Алекс Фрайт - Бумеранг

Он болезненно сморщился, потёр не ко времени занывшее бедро, с каким-то безразличием подумал, что Гальса уже не первый его напарник, и которая вот-вот может погибнуть. То, что придётся умереть самому – тревожило не особо. К этому все и шло. Слишком неудачно складывались в последнее время дела. И когда несколько лет назад Гензер, кряхтя, втиснул свою тушу рядом с ним на кладбище, бросив горсть земли на гроб Анхар, и прошептал, что в этих похоронах его вины нет, он не видел причин сомневаться в его словах. Ещё раньше он сам рыл могилу для Хелен на каменистой пустоши в окрестностях Тешоара, откуда едва выполз, чуть не потеряв ногу. Змея не таилась, в отличии от старого дружка: оставила им по две отметины – сначала ей под коленом, а потом ему в бедре, когда бросился на вскрик. Через час от укусов потянулись под кожей во все стороны черные нити, несмотря на глубокие разрезы, что успел сделать, чтобы выпустить отравленную кровь. Спутница не стенала, молча держалась позади, стиснув зубы, а потом он просто не услышал за спиной скрипа сапог по камням. Расчехлил сапёрную лопатку и постарался отрыть в твёрдом грунте яму поглубже, чтобы сохранить тело от падальщиков. Вернуться за ним он так и не смог. Да и Хелен в эту схему не вписывается – жуткое стечение обстоятельств. А вот Анхар, которую сбил грузовик, едва она ступила на пешеходный переход… водителя той машины полиция так и не нашла – отыскал он… Потом он потерял Нину, Кристу, Линн… И сейчас, разглядывая узкие плечи сгорбившейся Гальсы, он почти был склонен предположить, что из-за всех этих смертей торчали уши Марка. Если он жив, конечно. В другое время эта мысль бы его позабавила, но только не сейчас. Всех, всех напарниц подбирал ему именно он, и все потери были связаны с доставкой для этого жирного ублюдка.

Креспин ещё не знал, что сейчас тот лежит в коме в одной из больниц Бейрута, получив две пули в спину вместо него.

Совершенно неожиданно для самого себя он рассказал Гальсе о своих женщинах, смутных догадках, непрекращающейся слежке и подозрениях. Она смотрела на него округлившимися глазами, нахохлившаяся, похожая на замёрзшего воробья, нервно комкала в руках платок. Он тяжело поднялся, снова подошёл к окну и, вытягивая шею, попробовал заглянуть за угол здания.

Дождь за окном стал настолько мелким, что казался просто водяной пылью. Ему захотелось уткнуться лбом в оконную раму, а ещё лучше прижаться к холодному стеклу всем лицом, чтобы почувствовать всю эту мерзкую взвесь брызг сквозь прозрачную преграду, за которой где-то в темноте скрывается смерть. Одновременно в нем боролись два желания – выйти наружу и единственным выстрелом разнести голову первому, кто встретит его под дождём, чтобы попробовать вытянуть Гальсу из капкана ценой собственной жизни против того, чтобы никогда не высовывать носа за дверь. Внутри кольнул страх. Чуть-чуть, самую малость. Креспин незаметно для девушки скрипнул зубами. Прикоснулся кончиками пальцев к стеклу. Вздохнул. За спиной раздался шорох диванных подушек – Гальса, устав от его молчания, поднялась и встала у него за спиной так близко, что он сначала почувствовал её дыхание, а потом щеку, когда она потёрлась о его плечо.

Откуда-то издалека донёсся приглушенный перезвон церковного колокола. Креспин подумал, что если выбраться из окна, то через пару минут можно пройти по скользкому карнизу до другого номера, а там попробовать добраться до крыши. Даже с его ногой есть шанс, если кто придержит вначале за шиворот, даст возможность уцепиться за причудливую лепнину орнамента, опоясывающую этаж над окнами. Только вот тоненькая Гальса его точно не удержит. В крайнем случае, мостовая не так уж далеко – долго вопить не придётся.

Он кивнул самому себе, перевёл взгляд вниз и заметил огонёк сигареты, мелькнувший в подворотне. Так или иначе он привык не полагаться на случайности, и эта зыбкая красная точка, что описала дугу и сверкнула, достигнув рта курильщика, вряд ли оказалась здесь случайно, и вряд ли внизу ненастным вечером просто так ожидал кого-то добропорядочный гуляка. Едва различимая тень пересекла мостовую, нырнула в узкий проем между стен и огонёк пропал. Не слишком таятся, но следят внимательно, чтобы у птички поглубже увязли коготки. Правда, в такой темени, сеющей моросью, снизу ничего разглядеть не получится, да и дождь к ночи здесь всегда усиливается. И он решил, что попробовать стоит. То, что лестничный пролёт и коридоры отеля уже перекрыты, он не сомневался. Вели-то их с самого вокзала. Грамотно вели, неприметно и профессионально, нутром чувствовал, а разглядеть удалось только сейчас, да и то сами позволили. Не Гензера люди. Чужие. Гальса? Да нет. Хоть и кошкой за спиной трётся, а дрожь от коленок даже ему передаётся.

– Ты его давно видела? – резко спросил он, не поворачивая головы.

– Гензера?

– Есть ещё кто-то?

– Да нет, – глухим голосом отозвалась она, – не видела. Две недели назад по телефону говорили. Все так серьёзно?

– Уходить надо. Тебе одной.

Он обернулся и кивнул на окно. Она покрутила пальцем у виска.

– Свихнулся. Я на втором этаже к перилам балкона не подхожу. Акрофобия.

– На кладбище собралась из-за такой ерунды? – он удивился.

Тихий голос Гальсы прозвучал с испуганной безнадёжностью:

– Без шансов, Хромой…

– Ты должна попробовать. Обязана! Они будут уверены, что у нас всего два выстрела. Одного я точно уберу, как морду вверх задрать попробует. А дальше… дальше я пас. Сама, девочка, сама, своими шикарными ножками.

– Я думала, тебе давно наплевать на женщин, – с неожиданной горечью сказала она. – Как тебя мать назвала? Не Хромым же.

– Свечку хочешь в церкви поставить за здравие? – он погладил её волосы.

– Поминальную, – окрысилась Гальса. – Делать, что будем?

– Я же сказал, прикрою. Собирайся.

– Не на свадьбу идём. Всё при мне, но туда я не полезу.

– Тогда звони.

Он усмехнулся и коснулся крохотной капельки-серёжки в её ухе.

– Не говори ничего лишнего. Иначе, если уцелеешь, они найдут тебя и прикончат. Может быть, и не своими руками, а все равно уничтожат. Найдут способ. А не убьют – инвалидом на всю жизнь сделают.

Она отстранилась и посмотрела в темноту за окном.

– Кто они?

– Тебе лучше не знать, – буркнул Креспин. – Достаточно того, что за их спиной может встать весь этот паршивый городишко.

– С другой стороны, как встанет, так и обратно присядет, стоит только вбить им в глотку десяток свинцовых затычек, – её глаза сверкнули.

– Ты что ли вбивать собралась?

– Я уже, значит, не в счёт?

– Горячо это для тебя.

– А кто меня льдом все дни кормил?

– Тебе это не нужно. И так ледышка.

– Пока не позвоним, что готовы, у нас есть время. Так? – хрипло спросила она.