Даниэль Клугер - Убийственный призрак счастья

– Даже твоя мама ошибается, – сказал инспектор Алон. – Хотя она, вне всяких сомнений, замечательная женщина, которой просто не повезло с сыном.

– Она тоже так думает… И все-таки: скажи, пожалуйста, вы собираетесь выпускать Пеле?

– Я уже сказал – твой музыкальный слух тебя подвел, – заявил инспектор Алон. – Насчет подозреваемого. Да, мы арестовали одного типа, причем взяли его, можно сказать, с поличным, со свитком «Мегилат Эстер», украденным из синагоги «Ор Хумаш». Так что выпускать его нет резона. Но меня интересует – с чего ты взял, что это именно Пеле? Сколько я помню, в газетах имя задержанного не сообщалось. Давай-ка не будем темнить, Натан. Кто тебя нанял и чем ты сейчас занимаешься?

Натаниэль тут же обругал себя за неосторожность.

Действительно, рабби Давид предупреждал, что имя арестованного узнал по своим, то бишь, конфиденциальным каналам.

– Что молчишь? – в голосе инспектора послышались злорадные нотки: все-таки вверг давнего соперника в растерянность.

– Н-ну, – ответил, наконец, Натаниэль, – если я скажу, что из чистого любопытства, ты мне поверишь?

– Нет, не поверю.

– Так я не буду этого говорить. И скажу тебе чистую правду: один из моих клиентов обратился с просьбой о консультативной помощи. Чисто консультативной. У него есть какой-то личный интерес в судьбе Даниэля Цедека. И он хочет знать, каким образом можно максимально облегчить его участь.

– Лучший способ облегчить свою участь – чистосердечное признание, – торжественно заявил инспектор Алон. – Причем это касается не только неназываемого мною арестанта, но и тебя, дорогой сочинитель.

– Ага! – торжествующе воскликнул Розовски. – Значит, признания от Пеле вы не получили! – и он слегка хлопнул ладонью по столу.

– Да при чем тут… – снова завел было свою песню инспектор, но Натаниэль его перебил:

– Хватит, Ронен, за кого ты меня принимаешь? Во-первых, вы арестовали Цедека, это понятно. Во-вторых, он не признал себя виновным. И это несмотря на то, что, по твоим словам, его взяли с поличным.

На этот раз инспектор Алон надолго замолчал, так что Розовски несколько раз с удивлением посмотрел на телефонную трубку – уж не отключили ли его?

– Ладно, ты прав, – буркнул инспектор. – Мы арестовали Пеле. Действительно, с поличным – я не преувеличиваю. У него дома был найден «Мегилат Эстер», тот самый, который был похищен из «Ор Хумаш» во время убийства. Нам позвонили, мы приехали…

– Погоди, – сказал Розовски, – ты хочешь сказать, что вас навели на Пеле? И кто же?

– Э-э… Неважно.

– Ты полицейский, ты должен отдавать себе отчет во всех нестыковках! – сердито заметил Натаниэль. – Например – чтобы одолеть такого физически сильного мужчину, каким был рабби Элиэзер, да будет благословенна его память, нужен десяток задохликов вроде Пеле!

Инспектор Ронен Алон в свою очередь разозлился.

– А ты меня не учи! – рявкнул он. – Подумаешь – нестыковки! Это все рассуждения, а улика – материальная, вещественная – у меня! Вот прямо сейчас лежит на столе, передо мной! И у твоего Цедека нет алиби на момент смерти раввина! И вообще: ты только что сказал, что не занимаешься расследованием убийства! Значит, все-таки, занимаешься?

Розовски мгновенно остыл.

– Извини, – сказал он. – Конечно, я не занимаюсь расследованием убийства. Меня интересует только тяжесть улик против Даниэля Цедека.

– Следствие не окончено, – буркнул инспектор, тоже, видимо, остывая.

– И он будет сидеть в течение всего следствия?

