Юрий Теплов - Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились

– Быки у тебя, у него – пехота, – брезгливо бросил Зураб.

– Ага, пехота. Сперва они оставили без штанов бригадира уродов с напарником.

– Опустили что ли?

– Нет. Без штанов гулять отправили. Потом Утопленник появился в госпитале у писаки, который расколол нашу стриптизершу. Я подослал к нему своего спеца по несчастным случаям. Спеца толканули под электричку в метро. Стриптизершу мы сделали чисто. И тут узнали, что Утопленник взял билет в Алма-Ату. Там у нас свой интерес, и я послал Керима с Серым этим же поездом к Исмагилову, чтобы тот взял Утопленника на себя. Кто же знал, что он не один едет!

– Установил, где он находился после того, как его похоронили?

– Прокачали одного книжника, он под нами ходит. Книжник сказал, что Утопленник – как бы писатель, проходил курс омоложения в Тибете.

– Где? – Зураб не смог скрыть удивления.

– В Тибете. И здорово омолодился.

– Ты в эти сказки поверил?

– За что купил. Книжник давно под нашей крышей. Он Утопленнику бабки отстегнул за то, что тот назвал ему человека, засланного конкурентами. И даже нашего человека указал. Все знает про его книжную фирму, куда левый груз отправлял, сколько.

– Издатель не догадался записать разговор на диктофон?

– Нет. Но сказал, что Утопленник любит деньги.

– Передай издателю, чтобы не жмотился. Пообещай снизить ясак за крышу. Купить такого информатора – многого стоит.

Юсуп перевел дух: сегодня в асфальт не закатают. А завтра – на все воля Аллаха.

– Будет исполнено, – ответил.

– С кем Утопленник живет?

– С женой и сыном. Жена – баруха нашего адвоката.

Зураб поморщился, но промолчал. Юсуп терпеливо ждал, что скажет босс.

– Пусть адвокат поспрашивает ее про Тибет. Возможно, это кодовое название спецслужбы.

– Ничего она не знает. Он скрыл от нее ту свою командировку. Потому и похоронила его, как утопленника. Она и сейчас не в курсах, где муж. Сказал ей, что уезжает в командировку, а куда – не доложился.

– Слушай сюда, Юсуп. Будем считать, что твой Утопленник из спецслужбы. Какой конкретно – постараюсь узнать. Ты возьми под наблюдение его квартиру.

– С нее глаз не спускают.

– Проворонишь Утопленника – сам знаешь, что будет. Его жену и сына пока не трогай. Это запасной вариант.

– Баба на запасной не годится. Она теперь, как мышь в когтях кошки. Утопленник только рад будет, если мы ее того.

– Не перебивай, Юсуп! Брось на него все силы. И доставь живым в психушный санаторий. Живым, понял? Хочу с ним поближе познакомиться. Всё, ступай…

«Бека из себя строит, – думал Юсуп, возвращаясь от хозяина. – Познакомиться, видишь ли, с Утопленником хочет! Керим уже познакомился»…

Алексей и не подозревал, что стал причиной хоть и узкого, но важного совещания столичных авторитетов. Он полностью погрузился в приятное времяпровождение. Дни то ли летели, то ли ползли – не понять было. Но все они были насыщены покоем.

Анюта ходила по часам на работу. Аленка занималась сразу кучей дел: олимпиадами, школьными капустниками, сочинительством и еще с рвением постигала казахский язык, ставший обязательным в учебных заведениях республики. Алексей же с интересом, о котором даже не подозревал, штудировал компьютерную энциклопедию.

Иногда они с Аленкой отправлялись в парк Горького и успевали до школы покататься на лодке. Заканчивали прогулку в уютном кафе, где он пододвигал ей меню и предлагал сделать заказ. В общем, беззаботно тратили доллары ласкового Бычка, обмененные на казахские тенгушки.

Анюта смотрела на их расточительство сквозь пальцы, а по воскресеньям, махнув рукой на домашние дела и не обращая внимания на укоризненные взгляды Ирины Семеновны, составляла им компанию и даже сама пыталась поучаствовать в тратах.

В один из дней Алексей вдруг обнаружил, что его способность улавливать мысли собеседников отчего-то улетучилась. Во всяком случае, при общении с Анютой или с Ириной Семеновной его мозговой приемник бездействовал. Может быть, в нем просто не было надобности? Или настройка его позволяла читать только скрытые мысли? А когда скрывать нечего, приемник самовыключался?

С Аленой они понимали друг друга без слов. Иногда он собирался что-нибудь спросить у нее и уже знал, что она ответит. И она временами отвечала, даже не успев услышать вопроса. Но происходило это как бы само собой и не вызывало удивления ни у нее, ни у него.

Оставили его в покое и странные ночные видения. Только однажды ему привиделся под утро длинный и странный сон. Анюте в тот день надо было срочно закончить какие-то бухгалтерские расчеты, и она поднялась, не потревожив Алексея, еще до рассвета. В том сне не было ни смутно помнившейся ему зеленоволосой женщины в голубоватой с переливами одежде, ни льющейся со всех сторон успокаивающей музыки.

Человек в белом хитоне, со спутанными волосами, спадавшими на плечи, стоял в большом сумрачном зале с высоким лепным потолком, скульптурным ансамблем и амфорами, источавшими благовоние. Сумрак разгоняли лишь горевшие по углам светильники. Перед ним в глубоком кресле сидел одетый в черную мантию с красным подбоем грузный мужчина. По его левой щеке время от времени пробегал тик. Он встряхивал головой, словно прогонял боль или раздражение, и тяжелым взглядом сверлил стоявшего перед ним худого человека. Тот смотрел на него с грустной покорностью и сочувствием. Наконец, тихо произнес:

– Ты болен, прокуратор. Закрой глаза и представь гладь озера.

Прокуратор послушно смежил веки. Через минутное время открыл их. Прислушался к себе. Еле заметная улыбка тронула его полные губы.

– Ты искусный лекарь, Иешу.

Человек в хитоне согласно кивнул.

– Даже моя жена называет тебя праведником.

– Я, как и ты, подвержен искушениям.

– Первосвященники и старейшины обвиняют тебя, Иешу, в осквернении святынь, поругании синедриона и подстрекательстве к бунту.

Прокуратор смолк, пытливо оглядел лекаря, спросил:

– Знаешь ли ты, кто тебя предал?

– Да, Иуда из Кариота.

– 30 сребреников – цена твоей головы.

– Он поступил так не по своему разумению и не по своей воле.

– По чьей воле?

– Ему ниспослано свыше.

– Ты веришь в это?

– Верю в то, что знаю.

– Что ты знаешь?

– Истину. Взгляни, прокуратор, те, что глаголют истину, судимы теми, кто имеет власть.

Прокуратор встал с кресла. Прошелся по залу. Остановился подле пленника.

– Известно ли тебе, что на пасху я имею право помиловать одного из преступников?

– Ты помилуешь разбойника Варраву.

– Почему так считаешь?

– Ты не властен над своим духом и своим словом, правитель.