Юлиан Семенов - Исход

— Ну, давай твое письмо.

— Я отдам тебе коня, Сухэ Батор, — сказал Мунго, — я подарю тебе два тугрика за твою доброту, Сухэ Батор, но письмо императора я должен дать в руки вождю Сухэ Батору, а не просто Сухэ Батору-монголу.

Сухэ Батор кивнул:

— Ну, пошли.

И пошли по Кяхте Мунго и Сухэ Батор — в красной рубашке одет, как все, скромно одет, а Мунго разряжен, идет — перья на его шапке раскачиваются в такт шагам, Свернул Сухэ Батор к маленькому домику, у входа — двое охранников взяли под козырек, пропустили Сухэ Батора.

Мунго остановился, будто споткнулся. Он увидел, как Сухэ Батор надел халат с большим орденом Красного Знамени на груди. Мунго опустился на колени и пополз к Сухэ Батору, кланяясь ему и прикасаясь лицом к земле.

Сухэ Батор смеется.

— Знаешь, — говорит он, — когда перед вождем революции падают на колени, это значит революция кончилась. Ну-ка встань, давай сюда бумагу и садись в кресло — в мягкое.

Он прочитывает послание Богдо Гэгэна и спрашивает Мунго:

— Ты знаешь, что в этом письме?

— Нет.

— Прочти.

— Я не умею.

— Они меня приглашают к себе в гости как брата.

— Не может быть.

— Почему?

— Они убьют тебя. Они твое чучело на улицах колют.

— Ну так что же мне делать — идти или нет?

— Не ходи.

— Как же это так получается: ты у них служишь, их письмо мне привез, а идти не советуешь?

— Я кому угодно служить буду, хоть дьяволу, только бы мне найти Иртынцыцык, — тихо, с болью сказал Мунго и виновато улыбнулся Сухэ Батору.

ПОЗДНЯЯ НОЧЬ. Пограничный пункт между РСФСР и красной Монголией, который проходит через Кяхту.

Мунго подходит к русским пограничникам и говорит:

— Мне нужен командир погранотряда.

Молоденький красноармеец говорит:

— Мы все тут командиры. Чего тебе?

— Мне надо пройти к часовщику, который ремонтирует будильники с английским боем «бам, бим, бом».

Молоденький пограничник смеется:

— Ты в Лондон езжай, милок, в Лондон.

Но старший по караулу командир, услыхав пароль Мунго, говорит:

— Пойдем.

Он ведет Мунго по ночным улицам, оглядываясь, нет ли кого следом. Подходит к маленькому домику, звонит условным звонком в дверь. Дверь открывает пожилой мужчина в полувоенной форме без знаков отличия. Командир пограничников говорит:

— Товарищ к вам, просит отремонтировать часы с английским боем.

— Прошу вас, — говорит человек, впуская Мунго. Мунго входит в маленький, плохо освещенный кабинет — мягкая плюшевая мебель, голые стены, только маленький портрет Фридриха Энгельса в простенке между окнами.

Мунго передает часовщику старомодную, серебряную луковицу.

— Сомов сказал, что вы в них разбираетесь.

Часовщик внимательно посмотрел на Мунго, кивнул головой, взял часы, пошел в другую комнату, бросив на ходу:

— Пожалуйста, отдохните здесь.

Во второй комнате шифровальный аппарат, радиостанция. Это отделение ЧК на границе с Монголией.

«Часовщик» разбирает серебряные часы. В них шелковка. «Часовщик» говорит шифровальщикам:

— Это от товарища Прохорова, его пароль.

Шифровальщик берет шелковку, начинает читать:

"Первое. Как я уже сообщал через парижского Простынкина, Унгерн скрывает от всех план выступления. Поэтому я вынужден был внедряться в работу более тщательно и затяжно. Армия Унгерна оснащена первоклассным оружием, мощна и мобильна. В ближайшие дни Унгерн выезжает в Харбин на совещание по координации совместного выступления белогвардейцев вдоль всех восточных границ республики.

После того как совещание окончится, я постараюсь вернуться к вам вместе с планом — иначе моя миссия бесполезна.

Второе. Товарищу Сухэ Батору ехать на переговоры с императором ни в коем случае нельзя, это ловушка.

Третье. По предварительным данным, выступление Унгерна нужно ожидать в течение ближайшего месяца. Направление главного удара выяснить не удалось, ради этого остаюсь здесь.

Четвертое. По возможности окажите помощь человеку, который передаст вам эти часы. В лагере интернированных хунхузов у офицера, которому принадлежит машина под номером Л-293, — невеста Мунго. Крайне важно помочь этому человеку.

Прохоров".

«Часовщик» потер переносье, попросил шифровальщика:

— Пожалуйста:

«Из Парижа через Харбин к Унгерну выехал генерал Балакирев — непосредственный начальник Сомова по координационному центру. Видимо, в ближайшие дни он появится в Урге. Вам необходимо закончить операцию в течение ближайших пяти-шести дней. Мы со своей стороны примем все меры, чтобы не дать возможности Балакиреву поехать в Ургу из Харбина вместе с Унгерном. Желаем удачи».

И прячет шифровку в часы Сомова.

Мунго похищает у офицера хунхузов свою невесту и прячет ее в юрте у старого борца Вангана.

ХАРБИН. Один за другим к зданию русского белогвардейского консульства подъезжают автомобили. Из автомобилей вылезают генерал Бакич, Унгерн, атаман Семенов, генерал Балакирев, японцы, французы, англичане. Все входят в большой зал посольства.

Председательское место занимает Унгерн. Негромко говорит:

— Мы достаточно долго жили эмоциями в восемнадцатом году. Сейчас двадцать первый. У нас остался последний шанс, поскольку Ленин альтернативой голоду и разрухе выдвинул свою новую экономическую политику, нэп — главная угроза патриотическому белому движению, мы имеем сейчас последний шанс, и мы должны его использовать.

Господа, желтый цвет, помноженный на белый цвет, дает благородный колер слоновой кости. Теперь, когда план нашего совместного выступления утвержден, когда господа Бакич, Резвухин и Семенов разъезжаются по своим частям, стянутым к красным границам, мы должны еще раз со всей определенностью поблагодарить наших азиатских коллег за помощь, оказанную нам в первый период борьбы.

Я думаю, мне нет нужды еще раз объяснять нашим братьям хунхузам, что принятая мною тактика панмонголизма не что иное, как разменная тактика, подчиненная основной стратегической идее, и вопрос обычных в такой операции человеческих жертв…

Генерал хунхузов поднялся и сказал:

— Для нас вопрос человеческих жертв вторичен, как все материальное, ибо для нас вопрос вопросов — это торжество идеи в борьбе против кремлевской заразы. Во имя этого мы готовы на любые жертвы.

Генерал садится. Все аплодируют ему.

— Итак, господа, — говорит Унгерн, — пора.

Снова все аплодируют. Потом переходят в соседний зал, где столы накрыты для а ля фуршета. К Унгерну подходит генерал Балакирев.

— Мой дорогой Балакирев, — говорит ему Унгерн, — должен сказать вам, что полковник Сомов произвел на меня самое приятное впечатление. Он солдат. Поначалу, не скрою, я отнесся к нему с известной долей скептицизма. — Унгерн оскалился и закончил: — Как, впрочем, и к вам. Вы едете сегодня со мной?