– Не знаю. Спроси у судьи. Пока что его арест продлен на семьдесят два часа. Потом будет новое слушание, тогда посмотрим. Возможно, его выпустят под залог. Но вряд ли. Слишком очевидна картина происшедшего. И откровенно выдуманные показания подозреваемого.

– А подробнее нельзя? – спросил Натаниэль.

– Ты же не занимаешься расследованием убийства раввина, – напомнил инспектор.

– Не занимаюсь. Я уже объяснил: оказываю консультативную помощь одному частному лицу. Не заставляй меня называть имя клиента. И вообще: неужели ты не можешь помочь мне заработать пару шекелей? Я хочу к маминому приезду накрыть роскошный стол, пригласить друзей. Тебя, в том числе. Ты же знаешь, у мамы к тебе слабость. Не знаю, почему.

После короткой паузы Алон сказал – правда, тем же недовольным тоном:

– Ладно, спрашивай. Кое-что я могу тебе сообщить. Во всяком случае, то, что публикуется в газетах. Ты же их не читаешь, придется помочь… Так вот, мы получили сигнал: у некоего Даниэля Цедека хранится свиток «Мегилат-Эстер», украденный из синагоги «Ор Хумаш». Проверили – и нашли. Пеле начал нести всякую чушь – дескать, сам не знает, откуда у него взялся свиток. По его словам выходит, будто аккурат в тот день он был сильно озабочен отсутствием денег – на пособие жить трудно, старые друзья отвернулись, а с воровством он завязал. И в собственном шкафу нашел небольшой пакет, а там как раз и оказался неизвестно откуда взявшийся свиток «Мегилат Эстер»! Господь сотворил, видишь ли, чудо, которым Пеле уже решил воспользоваться. Как раз, когда наши ребята к нему пришли, он раздумывал, кому бы продать находку… Вот скажи, Натаниэль, тебе часто попадались в собственном доме чужие вещи сомнительного происхождения?

– Может быть, я не молился с должным старанием, – ответил Розовски. – Да, объяснение странное, признаю. Ну, а вдруг он говорит правду? Вдруг ему этот свиток действительно подбросили?

– Издеваешься? – спросил инспектор презрительным тоном. – Кто ему мог подбросить свиток? Тем более, что он и сам об этом ни слова не говорит.

– И что же теперь? Он признался?

– Пока нет, – неохотно ответил инспектор Алон. – Но ни один суд не попадется на эту удочку: нашел пакете со старыми вещами! Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Кроме того, он не может внятно объяснить, где находился во время убийства, – повторил инспектор. – Даже если я соглашусь с тобой, что ему кто-то подкинул «Мегилат Эстер», возникает вопрос: почему именно ему? И тут же появляется дополнительное подозрение: соучастие. Которое, к тому же, учитывает физические особенности Даниэля Цедека. Кроме того, Пеле несколько раз видели в синагоге «Ор Хумаш».

– Рабби Элиэзер помогал ему устроиться после отсидки, – заметил Натаниэль.

– Ну и что? Одно другому не мешает… Ладно, ничего больше я тебе сказать не могу.

– В каком суде будет слушание?

– В окружном. Если тебе нечего делать, можешь туда подъехать. Назначено на шестнадцать-тридцать, через три дня.

– Да нет, делать мне как раз есть что, – сказал Натаниэль. – Спасибо, Ронен. Пока.

Он положил трубку, посмотрел на часы. В ту же минуту в приемной послышались громкие шаги, голос Офры, чей-то невнятный ответ. Затем дверь распахнулась, и на пороге появилась очень старая женщина в темном платье. Темный же головной платок был повязан так, что полностью скрывал лоб. Из-за плеча женщины растерянно выглядывала Офра. Натаниэль успокаивающе махнул секретарше рукой. Бледное до прозрачности морщинистое лицо женщины показалось ему знакомым. Старуха опиралась на палку с изогнутой рукояткой.