Игорь Сидоров - Никогда. Высокие технологии, любовь и смерть в холодной стране

Семнадцатого августа девяносто восьмого он поехал покупать японский телевизор с большим плоским экраном. Накануне присмотрел такой по сходной цене.

Цена оказалась раза в полтора выше вчерашней.

– Берите, берите – к вечеру ещё нолик припишем, – меланхолично посоветовал продавец.

– Чё так?

– Дефолт же.

Возле обменников клубились люди с воспалёнными глазами. На дверях магазинов повисли объявления «Закрыто». По радио твердили про закрывшиеся биржи, отставки в правительстве, скачущий доллар.

Через неделю рубль съёжился в шесть раз. Друзья, доверчиво открывшие валютные счета, с белыми от ужаса глазами выцарапывали свои кровные из самых, казалось бы, надёжных банков. Иван доллары хранил под матрасом – тем и спасся.

Однако основные деньги крутились в зонах. Арендаторы сбегали, не заплатив. На какое-то время зоны стали, смешно сказать, убыточными. Мечты о торговых центрах рухнули.

Возврат на прежние позиции занял два года. Но город за это время стал другим: попёрли московские ритейлеры, как грибы росли супермаркеты. Основной покупатель уходил туда.

А потом в город пришла баба-губернаторша, и бизнес рухнул.

Он отощал, проступили пятна седины. Машка, славная Машка смотрела с тревогой. Ночью подкатывалась, дышала в ухо:

– У тебя сердце стучит так сильно… как себя чувствуешь?

– Нормально, – врал Иван.

Ничего нормального как раз и не было. Одолевали одышка, шум в ушах. Какая-то пакость началась со зрением: предметы двоились.

– Может, расскажешь, что и как? – продолжала нежную дипломатию Машка.

– Да всё в порядке.

– Ну да, ну да…

Рассказать ей всю правду было невозможно. Банкротство – состояние души. Семнадцать лет назад он без малейших колебаний начал бы всё заново. В сорок пять полно драйва, сил, жажды успеха. Впереди неизведанные дороги, по ним хочется лететь в грохоте и блеске.

В шестьдесят на тебе гирей висит сознание собственного ничтожества. Всё было для успеха, а ты всё просрал.

Квартиру на Петроградской сдали жильцам. Этих денег да пенсий хватало на небогатую, но приличную жизнь. Еда, корм для Максика, лекарства для Машкиного артрита… Сами поселились в загородном домике. Тут пылала чугунная печка, пищал интернет, мурлыкал кот. Тут было хорошо.

В начале десятых Иван любительски занялся сайтами. Начинал с сомнением: куда пенсионеру разобраться с кодами да тегами. Но – получилось. Втянулся, ощутил вкус. Повезло с «Гигантом», первым и единственным его клиентом. Новое поле деятельности нравилось: никаких контролёров, разрешений, проверок. Чистый виртуальный мир, ещё не отравленный зловонным дыханием государства.

Предложению Майкла Машка радовалась ровно до тех пор, пока Иван не познакомил её с подробностями плана. Сообщение о том, что двигать проект надо через сенатора, вызвало взрыв негодования.

Что Лёху (как, впрочем, любого представителя власти) Машка на дух не переносит, Иван знал. Но не мог вообразить, что совершенно естественное желание призвать на помощь успешного однокашника вызовет столь неадекватную реакцию.

– Ну что ты дурака валяешь, – расстроенно сказал он. – Будто не знаешь: в России всё делается по знакомству. Блат ещё никто не отменял. Я буду полным идиотом, если не обращусь к своему корешу!

– Корешу?! Пойдёшь на поклон к той самой власти, которая уничтожила твой бизнес? Из-за которой ты поседел раньше времени? А я плакала ночами в подушку? И теперь ты к ним – с просьбами? И это для тебя не унизительно?

Голос у неё был такой, какого Иван ещё никогда не слыхивал: ломкий, звенящий. Вести себя надо было осторожно. Макс глянул предупреждающе – держись, хозяин! – и слинял под стол.

– Машенька, это эмоции. А бизнес их не терпит. Хочешь сделать дело, – поклонишься кому угодно. Главное – результат.

– Цель оправдывает средства?

– Конечно! Я когда киосками занимался, и неучтёнку имел, и взятки давал. Что ж ты тогда по поводу целей и средств помалкивала? Отчего встрепенулась только сейчас?

– Мне за тебя стыдно.

– Машка, я прагматик, – он обнял её.

– Да уж, – пробормотала, уткнувшись ему в плечо. – Беспринципный ты, Ваня.

…Был Лёха тихим гением переговоров.

Классе в седьмом, бродя после уроков, они сдуру заглянули во двор-колодец тихого переулочка. Выскочил шкет – близко посаженные глазки, косая светлая чёлочка, носик уточкой. Затянул угрожающе: быстро по полтиннику, не то подвалят пацаны с бритвами, порежут на ремни…

Положение было унизительное. Правду говорил сопляк или пургу нёс, проверять не хотелось. Соблазнительно было смазать шкету по хлебалу, но появление взрослых пацанов не исключалось. Иван нервно оглядывал окрестности.

Их честь спас Лёха.

Ласково улыбаясь, он выдвинулся на передовую и, обхватив шкета за узкие плечики, повёл тихий разговор. Они описали пару кругов вокруг мусорных баков. Иван в недоумении пялился на эту сцену.

Наконец Лёха со шкетом самым доброжелательным образом пожали друг другу руки. Малец двинул прочь, сунув руки в карманы и насвистывая.

– Ну?

– Палки гну, – пробурчал Лёха. – Потопали.

– Как же ты эту гниду уломал?

– Договорились. Он парень ничего… далеко пойдёт.

После юрфака распределился Лёшка в милицию. В семидесятые тянул лямку в ментовке, вырос до старшего следователя. Из органов ушёл на адвокатские хлеба. Навалилась перестройка – избрался сначала депутатом районного, потом и городского совета.

Молодой юрист оказался на вес золота в первом свободно избранном Ленсовете: в юриспруденции там не рубил никто. Стал заместителем председателя комиссии по законодательству. Казалось, карьера удалась. Но в Москве грянули танковые залпы, Ельцин железной рукой разогнал Советы. Депутат оказался на улице.

Однако вскоре вынырнул в Москве – советником замминистра. Через пару месяцев его фамилия всплыла в избирательном списке «Выбора России» по Петербургу. С этого момента Лёха неизменно и успешно седлал партию власти.

За кулисами карьеры тянулись неразличимые в полутьме нити. Ходили слухи, что Алексей Васильевич лично знаком с самим президентом, что быть Алексею Васильевичу вскоре не то министром юстиции, не то генпрокурором.

В трудные моменты – а их было немало – Ивану доводилось призывать друга на помощь.

Один из деловых кризисов совпал с временным обломом карьеры Лёхи. Друг, утративший округлость щёк, гонял толстыми пальцами с обгрызенными ногтями рюмку туда-сюда.

– Давят, суки, жизни нет. Особенно санэпидемстанция, – закончил Иван. – Можешь помочь? Ты депутатом как-никак был.

При слове «был» Лёха слегка дёрнулся.

– Ну, ты же реальный мужик, – сказал после паузы. – Проблема решаемая, но, сам понимаешь, кое-кому занести надо.