Эшли Дьюал - Ночные животные

– Я их не заметила, – прорыдала брюнетка, – как же я их не заметила?

Она расплакалась еще громче, а Артур отвернулся и замер.

Громила, которого Костя повалил на землю, медленно поднимался на ноги, вынимая из кармана что-то блестящее. Спустя миг Селиверстов понял, что незнакомец сжимает в кулаке нож.

– Костя! – крикнул Арт, но Ромал прижал к стене третьего мужчину и не обернулся, может быть просто не услышав.

Громила приближался к Константину, и Артур сделал странную вещь, не подумав о последствиях.

Он вскочил на ноги и заслонил Костю собой, выбросив перед лицом левую руку, будто это могло защитить от ножа. Клинок со свистом рассек воздух, и густые багровые капли забарабанили по грязному асфальту. Ромал наконец обернулся, громко зарычал и сильным ударом отбросил последнего противника к стене, а Артур уставился на свою ладонь и огорошенно прошептал:

– Вот дела.

Кожа разошлась, словно порванная ткань. Кровь лилась так стремительно, что под ногами парня образовалась небольшая лужица. Голова закружилась, и Арт покачнулся, но Костя подхватил его за плечи.

– Ты чего, Селиверстов? – задыхаясь, спросил он. – Какого хрена ты сделал?

– Спас тебя, полагаю.

– Не надо было меня спасать. Я бы и сам справился.

Артур моргнул несколько раз, чтобы унять головокружение, и протянул:

– Мне так не показалось.

Артуру наложили семь швов. Рукой он двигал черт-те как, пальцы толком не слушались: разжимались и сжимались с огромным трудом. На ночь ему пришлось выпить обезболивающее, потому что ладонь пульсировала и горела, словно ее жарили на вертеле. К тому же у него жутко болел нос, ныло плечо, щипала губа – иными словами, причин для жалости к себе было множество. Правда, благодаря таблеткам он отключился почти сразу, а вот Константин промучился до самого утра, так и не разобравшись до конца, что его сильнее беспокоило: ссадины или совесть.

После совместной лекции по философии Артур и Даниил вместе пошли в кафетерий и заняли места около запасного выхода. Артур с трудом открыл газировку, нахмурившись, будто беспомощный ребенок, а Даня разложил столовые приборы рядом с тарелкой и едва слышно поинтересовался:

– Так твоя фамилия не Попов?

Селиверстов кинул на него виноватый взгляд и ответил:

– Нет.

– Выходит, ты соврал.

– Не принимай на свой счет, ладно? Я тут всем вру, включая преподавателей.

– Разве можно врать преподавателям?

– Нельзя. Но я – не Попов, а Селиверстов. – Парень отпил газировки и раздосадованно усмехнулся: – А значит, обычные правила на меня не действуют.

– И у такого поведения, полагаю, есть причины, – рассудительно проговорил Даниил.

– Разумеется. Откликаться на чужую фамилию не так просто. Но я сам решился на эту авантюру, так что мирюсь с последствиями.

– Знаешь, я не понимаю, что может заставить человека изменить свою личность.

– Выходит, ты счастливчик.

– Нет, – Даня серьезно посмотрел на соседа и положил ладони поверх стола, – но моя мама считает, что мы идеальны в том виде, в каком мы есть.

– Значит, твоя мама не жила рядом с лицемерами и стервятниками, для которых твое богатство значит больше, чем ты сам. Ну а самое паршивое, что отличить этих стервятников от нормальных людей невооруженным глазом довольно сложно, ясно? Это идиотская тема, – отмахнулся Арт и принялся разрезать отбивную тупым ножом. – Я вроде как пытаюсь начать жить заново.

– Не уверен, что это возможно.

– Возможно, если очень сильно захотеть.

Даня нахмурился, отпил кислого кефира и пожал плечами:

– Ты все равно останешься Артуром Селиверстовым, даже если тебя будут называть Поповым. Но я попытаюсь понять твою логику. Ведь в твоем поступке есть логика.

Артур скривил губы:

– Мои родители определенно бы с тобой не согласились.

Спустя какое-то время Арт достал из рюкзака таблетки и потянулся к кефиру Дани:

– Ты не против?

– Нет, разумеется. Бери.

– Если таблетки не принимать, башка кругом идет.

– Кругом?

– Ну, перед глазами черные точки прыгают.

– Прыгают точки?

Артур снисходительно посмотрел на соседа и попытался вновь:

– Мне становится плохо, если я не принимаю лекарство.

– Вот в чем дело, – с пониманием протянул Даниил и тоже отпил кефир, от чего над его верхней губой появилась белая полоска. – Тебе стоит еще раз показаться доктору.

– Посмотрю по состоянию.

Селиверстов вновь принялся за отбивную, как вдруг услышал гоготанья незнакомых парней с соседнего столика. Они разглядывали спину Дани Волкова и хохотали, словно на ней была приклеена табличка с какой-нибудь глупой надписью. Арт свел брови:

– Чего им так весело?

– Полагаю, они смеются надо мной, – совершенно спокойно ответил Даня.

Он вытер белую полоску от напитка, поправил поднос таким образом, чтобы его край был идеально параллельным краю стола, и взялся за вилку. Артур вновь перевел на него взгляд:

– Что значит – над тобой?

– Мы с ними учимся на одном факультете. Я… просто я не нравлюсь многим людям.

– И по какой же причине?

– Пожалуй, мы с ними не нашли бы общего языка. В отличие от тебя и Константина, у них мозг несформировавшихся подростков, а не серьезных студентов. Они считают… они уверены, что я отличаюсь от других.

– И чем же ты отличаешься?

– Всем.

– Они ошибаются.

– Тебе не нужно врать, чтобы меня подбодрить.

– Да черта с два, – возмутился Артур, – им просто в челюсть давно не давали.

– Не все проблемы можно разрешить путем физического воздействия, – подметил Даня.

– Все. Иногда это самый простой вариант, иногда неправильный, но он возможен при любых обстоятельствах. Поверь мне. И почти всегда он самый эффективный.

Неожиданно рядом с Даней появился третий стул, и к парням подсел Константин.

Он сбросил с плеч рюкзак, поставил на стол бутылку воды и сцепил в замок пальцы, будто собирался произнести долгую и жутко приторную речь. Однако слова на ум не шли, да и желания распинаться у Кости не было. Потому он лишь небрежно пробежался ладонью по запекшейся ссадине на подбородке и спросил у Артура:

– Как рука?

Блондин усмехнулся. Как же ему хотелось отшутиться или выпалить что-то ядовитое и колкое! Правда, неожиданно запал угас. В чем была суть их конфликта? Почему они с Костей враждовали? Если говорить честно, Артуру было не по себе после тех слов, что он наговорил в переулке. Может, он и вырос в состоятельной семье, но его родители были порядочными и честными людьми, которые никогда не опускались до оскорблений.

– Порядок, – наконец ответил он.

– Ты подставился.

– Ну да, иногда я – само очарование.

– С какой стати тебе выручать меня?