Нина Васина - Черные розы для снайпера

– Перестань повсюду раскидывать вещи! Не смей снимать при мне плавки!

– И у вас грядут крупные неприятности, вам нужна помощь, это три. И еще – я буду много есть, когда выйду из ванной.

Далила развела руками и пошла в кухню.

Через пятнадцать минут она с ужасом наблюдала, как Илия съедает четыре яйца всмятку – она сварила два ему и два себе, бутерброды с маслом, потом он открыл банки с консервами и поедал шпроты с хлебом и тушенку, потом рылся в ее кастрюлях и съел холодные вареные картошины и свеклу.

– Ну, знаешь! Ты что, три дня не ел?

– Два, – ответил Илия с полным ртом, прожевал и уточнил: – Наемник приехал вчера, ты знаешь, у меня на него рвотная реакция. Что у тебя в морозилке?

– Ты будешь грызть замерзшую курицу?!

– Мороженое есть? Взбей в миксере с молоком и сиропом.

– Сам взбей!

– Женщина, – Илия вытер рот и посмотрел грустно на Далилу, – сделай мне коктейль, и я, так и быть, помогу тебе.

Далила встала и наполнила миксер.

– Спишь плохо, – задумчиво сказал Илия, попробовав коктейль, – худеешь, нервничаешь. Неприспособленная ты, а еще приспосабливаешь людей.

– Как там дети? – тихо спросила Далила.

– Все нормально. Близнецы вот только расползаются. Ловим как можем. Муся своего ребеночка все время носит на себе, с рук не спускает, привязала его платком к телу и носит. Ничего, ему нравится. Наемник как безумный таскает молодые деревца и обдирает с них кору. Тело у веток такое белое, нежное. Огораживает с Кешей площадку пять на пять возле песочницы. Вчера был дождь, коза отвязалась, потом пришла сама. Смотри. Вон она идет, мокрая…

В высокой траве перед лицом Далилы показалась сначала озабоченная морда козы: желтые глаза, из жующего узкого рта свешивается цветок, постепенно продвигаясь к черным двигающимся губам, потом вышла она вся, волоча свое огромное вымя, мокрая и очень деловая.

– Прекрати, – шепчет Далила, и коза пропадает. Илия смотрит на нее из-за стола, положив голову на руки. – Я о тебе подумала вчера ночью.

– Я знаю.

– То, что я хочу сделать, противозаконно. Я должна посоветоваться со своим учителем.

– Твой учитель престарелый маразматик. Если хочешь что-то делать, поспеши. Я могу тебе помочь сегодня. А потом сходишь к своему учителю и получишь индульгенцию. «Далилочка, вы же понимаете, грань между возможностями и желаниями психолога изобретается только самим психологом. Слушайте свое сердце, не навредите, а в остальном – дай вам бог!» – Илия, имитируя старческий голос, дрожал подбородком. – Говори, что у тебя случилось!

– А можно я пока ничего не буду говорить?

– Можно. Так мне остаться?

Далила думает, сжимая ладони в кулаки и судорожно распрямляя пальцы.

– Останься! – решается она и сразу успокаивается. – Да! Останься, никто не смеет пользоваться мной в своих целях и без моего согласия! Останься. Спасибо тебе. Ну? – Она осматривается с видом человека, избавившегося от проблем. – Что там у тебя с Хрустовым?

– Я сам разберусь.

– Как же, сам. Опять, наверное, нагрубил и сбежал, так? Пошли в комнату. Вот, садись… Ты хочешь на пол? Ладно. Садись на пол.

– Не смеши меня, ты не можешь помочь.

– На самом деле, – говорит Далила, надевая халат на ночную рубашку, – твоя проблема настолько примитивна, что даже не подлежит обсуждению. Это ревность. Сколько тебе лет? Два года назад тебе было четырнадцать.

– Отстань, мне всегда будет четырнадцать. – Илия разваливается на ковре, подложив под голову руки. Далила садится рядом с ним.

– Пойми, что бы ты ни делал, ты не сможешь ею обладать. Ты можешь истребить весь мужской род на земле, остаться единственным его представителем, стать самым сильным, самым добрым и самым красивым, но все равно для нее ты будешь ребенком.

– Ой, ну не надо! Ты же ничего не понимаешь! «Обладать»! Маразм.

– Куда мне, недоразвитой! Чего ты не можешь сделать с Евой такого, что легко делаешь с другими? Молчишь? Ты как малыш с необыкновенной игрушкой, она красивая и любимая, но так хочется посмотреть, что внутри! Ты не можешь ее загипнотизировать?

Далила замолкает и сидит неподвижно, обхватив руками колени.

– А если я вырасту и стану совсем взрослым и даже седым, как этот наемник? – бормочет Илия. – Этот идиот даже не представляет, что можно делать с любимой женщиной, он думает, что предел наслаждения – это оргазм.

– Слушай, твоей боли помочь нельзя, никто в мире не нашел еще лекарства от нее. Можно только научиться жить с этим. Пойми, это не Хрустов выбрал ее. Он только подчиняется. И даже когда ты станешь старым и седым, ты все равно будешь для нее лишь любимым сыном.

– А если я стану взрослым, а она… останется в своем возрасте. Такой же, как сейчас?

– Ты, конечно, всемогущ, – Далила протянула руку, чтобы погладить мальчика по голове, но вовремя удержалась, вспомнив, что последовало за этим в последний раз, – но разве ей это нужно?

– Можешь погладить, – Илия лежал, закрыв глаза, – я тебя не трону. Я тогда был дурак.

– Слушай, а есть еще люди… Такие, как ты?

– Расскажи, как это было? – Илия заинтересованно сел.

– Это было, как ты делаешь. Как с козой, близко, почти ощутимо, слышны все звуки, только очень страшно, и время остановилось!

– Ты поэтому меня позвала?

– Я только подумала, что единственный человек, который может мне помочь в противозаконных действиях по внушению и гипнозу без согласия пациента, – это ты. У нас в Центре есть гипнотизер, но…

– Когда? – азартно спросил Илия.

– Сегодня вечером. Приедешь ко мне на работу, помнишь, где это? Слушай, я хочу спросить, эта женщина поймет, что с ней делают?

– А что ты там говорила про козу? – Илия встал на колени и медленно протянул руку к лицу Далилы. Она замотала головой и закрылась руками. – Смотри, чего испугалась! Это он? – Мальчик вытащил из желтых волос лютик на длинной ножке, такой же, как жевала коза. Далила в ужасе ощупывает голову, потом берет цветок и давит в руке. – Однажды мы с Хамидом поехали в горы и попали в обвал. Сидели в пещере. Он думал, что погибнет, на третий день попросил меня дать ему тарелку спелых вишен. Холодно было, зима. Сильный ветер, по утрам – мороз. Я поставил перед ним большое глиняное блюдо, он запихивал ягоды горстями, давился. «Вишни! – кричал. – Вишневая кровь!» Потом все спрашивал, как же это так, он чувствует насыщение, он вытирает сок. А часа через два его стало тошнить. Вырвало. На снегу – косточки от вишен. Разбудил меня, кричит.

– А ты что? – спросила Далила шепотом.

– Я сказал, нечего было глотать с косточками. Это по поводу твоего вопроса, поймет – не поймет.

– Как ты это сделал с цветком? – Далила нюхает раздавленный пестик и мокрую зелень завязи. – А он – настоящий?