Лев Голубев-Качура - Оперативно-розыскной отдел. Боевик-детектив-боевик

По всему было видно – она очень волновалась: лицо её, то бледнело при очередном вопросе, то, вдруг, покрывалось красными пятнами. Она постоянно теребила в руках носовой платочек, и нет-нет да прикладывала его к глазам и губам.

Витеньке было бесконечно жаль её – такую молодую и красивую, ещё не успевшую пожить и познать жизнь.

Своим неразумным поступком она, считай, погубила две жизни – свою и Люсьен Казимировой… Бедная девушка, непроизвольно вздохнул он. И вынужден был признаться самому себе – она очень понравилась ему при той встрече у трейлера. Очень!

* * *

…Значит, вы подтверждаете, что ваша фамилия Мезенцева, а имя и отчество – Маргарита Яковлевна. И вам полных восемнадцать лет. Так?

Да, – тихим голосом ответила она.

– Вы являетесь артисткой московского цирка «Шапито», и работаете воздушной гимнасткой в группе Василия Кузнецова?

Она утвердительно кивнула головой.

– Не слышу. Вы должны отвечать на задаваемые мной вопросы «Да» или «Нет», поняли?

– Да.

– Как вы додумались до.., – следователь немного помолчал, словно подбирая слова, – до убийства подруги.., или вам кто-то подсказал? – задал следователь очередной вопрос.

– Никто мне не подсказывал. Я как-то сама.., придумала, – прошептала Рита.

– Мезенцева, повторяю – отвечайте на вопросы громко и чётко. Ваши ответы не слышит диктофон. Понятно?

– Да.

– Хорошо, продолжим. Расскажите всё по порядку: что, как, где? Сделайте так, чтобы я не вытягивал из вас слова.

Докажите, что вы раскаиваетесь в содеянном. Облегчите душу. Вам же легче станет. Поняли меня?

Тем более – у нас имеются все доказательства вашей причастности к убийству… Вот Акт экспертизы, который говорит – отпечатки ваших и вашего напарника пальчиков совпадают с отпечатками на, так скажем, орудии убийства.

Девушка опять, не произнеся ни слова, кивнула головой.

Стоявший за стеклом лейтенант догадался – она еле-еле удерживает себя от готовых политься ручьём слёз, и разразиться громкими рыданиями.

Глупенькая, опять прошептал Витенька, что же ты натворила?

Высморкавшись, и вытерев глаза платочком, Рита, сначала медленно и тихо, а затем более уверенно, приступила к рассказу:

Я полюбила Васю с первого же дня его появления в нашем цирке. Я всё делала для того, чтобы он «заметил» меня. Я из кожи вон лезла, но пришла к нам в группу Люська, и сразу же приворожила его к себе. Я оказалась в стороне.

Моя любовь была безгранична, возможно немного сумасшедшей, но я ничего не могла с собой поделать.

Вот тогда-то и родилась у меня мысль убрать соперницу.

Но как? Я же была молода и совершенно неопытна в таких делах. Но мне помог случай. Возможно, если бы не он, то Люська была бы жива, а я… покончила бы с собой. Однако всё произошло так, как произошло.

После одного из очередных концертов ко мне подошёл Николай Зарайский.., он, кажется, сейчас у вас. Так вот:

Он признался мне в любви! Вначале его признания я опешила, потом мне стало неприятно, а он всё говорил и говорил. Говорил, что давно без ума от меня, и готов сделать всё что угодно, лишь бы я ответила на его любовь.

Слушая его признание, и обещание сделать для меня всё что пожелаю, у меня начал зарождаться план – коварный план.

Вы знаете, отвергнутая женщина в своей мести может пойти на что угодно. А я была отвергнута, и хотела убрать со своей дороги соперницу…

– Вы считаете, что убийство соперницы помогло бы вам вернуть любимого? – задал вопрос следователь.

– Не знаю… Тогда я об этом не задумывалась. Я думала, что убрав Люську, я смогу добиться ответного чувства, – сказала Рита, и продолжила:

…Я притворилась, что у меня тоже есть «чувства» к Зарайскому, и закрутила, понарошку конечно, с ним любовь.

Он стал совсем ручным. Если бы я сказала ему – «Умри!», он бы не раздумывая умер.

По своей любви к Василию я знала на какие подвиги способен влюблённый – на плохие или хорошие – без разницы. Всё зависит от внутреннего содержания человека.

Ну, вероятно у меня плохое «содержание».

Подделать «карабин» моя идея! Я попросила Зарайского сделать фальшивый карабин: у него на одном из заводов оказался чуть ли не друг детства…

– Вы видели его, или может встречали когда-нибудь? – быстро спросил следователь.

– Нет.

– Может слышали его имя от Зарайского? – задал вопрос следователь.

И опять последовал отрицательный ответ.

– Жаль, – произнёс следователь, – очень жаль. А то бы эти сведения намного облегчили вашу участь.

И вновь повторил: «Очень жаль». Что ж «На нет, и суда нет». Но продолжайте.

– Я попросила Зарайского, чтобы он, через своего друга, сделал для меня карабин – точь в точь похожий на настоящий.

– А он, я имею ввиду Зарайского, разве не поинтересовался, для чего вам такая вещь? – спросил следователь. – Я бы обязательно спросил.

– Он спросил. Но я ему сказала – он будет у меня как талисман.

– Продолжайте.

– Перед последним, для Люськи, выступлением, я поменяла карабины.., – последние слова Маргарита произнесла чуть слышно.

– А потом? – поторопил её следователь.

– Потом… Потом.., в суматохе случившегося, Зарайский, я так думаю, заменил сломанный карабин на исправный, а поддельный куда-то выбросил. Только я не знаю куда.

– А почему вы считаете, что это сделал Зарайский?

Маргарита пожала плечами, затем, уже совершенно спокойным, каким-то отрешённым голосом, сказала: «Только он мог догадаться о причине падения гимнастки. Только он.., я думаю, давно догадывался о моей ненависти к ней, и догадался для чего я попросила сделать фальшивку.

– Это всё, о чём вы хотели рассказать? – спросил следователь.

– Да. Это всё.

Следователь нажал кнопку вызова конвоира.

* * *

Ознакомившись с актом допроса Мезенцевой, майор понял, Зарайский не всё рассказал о своём участии в гибели Казимировой. Кое-что он скрыл.

Поэтому пришлось вновь пригласить его на допрос, но теперь они сидели не в его кабинете, а в допросной комнате.

Смотря на него изучающим, и каким-то немного критическим взглядом, он пытался понять, что движет этим, любящим, как он утверждает, человеком – действительно любовь, или страх перед наказанием? А Зарайский, отвечая на его вопросы, уже не пытался называть майора «товарищ», он называл его «гражданин».

Что это? Уж не подспудное ли признание своей вины, или просто растерянность от того, что попал в новую обстановку?

Майор задал очередной вопрос:

– Скажите, Зарайский, вы действительно не понимали зачем Мезенцевой фальшивый карабин?

– Я уже отвечал на этот вопрос. Да, вначале я не знал, даже не догадывался для чего ей этот карабин. Потом до меня дошло.

– И почему вы не, скажем так, не отговорили её от преступления?