Катрин Арлей - Марионетка

— Совершенно случайно. В один прекрасный день она появилась на яхте, мы обратились в несколько агентств в поисках сиделки. Должен признать, совершенно не предвидел, что мисс Майснер может быть моей дочерью. Такие ситуации встречаются только в романах.

— Когда вам стало все известно?

— Во время регистрации брака. Мне пришлось оформлять документы. Именно тогда мисс Майснер сообщила мне, что её фамилия Корф, и это не было совпадением.

— Каково было ваше отношение к этой новости?

— Должен признать, никаких романтических чувств я не испытывал. Любому молодому человеку довелось пережить немало любовных приключений. В результате одного из них и появился на свет ребенок. Я признал свое отцовство, но не более того. В любом случае, отношения с её матерью вскоре закончились, а я встретил Карла Ричмонда, и новая жизнь вполне меня устраивала. Дочь никогда не создавала мне проблем.

— Понятно. Но меня интересует ваше отношение к этой встрече.

— Я бы сказал — удивление. Впрочем, мне было лестно оказаться отцом молодой, привлекательной и интеллигентной женщины. Я даже привязался к ней, как бывает с холостяками моих лет, даже лишенными всяких сантиментов.

— Ваша дочь не говорила, почему назвалась вымышленным именем?

— Она была вынуждена это сделать, и я не думаю, что предам её, рассказывая вам об этом. Ее поведение скорее служит упреком мне самому, боюсь, что в этом есть немалая доля моей вины. Я никогда не заботился о ней, и молодость её прошла в стране, разрушенной войной. Если ей хотелось избежать жизни без будущего, никто не вправе упрекнуть её за это. Винить нужно только меня.

— Продолжайте, мистер Корф.

— Хильда прошла путь многих тысяч женщин. Ей хотелось составить хорошую партию. По натуре она честолюбива и интеллигентна. Ее не привлекало унылое, серое существование.

Карл Ричмонд не мог не привлечь её внимание из-за своего состояния, ну и конечно потому, что я был его секретарем.

Ей хотелось присмотреться ко мне, прежде чем открыть свое настоящее имя и поделиться планами. Мог ли я отнестись к ним с неодобрением? Мне это казалось компенсацией за долгие годы забвения.

— Объяснение безупречное, мистер Корф, но у мистера Ричмонда могли быть и свои соображения. Послушать вас, вы оба торговали им, как на базаре.

— Именно так он относился к своему окружению. И я не мог отказать себе в удовольствии попотчевать патрона его же собственным лекарством.

— Мистер Ричмонд узнал о вашем запоздалом отцовстве?

— Конечно нет. У такого подозрительного старика это могло вызвать непредсказуемую реакцию.

— Мистер Ричмонд не мог быть слишком подозрительным, раз женился на женщине, насчет характера которой так заблуждался.

— Избыток правды ещё никому не помогал, даже ему.

— Так вы стали управляющим вашей дочери?

— Ну, эта спорная точка зрения в данном случае неуместна. Моя дочь достаточно интеллигентна, чтобы обходиться без посторонней помощи. А если вы считаете меня серым кардиналом, то глубоко ошибаетесь, поскольку я не обладал ни малейшим влиянием на мистера Ричмонда. Я мог лишь удержать её от непоправимых ошибок. Должен признать, я в тайне радовался такому повороту дела и не страдал от угрызений совести.

— Вам известно содержание завещания?

— Конечно. Я был его ближайшим сотрудником.

— Можете посвятить меня в некоторые детали?

— Если он умрет одиноким, все его состояние должно пойти на благотворительные цели. В случае повторного брака его средства переходят к жене или детям, если таковые обнаружатся.

— А какова в этих случаях ваша доля?

— Я должен получить двадцать тысяч долларов.

— Что-то маловато для такого ценного сотрудника.

— Я выигрывал не от смерти мистера Ричмонда, а при его жизни. Он позволял мне участвовать в прибыли от всех его сделок, так что я неплохо обеспечен. Мое жалование — не более чем компромисс, который с точки зрения налогового законодательства устраивал нас обоих.

— И кто, по-вашему, убил мистера Ричмонда?

— Понятия не имею. Он был страшным деспотом, которого интеллигентный человек мог выносить только из-за общих интересов, его окружали невежественная прислуга, с которой он обращался, как с рабами. Смертельная ненависть с их стороны вполне оправдана.

— Очень благородно, мистер Корф, перевести подозрение на недоумка-слугу, но вам не кажется, что только один человек имеет непосредственное отношение к убийству — ваша дочь?

— Но…

— Подождите! Вы сами признали, что она молода, красива, честолюбива и неожиданно стала сказочно богатой. Поэтому вполне естественно, что ей захочется воспользоваться всеми радостями жизни, которых она была лишена.

— Но самая элементарная логика неопровержимо свидетельствует, что Хильда не убивала мужа. Я говорил вам, что она умна. Хильда только вышла замуж и сразу оказалась в центре внимания. Это был бы крайне неразумный поступок.

— То, что вы её защищаете, вполне нормально.

— Кажется, я говорил вам, что мои отцовские чувства весьма умеренны. Но ваши выводы слишком абсурдны.

— Скажите, почему вы столь поспешно покинули Нью-Йорк и полетели во Флориду?

— Я был правой рукой мистера Ричмонда, а его сентиментальное приключение задержало наше возвращение. Мне нужно было от его имени закончить несколько важных дел, а в Нью-Йорке меня ничто не задерживало.

— Странно, что вы даже не зашли домой.

— Моя квартира — просто дань условностям. Я обставил её в ожидании того дня, когда смогу отойти от дел. Приятно сознавать, что она у меня есть, но работа не давала уйти на отдых.

— Как полагаете, зачем ваша дочь перевезла труп с корабля домой?

— Я знаю это только по слухам.

— Здесь медэксперт, он может это подтвердить.

— Я не стану отвечать на этот вопрос, пока не увижусь с дочерью.

— Но у вас есть на этот счет свое мнение?

— Это просто какое-то недоразумение. Я отказываюсь его комментировать.

— Излишне вам напоминать, мистер Корф, что вы должны оставаться в нашем распоряжении.

— Это понятно, но когда я смогу увидеть Хильду?

— Я устрою вам встречу завтра.

— Могу я пригласить ей адвоката?

— Да, если она согласится.

— Я должен ей помочь хоть чем-нибудь.

— Больше всего она нуждается в удаче, мистер Корф. Вы знаете, где её найти?

Стерлинг Кейн сдержал слово, и Хильде разрешили свидание с Антоном Корфом. Он нашел её ужасно подавленной и удивился происшедшим переменам. Она сидела сгорбившись, сложив руки на коленях, и затравленно озиралась. Волосы были уложены наспех, на плечи спадали длинные пряди. Казалось, она мерзнет — временами её била дрожь.

— Нужно взять себя в руки, — сказал он, — ничего страшного пока не случилось. Я найму лучших адвокатов, и мы быстро добьемся освобождения под залог.