Игорь Буланов - Лютики

Пожав плечами, Винни привычно оставил все эти сомнения и раздумья тем, кому хорошо платят и, прихватив сварившийся, наконец, кофе, вышел на крыльцо.

Дорожка, оставленная им вчера вечером в кустарниковом море, за ночь успела полностью затянуться, и теперь взгляду Винни предстала волнующаяся на ветру колючая гладь, простирающаяся от нижней ступени крыльца до самой ограды. День выдался солнечный, и каменное крыльцо успело прогреться.

Винни уселся на верхнюю ступеньку, поставил чашку с кофе рядом и, подняв голову, прищурился на солнце. Как-то так получилось, и получилось уже давно, что Винни перестал считать солнце «своей погодой». Солнце означало здоровье, жизнерадостность и успех. Винни затруднился бы объяснить, почему так, но означало оно именно это. Подрастеряв первое со вторым и отчаявшись добиться третьего, Винни, как и многие его сограждане-неудачники, перестал чувствовать себя комфортно в прямом солнечном свете, полюбив взамен сумрак, тихий ветер и теплый вечерний дождь.

Теперь, мучительно щурясь, Винни нашел вдруг, что Солнце – презанятная штука. Мало того, что оно очень желтое, оно светит каждому, кто на него посмотрит. Каждому! Это казалось невероятным.

Оставив чашку на крыльце, Винни сходил в дом и достал из сейфа пакет с документами. Найдя там визитку адвоката, он вернулся на крыльцо, уселся, привалившись плечом к косяку, и долго сидел так, запивая сигареты кофе. Время от времени он задумчиво посматривал на визитку, зажатую в той же руке, что и сигарета. Потом достал мобильный и набрал нужный номер.

Адвокатская контора «Шанс».

– Чем могу служить? – без промедления отозвался на другом конце линии сухой старческий голос.

– Добрый день, – ответил Винни, не спеша выпуская сигаретный дым в трубку. – Моя фамилия Кольчужный. Мы вчера встречались с вами по поводу наследства…

– Разумеется, – перебили его, – Вениамин Игоревич. Чем могу?

Винни упрямо нагнул голову.

– Да вот, – небрежно сказал он, – хочу сообщить, что я согласен. Согласен с условиями завещания. И… и готов приступить к работе.

– Чудесно, – отозвался голос с едва уловимой насмешкой. – Искренне за вас рад. Уверен, вы поступаете правильно.

Винни услышал, как адвокат листает бумаги.

– Что ж, – продолжил тот, – в таком случае я нынче же пришлю вам помощника. У меня уже есть на примете подходящая кандидатура…

– Помощника? – вздрогнул Винни. – Ах, да, конечно. Но сегодня, боюсь, будет неудобно. Мне нужно отъехать по делам, и я не уверен, что вернусь засветло…

– Не извольте беспокоиться, – снова перебили его. – Завещатель обо всем позаботился. У вашего помощника будет свой ключ.

– Ах, вот как. Ключ, – повторил вслед за адвокатом Винни. – Очень удобно.

Он помолчал.

– Вас что-то тревожит, Вениамин Игоревич? – поинтересовались в трубке.

– Э… Да. Я, честно говоря, не совсем понимаю, откуда возьмутся все эти дела. Ну, эти, которые мне нужно раскрыть

– Пусть это вас не беспокоит. Завещатель обо всем позаботился, – повторил голос.

– Что ж, прекрасно, – раздражаясь, сказал Винни. – В таком случае, всего доброго.

Он дал отбой и поджал губы.

– Помощник… В приличном обществе это называется стукач!

Он чуть повернул голову, и его взгляд упал на скромную медную табличку, висевшую справа от двери. На табличке значилось: «Детективное Агентство Винни & Пух».

– Ну, дядя! – выдавил Винни, поперхнувшись кофе и откашлявшись. – А, впрочем…

Он, прищурившись, посмотрел на солнце.

– А впрочем, почему нет. Мило. Коротко. Иронично.

В метро он обнаружил, что солнце, кажется, набрало силу и пробивается теперь сквозь асфальт, землю, бетонные перекрытия и все остальное, отделяющее его от Винни, терпеливо трясущегося в синем подземном вагончике. Во всяком случае, на станциях и в вагонах было заметно светлее, а лица пассажиров утратили угрюмый землистый цвет и устало-плаксивое выражение.

Винни с изумлением обнаружил, что, подставленные солнцу, эти лица вовсе не обязательно уродливы. Не то чтобы непременно прекрасны, но точно не уродливы. И ехать с ними было теперь не мукой, а почти удовольствием, сродни посещению фотовыставки или художественной галереи.

– Бог ты мой, – мысленно выдохнул Винни, – неужели богатые всегда так себя чувствуют?

Однако, несмотря на чудесное самочувствие, богат он еще не был, и в настоящее время ему предстояло доехать по зеленой ветке до конца, выйти там и совершить двадцатиминутный марш-бросок до дома. Или же подождать сорок минут на остановке и проехать эти три несчастные, но такие длинные остановки на троллейбусе – общественный транспорт любит загадывать пассажирам задачи не имеющие решения.

Конечной целью была обычная комната в обычной коммунальной квартире. Эту комнату он снимал уже два года – с тех самых пор, как развелся. Возможно, кому-то развод и возвращает утраченную в браке свободу – с Винни этого не случилось. К деньгам, которые он раньше тратил на семью и детей (и которые не считал возможным вдруг перестать тратить), теперь добавились официальные алименты (которые он точно так же не считал возможным не платить). В сумме эти расходы, подкрепленные квартирной платой и крохотной потребительской корзинкой, с фантастической точностью давали месячный заработок Винни.

Задумавшись, Винни не заметил, как подошла к концу поездка в метро, как подошел троллейбус, и опомнился только, когда ключ подошел к входной двери.

Его ночного отсутствия никто не заметил, и в этом не было ничего удивительного, учитывая, что Винни обладал сразу двумя качествами, каждое из которых и в отдельности способно было превратить человека в изгоя: он не пил и у него никогда не было денег. Поэтому он беспрепятственно проник в свою комнату и, усевшись на кровать, обвел свой быт критическим взглядом.

Критического взгляда быт не испытывал давно и, как следствие, не выдержал, стушевался и тут же разложился на частности. Те, в свою очередь, и не думали скрывать, что стары, дешевы и, по большей части, безвкусны.

Винни вздохнул и принялся собираться. Через час все было кончено, а Винни растерянно озирался, не веря, что имущество, которое человек нажил за тридцать с лишним лет, может уместиться в две, пусть и большие, сумки. Но оно уместилось, а во второй сумке даже осталось место для сковородки и личных продуктов из общего холодильника: нескольких яиц, пачки пельменей, масла и батона хлеба.

Случись Винни передавать земные дела, как некоторое время назад это пришлось сделать его дяде Пуху, у него точно не возникло бы трудностей с заметанием следов. Винни взвесил сумки в руках.

– Да на помойку! – уверенно решил он. – Куда ж еще.