Антон Шаффер - Духи безвременья

Илья так увлекся изучением портрета, что и не заметил, как из одной из многочисленных дверей вышел живой Паклин. Он бесшумной поступью двинулся в сторону Ильи, расплываясь в приторной улыбке. Достигнув нужного расстояния, он остановился и протянул Далекому руку.

– Добрый день, Илья Андреевич. А я уж, право, заждался.

Ладонь у него была теплая и чуть потная. Но на нескольких пальцах у бывшего депутата были одеты кольца с разноцветными камнями, которые резко контрастировали с температурой его тела – они были холодными.

– Добрый день, Игорь Аркадьевич, – Илья чуть кивнул.- Извините, что заставили вас ждать – технические неполадки.

– Знаем мы ваши неполадки, – многозначительно промолвил Паклин.

После того, как процедура приветствия была завершена, Паклин предложил Илье пройти в его кабинет, который оказался за одной из многочисленных дверей холла.

Илья оказался в помещении офисного типа, но, естественно с элементами хозяйской правки. В целом комната была чистым модерном – простая деревянная мебель с вкраплениями пластика и металла. Но в дальнем углу, там, где стоял необъятных размеров черный кожаный диван, возвышалась небольшая статуя. Первое, что отметил Илья, что, к счастью, она не была желтого цвета. Статуя эта почти достигала более чем трехметрового потолка сталинской квартиры и выглядела действительно впечатляюще. Она была точной копией Паклина, но куда большего роста. Сам Паклин был довольно низок ростом, да к тому же почти лыс. Скульптор явно польстил ему, так как костюм на статуе сидел идеально, в то время как на настоящем Игоре Аркадьевиче он явно не сходился в районе живота. Да и волос у статуи было побольше.

Паклин, вероятно, перехватил взгляд Ильи, так как тут же откомментировал:

– Догадываетесь, чья работа?

– Нет, – честно признался Далекий.

– А вы всмотритесь получше, всмотритесь, – настаивал оригинал.

Илья сощурил глаза, делая вид, что внимательно изучает скульптуру. Постояв так немного, он театрально развел руками:

– Не могу признать! Извините, уж, Игорь Аркадьевич.

– Эх, молодежь, молодежь, – Паклин сокрушительно покачал головой. – Это же Гурители!

– Да что вы говорите! – Илья изобразил удивление, на которое только был способен.

Паклин самодовольно усмехнулся.

– Ладно, уж, ценитель искусства, садитесь. Вы ведь не затем пришли, что бы я вам тут экзамен устраивал!

Они сели. Паклин достал из кармана пиджака позолоченный (а, может, и золотой) портсигар и закурил. Уже убирая его обратно, он спохватился и предложил сигарету Илье. Тот не отказался.

Далекий извлек из своей папки листки, которые ему передал Петюня и быстро пролистал их. Он уже успел их мельком просмотреть в лифте, но теперь предстояло их задействовать. Вопросы, написанные, скорее всего, самой Василисой были крайне банальны и предсказуемы, но задавать их все же было необходимо. Пока она главный редактор, а не он. Пока Илья думал, с какого бы вопроса лучше всего начать, Паклин сидел напротив него, за своим рабочим столом и рассматривал его сквозь облака дыма. Илья чувствовал на себе его взгляд, от чего ему было немного неприятно.

Как только Илья определился с первым вопросом и собирался уже открыть рот, чтобы озвучить его, Паклин, опередив его на доли секунды, начал разговор первым.

Причем в том ключе, в котором сам Илья был не совсем готов беседовать.

– Что случилось с Губкиным? Вы не знаете, почему он не приехал?

– Нет, но Василиса Петровна сказала, что его никто не может найти.

– Может, грохнули этого вашего Губкина, а? Как думаешь? – он как-то незаметно перешел на "ты" Илья немного растерялся. Но Паклин и не ждал от него никакого ответа. Вместо этого он продолжил:

– Вряд ли, конечно, грохнули. Хотя всякое может быть. Мне он всегда не очень нравился. Видел я его несколько раз. Можно даже сказать, что знакомы. Все вокруг вашей Василисы крутится. Хитрый гад. Глаза такие честные-честные, а сам только и думает, как бы все повыгоднее провернуть. Сволочь, одним словом. Натуральная сволочь.

Илья сидел и не понимал, о чем Паклин глаголит. Во-первых, что значит, Губкин всегда не нравился Паклину? Они разве знакомы? Допустим, что знакомы. Но что это Губкин такое провертывал за спиной у Паклина? А, во-вторых, и в главных, зачем он ему все это рассказывает? Ему – человеку, которого он видит первый раз в жизни?..

…Василиса пришла работать главным редактором в "Паровоз" не по своей воле. До этого она, выпускница журфака МГУ с красным дипломом, несколько лет трудилась в одной из ведущих газет общественно-политической направленности. Политикой Василиса заниматься не хотела, но когда ей сообщили размер ее будущей зарплаты, устоять она не смогла. Втянулась она быстро и через некоторое время завела все необходимые связи в политическом бомонде страны.

С Паклиным она познакомилась, когда он уже был депутатом от какого-то там автономного округа. Депутат как депутат. Скорее незаметный, чем активный. Его представили Василисе на одной из политических тусовок, где присутствовали куда более интересные для нее персонажи. Представили и представили. Не успев еще отойти от него, Василиса уже его забыла. И имя, и фамилию, и внешность. И, как выяснилось, зря, так как Паклин ее не забыл.

Спустя неделю после этого мероприятия Василиса сидела на своем рабочем месте и заканчивала работу над очередным материалом. Все было уже почти готово, когда к ней подошел ее непосредственный начальник (слишком громкая фамилия) и сообщил, что к четырем часам она должна быть в Государственной Думе, так как там к этому времени заканчивалось какое-то важное совещание, результаты которого и нужно было узнать. Ехать Василисе совершенно не хотелось, но работа есть работа. Она наспех собрала всё необходимое, поймала такси и ровно к четырем была на месте. У входа в зал, где проходило совещание уже толпилось полно журналистов из других изданий. Некоторых она знала, некоторых видела впервые. Кого знала, с теми она поздоровалась. Остальных Василиса по привычке окатила ледяным надменным взглядом.

Наконец, двери зала распахнулись и из него один за одним стали выходить участники совещания. Василиса, распихивая коллег локтями, пробилась к наиболее заметным фигурам и профессионально выполнила свою работу. Уже через десять минут в ее диктофоне находились все ответы на интересующие ее вопросы. Выбравшись из толпы она чуть отдышалась, убрала диктофон и записную книжку в сумку и направилась к выходу. Когда незнакомый мужской голос окликнул ее по имени – отчеству она не удивилась, так как многие в Думе ее хорошо знали.

– Василиса Петровна?

Василиса обернулась. Перед ней стоял невзрачного вида человек с довольно внушительным животом и проплешиной на голове.