Клава Дырда - Истерия

Перед работой она по обыкновению готовила крепкий кофе, белковый омлет и смотрела шестичасовые утренние новости на федеральном канале. Рита жила в съемной квартирке на юго-востоке столицы, почти на краю географии. Родом она была из маленького промышленного города в другой части страны. Сразу после выпуска из школы Рита поехала поступать в самый престижный мед, и, на удивление всех родственников, поступила. После окончания академии она переехала из общежития в большой город, чтобы каждое утро возвращаться туда, где продолжалось обучение, и тратить на это полтора часа в одну сторону. Последнее время Рита все чаще думала, что впечатлений от столицы ей уже достаточно и надо что-то решать с более удобным местом жительства.

На экране телевизора, стоящего на холодильнике маленькой кухни, нудно отвечал на вопросы корреспондента полноватый лысый мужчина с тонкими черными усиками.

– Выставка снова открывается для посетителей в эти выходные, – говорил он слегка гнусавым голосом, – полиция и специалисты академии провели необходимую экспертизу и не выявили никакой угрозы для жизни посетителей. То есть, ни газа, ни чего-либо подобного обнаружено не было, впрочем, как и полгода назад. Бояться не стоит, экспозиция будет работать в прежнем режиме, вход свободный.

– Как вы прокомментируете то, что после закрытия зала галереи, туда неоднократно пытались пробраться посторонние люди? – задал вопрос корреспондент.

– Ну, неоднократно – это сильно сказано, – снисходительно улыбнулся мужчина, – туда проникли лишь единожды. Но это было всего лишь обычное хулиганство. Наша уникальная экспозиция не пострадала. Приходите все на нее смотреть.

– А кто все-таки залез в закрытое помещение академии?

– Это была девушка-подросток, которая сейчас находится в нашей клинике, в отделении душевнобольных. Выводы делайте сами.

Рита налила готовый кофе в кружку и выключила телевизор.

– Проректор упомянул тебя в своем интервью, – насмешливо сказала Рита.

– Охренеть как здорово. Я знаменита, – съязвила Лиза.

Она никак не могла забыть события прошлой ночи. Внутри живота все еще осталось неприятное жжение. Кожу на локтях и коленях саднило от того, что девушка во время очередного кошмара постоянно ворочалась на жесткой простыне. Во рту пересохло, и от усталости и лекарств сильно кружилась голова. Тем не менее, Лиза четко видела перед собой врача и недоверчиво смотрела на нее.

– У тебя нездоровый румянец, – заметила Рита. – Тебе измеряли температуру и давление?

– Физически я вполне здорова, не беспокойтесь.

– Что ж, придется поверить тебе на слово. Тогда давай продолжим разбираться в твоей проблеме! Надеюсь, ты не против, – Рита позволила себе улыбнуться и облокотиться на край стола, который отделял ее от пациентки.

– Да, конечно, раскрывайте свой блокнот.

Рита действительно раскрыла блокнот и щелкнула ручкой. Лиза уже ненавидела этот звук.

– Что я еще должна вам рассказать?

– Зачем ты полезла в смотровой зал, пока он был опечатан? Почему так нетерпелось?

Лиза облизнула пересохшие губы и вздохнула, убрав волосы с лица. Рита в свою очередь радовалась, что постепенно девушка выдавала все больше подробностей о своих последних днях до больницы, и в целом, становилась более разговорчивой. Внешне она выглядела хуже день ото дня: худоба становилась заметнее, белки глаз меняли цвет на красноватый, по результатам анализов ее больные почки становились слабее. Но в речи Лизы почти пропала апатия, даже высокую раздражимость Рита оценивала как хороший показатель. Еще немного и пациентка сама поверит в бредовость своих галлюцинаций.

– Аня себя убила, – тоном равнодушного судмедэксперта сказала Лиза. – Я решила узнать, зачем девятнадцатилетняя девушка задушила себя простыней. В версию о том, что она окончательно свихнулась, я не верила. Все началось с этой дурацкой картины. А я ее даже ни разу не видела.

– Охранник нашел тебя, бьющейся в истерике на полу перед той, так называемой дурацкой картиной. Что конкретно тебя испугало?

– Не что, а кто.

После этих слов Рита оторвалась от записей и взглянула на пациентку. Женщина невольно вздрогнула: лицо девушки искажала какая-то странная, с оттенком маниакальности, ехидная усмешка.

– Почему он тебя пугает? – настойчиво спросила Рита, хотя заранее знала ответ. Она слышала его уже много раз. Они часто это обсуждали. Но ей нужны были подробности, чтобы сопоставить выдаваемые Лизой раз за разом детали – будут ли они совпадать, или окажутся абсолютно разными. В голосе врача-психотерапевта впервые за продолжительное время появился оттенок неуверенности – слишком уж большой дискомфорт вызывала застывшая улыбка Лизы и ее ставшие безумными глаза. Наверное, только теперь Рита поняла, что общается с душевнобольным человеком, а не со слишком впечатлительным ребенком, который переживает смерть подруги.

– Потому что он хочется меня съесть. Элим хочет. Он мне представился именем Элим, – пояснила Лиза.

Рита откинулась на спинку стула. Она пристально смотрела на худенькую девушку, закутанную в грязноватый мятый халат, и видела в ней озлобленное и измученное болезнью существо, которое никак не хочет выздоравливать.

– Интересно. Имя ты мне еще ни разу не называла. Зачем он мучает тебя, Елизавета? – сквозящий в голосе скепсис относился теперь не к предполагаемому ответу пациентке, а к ней лично, к ее помешавшемуся рассудку, который не способен здраво мыслить. Рита точно знала, что Лиза не сможет ответить так, как ответил бы нормальный человек. Все сказанное ею с этой минуты считалось ересью.

Девушка приблизилась ближе к столу и прошептала:

– Он хочет свободы.

– Свободы? По-твоему, он заперт в картине?

– Пока там…

– Почему «пока»? Куда он попадет потом?

Лиза молча дотронулась указательным пальцем до своего лба и снова неприятно улыбнулась.

Прошло два выходных дня, в которые Рита ездила к матери. В этот раз удалось вполне нормально погостить. Мама не одолевала разговорами про необходимость замужества, Рита не жаловалась на работу и осточертевшую съемную квартиру. Выходные прошли спокойно и тихо. Они готовили кексы, пили чай, пока за окном моросил мартовский снег, и смотрели телевизор. Домой Рита вернулась на поезде в отличном настроении и полной боевой готовности разобраться со своей сложной и пока единственной пациенткой. Главный врач больницы специально не напрягал ее большим количеством подопечных, чтобы она в полной мере могла вникнуть в профессию. Благо персонала в ГКБ хватало вполне. Это вам не какая-нибудь районная поликлиника, где один терапевт вынужден работать сразу на двух участках.