Карло Мандзони - Я разукрашу твое личико, детка

– Пусть повеселится, – отвечаю. – Его счастье, что здесь нет моего компаньона.

Вспомнив о Грэге, я усмехнулся. Мой компаньон не переносит этого скотину Каучу. Позволь ему, так он превратит бравого сержанта в антрекот.

Блондинка повела нас в библиотеку. Увидев мертвеца, Трам даже присвистнул.

– Так, – говорит лейтенант, подняв с ковра клочок бумаги. – Теперь перейдем к дружеской беседе.

Я поглядел на клочок бумаги. Это был тот самый обрывок папиросной облатки, которым я измерял размер пепла. На сгибе видны две карандашные пометки.

Трам вытащил из кармана конверт, положил в него клочок бумаги и спрятал конверт в боковой карман.Каучу прислонился к двери, засунул большие пальцы рук за пояс и буравит меня глазами. Блондинка с фиолетовыми глазами разлеглась в кресле, лейтенант Трам расставил ноги и молча посматривает то на красотку, то на меня.

– Ну, – говорю, – с кем желаете побеседовать, милый Трам?

– Как тебя зовут? – спрашивает лейтенант у красотки.

– Лида Паранко, – отвечает блондинка и впивается глазами в третью сверху пуговицу его мундира. Я не удержался от гримасы.

– Должно быть, тебя подменили, детка. Еще сегодня утром ты звалась Дуарда?

– Дуарда?! – удивилась блондинка. Посмотрела на лейтенанта и недоуменно пожала плечами. – Впервые слышу это имя.

Вытаскиваю из кармана свернутый в трубочку клочок туалетной бумаги и сую ей под нос.

– Вчера вечером, – говорю, – ты сама написала свой адрес помадой ци…

Последнее слово застревает у меня в горле. Черт побери! Помада на ее губах не та, которой написан адрес. Я понюхал бумагу: до сих пор пахнет цикламеном. Тогда я наклонился и понюхал губы блондинки. Как пить дать «Калипсо-73». Ничего не понимаю. Если это не Дуарда, то кто те Дуарда? И кто дал мне этот кусок туалетной бумаги с адресом?

Лейтенант Трам вырвал у меня из рук клочок бумаги, посмотрел его, понюхал, затем понюхал губы блондиночки.

– Ну, рассказывай, Яко, – говорит он, пряча туалетную бумагу в кошелек.

– Вся эта история выеденного яйца не стоит. Вчера вечером некая Дуарда дала мне свой адрес, а сегодня утром позвонила и сказала, что ждет. Я сразу помчался сюда. Прихожу и вижу мертвеца, а эта красотка падает в обморок. Потом появляетесь вы!

– Может, дать ему по черепу? – сделав шаг вперед, спрашивает Каучу.

Лейтенант Трам удерживает его строгим взглядом.

– Вторую версию расскажешь попозже, – говорит он и обращается к блондинке:

– Так, значит, вас зовут Лида Паранко? Это ваш дом?

– Да.

– А этот на полу кто такой?

– Мой муж, – отвечает блондинка и разражается безутешными рыданиями.

– Красотка, – говорю. – Нас тут трое мужчин. Мы можем составить жюри и присудить тебе премию Оскара за искренние и безутешные рыдания. Надо только достать бутылочку, собрать две-три слезы и отнести в научную лабораторию на пробу. Ручаюсь, что эти слезы признают фальшивыми.

Девицу подбросило, словно пружину, и она кинулась на меня.

– Успокоитесь, – говорит Трам. – Не волнуйтесь. Сядьте и расскажите все по порядку.

Блондинка села, перестала реветь и впилась в меня своими глазищами.

– Я даже не знала, что Дан дома. Одевалась и вдруг услышала треск. Я сбежала вниз и бросилась в библиотек . Муж валялся на полу мертвым, а этот тип стоял рядом с пистолетом в руке.

Трам кивнул Каучу, и тот вышел.

– Вы уверены, что раздался пистолетный выстрел?– спросил лейтенант Трам у блондинки.

– Поручиться не могу. Но когда я увидела этого типа, в руке у него был пистолет… Тут я поняла, что в мужа стреляли.

– Но ведь и треск лопнувшей шины похож на звук выстрела, – заметил я.

– Вы держали в руках пистолет, а не шину, – ответила блондинка.

Вернулся Каучу и плотно закрыл за собой дверь.

– Никакого пистолета не обнаружено, – доложил он Траму. – Ну, отдавай пушку, – обратился он ко мне.

– Какую еще пушку? – удивился я.

– Не разыгрывай из себя слабоумного, – негромко сказал Трам. – Лучше отдай по-хорошему.

Он уставился на мой левый брючный карман. У этого Трама не глаза, а рентген. Я неторопливо вытащил из кармана брюк пистолет вместе с застрявшим в стволе пальцем. Трам рванул к себе пистолет, и я очутился в объятиях лейтенанта. Этот подлец Трам чуть мне палец не оторвал.

– Отпусти, – говорит.

– Попробуй, если сможешь. Я уже целый час мучаюсь, и все без толку.

Лейтенант потянул в одну сторону, я – в другую.

Напрасный труд. Рука у меня вспотела, палец распух и закупорил ствол лучше всякой пробки. Трам схватил мою руку и принялся ее изучать.

– Ну, какую ты еще шуточку придумал?

– Какие уж тут шутки? – отвечаю. – Просто у меня перед визитом на виллу произошел не совсем приятный разговор с одним типом.

– Так, так! А потом ты пробрался в библиотеку, прицелился пальцем точно в лоб синьору Дану Паранко и уложил его на месте! – воскликнул Трам.

– Я в него не стрелял.

– Чего с ним зря время терять. В тюрьме, уж положитесь на меня, он мигом расколется, – промычал Каучу.

– Вы не имеете права меня арестовывать. Я являюсь частным детективом и меня заманили в ловушку. Могу это доказать.

– Давно пора, – говорит Трам. – Мы ждем не дождемся твоих доказательств.

– Прежде всего, – говорю я, – отправьте пистолет в судебную экспертизу. Пуля, убившая Дана Паранко, не могла вылететь из этого пистолета.

Трам посмотрел на меня в полной растерянности.

– Ну, знаешь, тебе уже не первый раз удается меня оболванить. Но теперь ты влип. Так и быть, считай, что я поверил твоим басням. Отправлю пистолет на экспертизу. Но если эксперты признают, что выстрел был произведен из этого пистолета, от виселицы тебя сам господь бог не спасет. А пока отдай пистолет.

Пробую вытащить палец, но где там. Зову на помощь Трама. Тот берет пистолет за рукоятку, упирается своими ногами в мои и тянет изо всех сил.

– Хватит, – говорю. – Мне палец вам дарить неохота.

– Весьма сожалею, – говорит Трам, – но вам придется пройти со мной.

– Выходит, вы меня арестуете.

– Отнюдь нет, – парирует Трам. – Просто мы конфискуем пистолет.

Каучу злорадно ухмыляется. С каким удовольствием я трахнул бы его по кумполу.

– Приношу свои извинения, – говорит Трам. – Поскольку мы не можем извлечь палец из ствола, то вынуждены прихватить и вас.

Пришлось подчиниться. Мы с Каучу сели в тюремную машину, а Трам вернулся на виллу еще раз поговорить с блондинкой.

– Перестань скалить зубы, – говорю я Каучу.

– Расскажи трогательную историю о твоей параличной тете, и я заплачу, – отвечает этот недоносок.

Только я подыскал ответ, который должен был его испепелить, как в окошко просунулась голова Трама. Буравя меня своими глазами, бравый лейтенант сказал: