Валерий Вайнин - Интервью в чёрно-белом цвете

Гендиректор в свои пятьдесят пять внешностью и манерами походил на университетского профессора. Высокий и подтянутый в безукоризненно сшитом костюме-тройке. Густая шевелюра, седеющая на висках. Приятный низкий голос, богатый обертонами. В данный момент голос этот нервировал машиниста грейфера Букина, обслуживающего участок сортировки крупногабаритного мусора. Букин, коренастый хмурый парняга, держался перед начальством стойко, если не сказать вызывающе. Заступая в утреннюю смену, именно он обнаружил главспеца, плавающего среди мусора лицом вниз, и теперь Букин проклинал в душе́ свою невезуху.

Сутулясь в кресле, гендиректор смотрел, как инквизитор.

– То есть ты шёл к своему грейферу, заметил его, но в воду не полез. Интересно почему? Насморк подхватить боялся?

– Я говорил ментам: выглядел он как мертвяк. – Машинист взирал на свои башмаки. – Сколько повторять, Олег Тимофеевич? По кругу ходим.

– Послушай, Андрей…

– Тридцать лет я Андрей. Прессовать будете – уволюсь. Работу найду хоть завтра.

Возникла пауза. Два охранника за спиной Букина напряглись в ожидании команды.

Гендиректор возвёл глаза к потолку.

– Кому ты нужен, прессовать тебя. Просто я понять пытаюсь, был ли хоть какой-то шанс… – Голос его дрогнул. – Ладно, иди. Толку он тебя как с козла молока.

– Это, по-вашему, – буркнул машинист, выходя.

Охранники двинулись было следом, но гендиректор произнёс:

– Борис Иванович, минутку.

Оба развернулись у двери, уставившись на босса. Один пожилой, невзрачный, короткостриженный. Второй – чернобровый красавец богатырских размеров. Одеты в форму с логотипом Горводоканала.

Гендиректор потёр пальцами седеющий висок.

– Ничего подозрительного не замечали? – обратился он к пожилому охраннику. – Может, на станцию кто-то посторонний проник?

– Мышь не пробегала, – заверил чернобровый молодец.

Пожилой зыркнул на него, однако, смолчал. И гендиректор сказал ему доверительно:

– Борис Иванович, мне хотелось бы исключить любую дерьмовую возможность. Это ж беда какая!

Пожилой охранник прокашлялся.

– За мышь, конечно, не поручусь, мало ли… – произнёс он. – Может, что-то я проморгал. Давно здесь работаю – и на старуху бывает, сами понимаете… У Артёма Сергеевича небось тоже имеются ко мне нарекания. Все мы ошибаемся.

Безмолвный начальник Управления технологического развития, оторвав от стены затёкшее плечо, пробормотал:

– У меня никаких нареканий.

– И на том спасибо, – в пояс поклонился пожилой охранник.

Молодой не сдержал ухмылки.

Гендиректор хлопнул по столу:

– Не юродствуйте, Борис Иванович! Дело слишком серьёзное!

– Я не юродствую, Олег Тимофеевич. Просто не знаю, что вам сказать.

Повисло молчание. Затем гендиректор плеснул кистью руки:

– Всё, не задерживаю. Соблюдайте обычный режим. – И когда дверь за охранниками закрылась, столь же раздражённо обратился к Артёму Карпову. – Ты тоже погуляй. Извини, что занял твой кабинет. Скоро свалю.

Шагнув к двери, Артём нерешительно поинтересовался:

– И какие будут оргвыводы?

– Насчёт тебя, что ли? – скривил губы гендиректор. – За херовую технику безопасности объявлю выговор в приказе и премию срежу. Чтоб служба мёдом не казалась.

– Только и всего? – расправил плечи Артём.

Гендиректор вздохнул.

– За кого ты держишь меня, Карпов? За дракона? Я и сам на твоём месте обосрался бы… – Тут в кармане у него заверещал мобильник. Гендиректор извлёк его, взглянул на дисплей и вновь плеснул ладонью: – Гуляй, Карпов. Скажи там Светке, пусть кофе сварганит. – Когда Артём вышел, Ракитин торопливо на звонок отозвался: – Да, Илья Михайлович. Слушаю. – И слушал он минуты две, тщетно пытаясь вставить слово: – Илья Михайлович, тысячу раз пардон, но… Ей-богу, Илья Михайлович… – Наконец гендиректор гаркнул: – Илья, мать твою! Хер с ним, с тендером: у меня главспец погиб! Такой парень – энтузиаст, умница, один целого отдела стоил! Я просто в шоке… – В этот момент пышнотелая молодая блондинка внесла на подносе кофейник с круассанами. Вслед за ней вошёл зампрокурора и прикрыл дверь. – Извини, Илья Михайлович, ко мне стражи порядка. Перезвоню. – Ракитин сунул мобильник в карман пиджака.

Зампрокурора по-свойски уселся нога на ногу. Несколько мгновений царила тишина. Блондинка-секретарша в платье, демонстрирующем округлые колени и литой бюст, вопросительно воззрилась на шефа. Тот произнёс радушно:

– Думаю, Николай Захарович, тоже проголодался.

Секретарша, выходя, одарила визитёра улыбочкой:

– Вам кофе или чай?

– Кофе. Без сахара. – Зампрокурора блеснул очками ей вслед. – И где берутся такие ценные работницы?

– Места надо знать, – буркнул гендиректор. – Ну, чем ещё огорошите?

С ответом Николай Захарович помедлил. Сперва достал платочек и промокнул лоб.

Рита Володина прохаживалась по вестибюлю административного корпуса, сердито поглядывая на часики. Сотрудники водоканала, проходящие мимо, таращились на неё, как на экзотический плод в ящике с опилками. Такое внимание к себе Рита воспринимала как естественный радиационный фон, а вот хамское опоздание сперматозавра из прокуратуры её бесило. Договорились через полчаса – и где же этот милый шалунишка?

Скуки ради Рита задержалась у доски объявлений. Взгляд её нечаянно упёрся в листок формата А4, подписанный гендиректором Ракитиным О.Т. «Нравственно-этический кодекс работника Горводоканала», – прочла заголовок Рита и с возрастающим интересом принялась читать ниже: «Вступая в коллектив работников Горводоканала, я осознанно принимаю следующие правила:

«1. Добросовестно и с полной отдачей я тружусь на благо предприятия. Горводоканал – мой родной дом, где обо мне заботятся и меня защищают. И заботясь о своём доме, я работаю в нём хорошо».

Рита просто глазам не верила. Таких правил оказалось пятнадцать:

«2. Я дорожу честью своего предприятия, отстаиваю его интересы, забочусь о его позитивном имидже и безупречной репутации.

3. Сотрудничаю с другими учреждениями и организациями, если это не наносит вред Горводоканалу.

4. Поддерживаю стратегию и приоритеты, выработанные руководством предприятия.

5. Соблюдая дисциплину, субординацию и нормы делового общения, я отделяю своих родственников и друзей от своих руководителей и подчинённых. Даже если это одни и те же люди, я отношусь ко всем в равной степени одинаково…»

Тут Рита не выдержала. Воровато оглядевшись, она сорвала с доски листок, сложила вдвое и спрятала в сумку. И в этот момент за спиной услыхала голос зампрокурора:

– Извиняюсь, дела задержали. Наши с вами общие в смысле.

Вздрогнув, Рита обернулась.