Станислав Рем - Принимая во внимание

Глебский достал носовой платок, долго прочищал нос. «Любопытно, – думал он в тот момент. – А что местной милиции известно о столичных событиях? Ведь это похлеще Ростова будет!»

– Будем считать, хоть в чём-то повезло. – Андрей Сергеевич спрятал платок и смущённо посмотрел на Ларионова.

– А может, прямо сейчас желаете забрать дело? – полковник милиции указал рукой на лежащие на столе бумаги.

– Нет, – отрицательно покачал головой подполковник. – Зачем же? Убит простой советский человек.

Милиционер поморщился.

– Согласен, не простой. Тем не менее советский. А по Конституции у нас все равны. Расследовать подобного рода дела – прерогатива милиции. Так что, вам и вожжи в руки. Просто попрошу, – Глебский сделал ударение на последнем слове, – держать нас в курсе. Сами понимаете… Сколько человек задействовано в расследовании?

– Две группы. По четыре человека. Если понадобится, усилим.

– Каковы результаты на данный момент? – Глебский достал из кармана записную книжку, раскрыл её.

– На данный, как вы выразились, момент известно следующее. – Ларионов перешёл на деловой тон. Теперь он знал, как ему общаться с приезжим. – Полковник Иванов возвращался домой ориентировочно с половины первого до часу ночи.

– Откуда взят данный промежуток времени? – тут же поинтересовался москвич.

– Допросили личного водителя Иванова. – Ларионов кивнул на Малышева. – С вашего разрешения. Тот утверждает, привёз Василия Трифоновича к дому в час тридцать – час сорок. На часы в тот момент водитель не посмотрел. Но утверждает, что именно в этот промежуток. Потому как шофёр проживает на Чайковского: езды минут пятнадцать по скользкой трассе, плюс поставить машину. А в час ночи он был уже дома.

Глебский взглянул на майора. Тот утвердительно кивнул.

– Дальше.

– Как утверждает водитель, у Василия Трифоновича имелась привычка: перед тем, как следовать домой, тот любил побродить возле дома. Подышать, так сказать, свежим воздухом.

– Мне об этом сообщили. Но в час ночи?

– А почему бы и нет? – Ларионов повёл плечами. – Погода хорошая. Воздух – прелесть! Кислорода – хоть ложками ешь! Я и сам обожаю после почти суточного заточения в кабинете постоять на морозе.

– Ладно, это лирика. Предположим, постоял, подышал. А после? Иванов вошёл в свой подъезд?

– В том-то и дело, что войти не успел. – Ларионов встал и прошёл к шкафу. – Чай? Кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Малышев тоже согласился на кофейный напиток.

– То есть, – ухватился за последнюю фразу милиционера Глебский. – Полковника убили на улице? Перед входными дверями?

– Совершенно верно. Правда, когда мы прибыли на место преступления, тело Иванова лежало в подъезде. Сосед по площадке первым наткнулся на Василия Трифоновича. Затащил в тепло. Поначалу решил, что Иванов ещё жив. После позвонил нам и в «неотложку».

– В котором часу сосед обнаружил тело? – сделал уточнение подполковник.

– На рассвете. Точнее, в половину шестого.

– Получается, Иванов пролежал на улице всю ночь?

– Получается так.

– И никто из прохожих его не видел?

– Никто.

– Вам не кажется это странным?

– Нет. Не кажется.

– Василий Трифонович проживал в последнем подъезде от дороги. Это метров пятьдесят, – неожиданно произнёс Малышев. – К тому же перед входом разросся густой кустарник. Он-то, судя по всему, и скрывал тело от прохожих.

– А заодно и преступника от самого Иванова. Если тот, конечно, его специально ждал, а не наткнулся случайно на свою жертву, – добавил Ларионов, расставляя чашки.

– А если прохожие всё-таки были, да прошли стороной? – сделал предположение Глебский, протягивая руку за чашкой. – Подумали, пьяный лежит. Не захотели пачкаться.

– Отпадает, – уверенно замотал головой милиционер, размешивая в своём, личном стакане, торчавшем из серебряного подстаканника, сахар. – У нас такое не принято. Морозы сами видите, какие. Если кто пьяного обнаружит, сразу в тепло тащит. Мы на зимние праздники даже в «обезьянник» не сажаем. По домам развозим. Но штрафы, понятное дело, выписываем, на работу сообщаем, чин-чинарём.

– Неплохой сервис. – Глебский с усердием подул на напиток.

– У нас иначе, как по-человечески, нельзя, – отозвался милиционер. – Восток!

Глебский услышал иронию в голосе Ларионова и решил вернуться к прежней теме.

– А вы как думаете: убийца ждал? Или то была случайная встреча? – Подполковник обхватил чашку руками покрепче, так, чтобы через руки тепло ушло в тело.

– Судя по всему, встретились они случайно. Если бы убийца ждал Иванова, то прятаться за кустами долго не смог. В тот день морозец стоял знатный. Почти под тридцать. Последнее, так сказать, дыхание зимы.

– А без лирики?

– Без лирики, товарищ подполковник, на таком морозе без тулупа да валенок и полчаса не продержишься.

– Он мог ждать и в таком обмундировании.

– Мог, – согласился Ларионов. – Только в такой одёжке драться с тяжеловесом Ивановым было бы очень несподручно.

– А они дрались? – тут же ухватился за последние слова милиционера Глебский.

– Трудно ответить однозначно. Но один удар, по результатам медэкспертизы, произведён был.

– По темечку?

– В челюсть. А версию с ожиданием отрабатываем: в данный момент опрашиваем округу, соседей, жильцов из других подъездов. Может, кто и видел личность, одетую в подобный наряд, в указанное время.

– А ждать в подъезде убийца мог? – сделал предположение москвич.

– Нет, – уверенно ответил Ларионов. – Жилец первого этажа, из шестьдесят второй квартиры, в полночь выходил на лестничную площадку, покурить. Курил минут десять. Утверждает, никого постороннего не видел.

– А если убийца зашёл сразу после курильщика?

– В таком случае он должен был знать точное время возвращения полковника Иванова. Что, как понимаете, автоматически означает: вы должны забрать у меня дело. Итак?

Глебский потёр переносицу:

– Пока никак. Будем исходить из ваших вариантов. Предположим, убийца и убитый случайно столкнулись возле подъезда…

– Думаю, так. – Ларионов понял, что от него ждут продолжения. – Мы обследовали место преступления. Сплошной лёд. Иванов шёл к своему подъезду со стороны Ломоносова. Убийца же появился либо из-за угла дома, либо, по версии ожидания, из-за куста. Но, скорее всего, из-за угла.

Теперь по поводу удара. Подъезд последний, а потому расстояние от места, где Иванов покинул машину, до подъезда составляет шестьдесят восемь метров пути. Иванов дошёл до дверей, столкнулся с убийцей. Исходя из слов соседа, что обнаружил труп, покойник лежал в метре от двери, между двумя скамейками, головой к дому. Что тоже говорит о том, что убийца не ждал в подъезде. Предполагаю, Василий Трифонович прошёл по дорожке, вдоль дома, завернул к своему подъезду, сделал несколько шагов между скамеек, и в этот момент его окликнули. Он развернулся. Что произошло между убитым и убийцей, пока нам неизвестно. Но знаем одно: как утверждает медэксперт, убийца нанёс Иванову удар по лицу, в левую челюсть. Удар был настолько сильным, что Василий Трифонович откинулся на спину, поскользнулся, упал, ударился головой об лёд, потерял сознание. Преступник тем временем обшмонал его и сделал ноги.