Н. Патрацкая - Золотой Конек-горбунок. Проза

Этот же хоккеист был готов приобрести гарнитур мебели с мистическим уклоном. Платон ему все уши прожужжал о новом комплекте мебели, который пока находится в работе. Покупателя он нашел, и после выписки с новой внешностью попросил хоккеиста замолвить за него слово, в результате он получил новый паспорт. По его версии, его избили, ограбили, но он клялся и божился, что назвал свои личные данные при получении нового документа.

Итак, он стал другим человеком, голос у него еще в тайге изменился, а теперь он был неузнаваем даже для себя. Что делать дальше, Платон не придумал, и поэтому вернулся на дачу. Дня три он отдыхал, на четвертый день он услышал, что к даче подъехала машина.

В открытые ворота зашли Анфиса и Антон Сидорович, отец погибшего Самсона.

Платон наблюдал за ними сквозь шторы из комнаты последнего этажа, сожалея, что не уехал с дачи раньше. Антон Сидорович решил продать очередной музейный гарнитур, у него появилась мысль по обновлению фирмы. Он открыл дверь в музей, а там – пусто, хотя ему привиделось виденье: Самсон сидит на своих подогнутых ногах посередине пустой комнаты. Во второе мгновение он увидел пустую комнату, две другие комнаты тоже были пусты. Остались висеть вишневые шторы.

– Анфиса, ты что-нибудь понимаешь? Куда могла исчезнуть вся мебель?

– Вы меня спрашиваете? Мне откуда знать, спросите у своего брата, Виктора Сидоровича, – ответила я, вспоминая о том, что тут было раньше. Виктор Сидорович говорил, что, когда он уезжал с дачи, мистическая мебель была на месте, а Инна и Полина из-за нее теряли сознание, и дачу они оставили закрытой.

Для Антона Сидоровича остался открытым вопрос: куда делась мебель? Она так дорого стоила, по словам Самсона! Он стал бегать по этажам в надежде увидеть сбежавшую мебель, чем сильно напугал Платона, однако ему повезло – они не встретились.

Антон Сидорович, весь потный от пробежки, понял одно: искать нечего, а мебель элементарно украли. Он позвонил в антикварный магазин, ему ответили, что директор в командировке, а они ничего о мебельных гарнитурах не знают, у них в магазине стоят в продаже отдельные предметы антикварной мебели начала прошлого столетия.

Анфиса и Антон Сидорович покинули дачу, а Платон подумал, что с дачи надо уезжать, да так, чтобы собака след не взяла. Он взял перец и насыпал его везде, где мог. Все запасы перца распылил по земле. Последнее время он стал часто вспоминать Анфису, запала она ему в душу, зря так глупо расстались, он хотел к ней вернуться в новом облике. Он позвонил домой, но Инессы Евгеньевны дома не оказалось, он позвонил ей на работу, ему ответили, что она уехала по делам.

Что делать? Он поехал домой к матери, в ее новую квартиру. Он всегда знал, где у нее есть деньги, сейфы или их подобие. Ключ от квартиры у него был. На новом месте его никто не знал, и сам из себя он был весь новый, так что он спокойно вошел в квартиру Инессы Евгеньевны.

Осталось найти деньги, но денег у нее не было! Он все обыскал, вспоминал все ее привычки – пусто. Тогда он подумал: а вдруг она свою машину дома оставила? Он взял ключи от ракушки, машина стояла на месте. Доверенность на машину матери у него была, но он водил из рук вон плохо, поэтому чаще перемещался на чужом и общественном транспорте.

Выхода не было, пришлось брать документы и пищу на кухне. Выехал он на машине из ракушки да сразу же врезался в столб. Вылез из машины, благо было раннее утро и явных свидетелей его неудачи не нашлось. Платон вернулся в квартиру матери и лег спать.

Утром Платон позвонил другу Родиону, тот и голос-то его не узнал. Тогда Платон решил проверить свою внешность на друге, а если он узнает, то хотя бы не предаст. Он сказал Родиону, что хочет поговорить о производстве антикварной мебели, себя назвал представителем крупной фирмы. Они встретились.

Родион друга не узнал. И Платон решил все так и оставить. Внешний вид прошел проверку на легальность, оставалось еще раз поискать деньги. Платон нашел деньги в квартире матери, да и те лежали в квитанциях на оплату коммунальных услуг двух квартир. Вот эти деньги он и взял с собой.

В купе поезда Платон оказался вместе с Эммой. Он знал, что она жена Виктора Сидоровича Смирнова. Этот самый Смирнов обвинил ее в краже мебели с дачи, она рассердилась, собрала вещи и поехала к матери. Платона она вообще не узнала. Они сидели и играли в карты.

Возраст у них был почти одинаковый, она назвала свое имя:

– Эмма.

– Платон, – назвал себя Платон своим именем.

От Эммы он услышал все виды ругательств в адрес братьев, и если бы она знала, кто он такой на самом деле, то он стал бы ее другом. Они волею судьбы стали единомышленниками! Платон решил прилипнуть к женщине, как ракушка, ведь ехать ему на самом деле было некуда.

Итак, двое оказались вдвоем в замкнутом пространстве, оба обозленные на свои вторые половины, оба разведенные, оба свободные. У нее была плоская бутылка коньяка, а в сумке лежали продукты: курица, яйца, колбаса, помидоры, огурцы, хлеб.

Все было просто замечательно, любовь под коньяк пошла как по маслу. Они так сроднились, что Эмма пригласила Платона к себе в родительский дом, но для этого им надо было выйти на пару остановок раньше, с чем он решительно согласился, мол, какая разница, где отдыхать, коль он едет на юг дикарем, да еще осенью! Внешность у него после пластической операция стала актерская, он был такой писаный красавец, что Эмма ради него была на все согласна, особенно на любовь.

Летали желтые листья, когда я заметила необыкновенно красивого мужчину, его черты лица были столь утонченные, что казались неправдоподобными. Волосы были безукоризненно уложены в прическу и казались великолепным париком. Он периодически стал попадаться на моем пути.

Однажды мужчина подошел ко мне и заговорил, тембр его голоса показался знакомым, но небольшой хрип в его басе был абсолютно неизвестен. В нем было нечто родное, и в то же время он был чужой.

Ребенок улыбался ему радостно и открыто, однажды он выдавил из себя «папа», мужчина вздрогнул, но в ответ улыбнулся. Где он жил, что делал, я не знала, просто он периодически появлялся рядом со мной и сыном.

Я не выдержала первая и спросила:

– Простите, как Вас зовут? Мы так часто встречаемся и так мало общаемся!

– Вы меня заметили?

– Разве Вас можно не заметить? Сын уже папой Вас назвал, а я имени Вашего не знаю!

– А как Ваше имя, прекрасная молодая мама?

– Анфиса.

– Анфиса? А сына как зовут?

– Женя.

– Понятно, сегодня мы много наговорили. Пока! – и он ушел быстрым знакомым шагом.

Я посмотрела ему вслед и подумала, что если бы не видела его лица, то решила бы, что это идет сам Платон. Он шел и думал, как все глупо у них получается! Родная жена смотрит ему в лицо и спрашивает, как его зовут. От Эммы он быстро уехал, ничего у них дальше поезда не пошло.