Фёдор Быханов - Полет обреченных

Вот так – размышляя о возможных причинах предполагавшейся встречи, от всей души негодовал по этому поводу Никифоров.

Разные мысли приходили к нему насчет причин телефонного звонка по поводу приезда чиновника из Кабула.

Сходилось же все к одному: затевается что-то очень важное!

И сам прежний опыт подсказывал, что по всяким пустякам из штаба армии беспокоить не станут. Правда, после недавнего телевизионного выступления генсека о скором выводе советских войск из Афганистана, с души Никифорова словно тяжелый камень сняли.

Долгие недели, прошедшие в ожидании вывода своей части на Родину, он молил небо лишь об одном:

– О перемирии.

Очень уж не хотел теперь, напоследок, терять кого-либо из своих солдат и офицеров – война как-никак кончается и не к чему лишние жертвы. Да и воевали, выходит, зря.

По мнению Никифорова – козе под хвост летело многолетнее стояние сороковой армии в неласковых горах и долинах Афганистана. Так что выходить отсюда следовало поскорее, и без всевозможных эксцессов.

Все к тому и шло, если бы не эта чертова весточка о скором приезде в расположение бригады Рахнавара.

– Оно, однако, вот как повернулось, – размышлял комбриг. – Вновь и явно не просто так объявился знакомец из ХАД. А такой как он, действительно, безделицей ограничиваться не станет. Не иначе как снова что-то страшное затеял?

Эта мысль возвращалась вновь и вновь, то тревожила, то пугала полковника, привыкшего ожидать от Рахнавара одних лишь неприятностей. А теперь – тем более. Ведь, не мог афганец понимать, что если уйдут советские войска, то лицом к лицу останется он со своими бывшими жертвами. Рано или поздно наступит черед искупления грехов, совершенных перед собственным народом.

Думай не думай, но так и не пришел полковник Никифоров, к какому либо реальному ответу на вопрос: зачем к нему в расположение снова едет Рахнавар?

За этой мыслью его и застало сообщение с контрольно-пропускного пункта военно-воздушной базы о прибытии важного гостя. Но время, словно отпущенное самой судьбой на размышления, не пропало даром. Никифоров успел все продумать и окончательно сформулировать для себя аргументы вежливого нежелания пойти навстречу новым замыслам Рахнавара:

– Моя бригада к боевым действиям не готова!

Доказательств тому полковник выискал много. При этом, каждое их них было достаточно весомым. А одно вообще нельзя было опровергнуть при всём старании и важных связях гостя – техника, уже не первую неделю полным ходом отправляется по воздуху в Союз.

Не мог не знать Рахнавар и о том, что многие старослужащие уволены в запас, а новобранцев сюда присылать перестали. Да и зачем вся боевая суета, если через месяц-другой состоится полный вывод войск?!

– Товарищ полковник, на контрольно-пропускной пункт прибыла броневая группа царандоя, – донеслось по связи. – Состоит из трёх боевых машин.

Следовало немедленно отреагировать на информацию.

– Откуда они появились у тебя на КПП? – просто по привычке поинтересовался комбриг, начавший понимать, что если это на самом деле Рахнавар собственной персоной, то уже как пить дать, от сотрудничества с карателями бригаде спецназа никак не отказаться.

– Из Кабула, товарищ полковник, – подтвердил его самые худшие опасения собеседник. – Их командир показал пропуск на территорию базы и упомянул о предполагаемой встрече с Вами.

Никифоров невольно тянул с ответом, в ходе возникшей паузы ожидая завершения доклада. Это понял командир охранного батальона, как оказалось, лично встретивший у КПП незваных визитеров.

После затянувшегося в трубке молчания он добавил-таки существенное уточнение:

– Судя по всему, это царандоевский спецназ из ХАД!

– Кто конкретно? – на всякий случай осведомился Никифоров.

Хотя уже сам прекрасно знал, что за афганское подразделение могло сегодня прибыть на базу.

– Подполковник Рахнавар и его люди.

– Да, я его жду, – последовал приказ. – Пропустите!

Из окна своего кабинета Никифоров вскоре увидел реальное подтверждение выполнения отданного им только что распоряжения. Рядом со штабом, на площадке для стоянки техники, появилось несколько чужих бронетранспортеров. Каждый нес на себе эмблему республики Афганистан.

По трафарету и довольно грубо намалеванные прямо по пятнистой окраске на бортах боевых машин, эти гербы не внушали особого уважения. Даже отсюда – из окна штаба они казались лишь шуточным украшением серьезной военной мощи союзников, в свою очередь готовых сняться с места и убраться назад, после того, как политики уже поняли всю бесперспективность здешнего бряцания оружием.

Сами царандоевцы, замеченные через окно полковником, заметно устали в долгом пути. Видимо, всю дорогу солдаты так и сидели на БТРах в полном вооружении. Потому теперь, в конце важного маршрута они облегченно попрыгали на землю.

Иные из них, сделали это, даже не дожидаясь, когда боевые машины остановят движение.

Разминаясь после долгого пути, вооружённые афганцы гортанно галдели. Наверняка, в предвкушении скорого обеда с армейской кухни. Помня о прежнем хлебосольстве шурави.

Но обед по распорядку, а война, как говорится, войной. Не забывают приезжие демонстративно поглядывать и по сторонам. Уже не как гости, а в качестве вполне готовых хозяев объекта. В любой момент готовых принять его со всем содержимым ангаром и служебных помещений.

Один резко выделялся на фоне остальных афганцев.

Уже потому, что был облачен в камуфлированную офицерскую форму советского образца. Он своим окриком и прекратил внезапно возникшую вольницу в своих рядах.

Он что-то зло крикнул своим подчиненным. Чем заставил собраться у бронетранспортёров. Только после этого набрался степенности и направился прямо по дорожке, ведущей в штабное помещение.

После его команда царандоевцы действительно присмирели. Если только так можно было сказать о людях, привыкших к полной вольности и панибратству.

– Давно пора сказать, ему чтобы не рядился постоянно «в шурави», – с неприязнью произнёс Никифоров слова.

Те самые, исключительно откровенные, которые на самом деле никогда бы не стал произносить при опасном госте.

Оставалось и на этот раз только скрипеть зубами с досадой на собственное бессилие. У Рахнавара, действительно, были слишком широкие связи на самом верху, в том числе и в штабе сороковой армии, чтобы остудить любую неприязнь холодным душем самосохранения.

Потому кроме неприятностей ссора с ним ничего не сулить не могла. А вот с самого этого гуся все скатится как вода после купания.

– Здравия желаю, рафик полковник! – между тем раздалось от входных дверей, прерывая не самые приятные размышления хозяина кабинета.