Ортензия - Будущие грехи. Остросюжетная литература

Мгновенно вспомнился отец с его постоянным нареканием: «Запомни Стася, любой человек готовый применить против тебя оружие это твоя первостепенная задача. Про благородство забудь, оно осталось на задворках 19 века и то только в книжках. Никогда не жди, когда враг проснётся, встанет, перезарядит оружие и начнёт стрелять. В бою выживает не тот, кто быстро стреляет, а тот, кто быстро принимает решение. Ты должна научиться этому и тогда, когда-нибудь ты сможешь рассказать об этом своим внукам. В противном случае это сделает другой, а ты не сможешь. Потому что мертвецы не умеют рассказывать истории». Я это запомнила.

Грохот выстрела разрезал лесную тишину пополам, отбросил мне руку самую малость назад. У Стечкина отдача гораздо слабее, чем он мне и нравился всегда. Я развернулась в сторону ямы, увидела, как второй уже поднял автомат на мой уровень, выбросила руку вперёд и несколько раз нажала на курок. Приподнялась, внезапно потеряв парня с автоматом из виду. Оглянулась мельком на первого, увидела вместо глаза входное отверстие от пули, и тихо проговорила: «Что ж ты так быстро очнулся, ой дурак, что ты наделал, лучше бы брюки нормально застегнул». И больше не опасаясь за тыл, оглянулась и нашла второго, вернее его ноги, торчащие из ямы.

– Эй, копатель, у тебя всё в порядке? – я громко закричала в сторону импровизированной могилы.

Над ямой появилась голова.

– Тебя как звать?

– Павлов, – едва слышно прохрипела голова.

– Слышь, Павлов, а имя у тебя есть?

– Есть.

Я склонила голову на бок на два сантиметра.

– Ну и…?

– А-а-а, Игнат, Павлов Игнат.

Я устало опустилась на траву.

– Ну, глянь, Павлов Игнат, тот, что рядом с тобой ещё жив? Пульс ему послушай.

Голова помоталась из стороны в сторону.

– Не нужно ему пульс слушать.

Я удивлённо подняла голову.

– Почему?

– Ты ему в глаз попала, у него точно пульса быть не может. А тут ещё один где-то бродит. У него тоже пушка есть.

– Не бродит, выбирайся сюда, тут он лежит. Твою мать, я же этого ничего не хотела. Думала, тебя заберу, и махнём отсюда. Не найдут они нас в лесу, теперь, что? Два трупа.

– А зачем я тебе?

– Ни зачем, помочь хотела.

– А-а-а, помочь хотела, а ты вообще кто?

– В каком смысле?

– Ну, я – к примеру, патологоанатом, и разглядывать трупы моя работа, ну вижу тебе тоже не впервой стрелять по живой мишени.

– Ошибаешься, впервые.

Игнат медленно приблизился ко мне, кивнул и как то странно упёрся на лопату. Словно и не упёрся, а так, только вид сделал.

– Ну да, я так и подумал, этому тоже в глаз. И тоже в левый. Ты, наверное, кондуктор автобуса.

– Я орнитолог. А в последнее время в больнице лежала, насмотрелась.

– Точно. Как я сразу не догадался. Орнитолог. А в глаз, чтобы шкурку не попортить.

– Я не хотела никого убивать, ты не слышал? Я вообще тут случайно оказалась.

– Я всё понял, случайно, ну, разумеется, предлагаю их спрятать в яме и убираться отсюда.

– Да, – я кивнула, – только сначала обшарим, может, узнаем, кто они такие?

– Не люблю я их обыскивать, ты уж извини.

– Ладно, – я, не поднимаясь с колен, переползла поближе к трупу и засунула руку во внутренний карман куртки.

– Кажись, что-то есть, – я достала красного цвета удостоверение и развернулась к Игнату.

Увидела его резкий взмах лопатой, но вскинуть руку с пистолетом уже не успела. И мир рассыпался на мелкие осколки.

Я очнулась внезапно, как будто из сна вернулась. Бывает такое, проснёшься и думаешь: «О Господи, хорошо, что это был только сон». А ты лежишь на родном диване и крепкая рука любимого человека, тебя обняв, прижимает к себе. Вздрогнешь и откроешь глаза.

Я не успела открыть глаза. Резкая боль выдавила их из орбит, передёрнула всё тело, заставила меня громко застонать. Что-то тяжёлое сдавило грудь, мешало проникать воздуху в лёгкие. Боль, я давно привыкла к ней, как к чему – то обыденному. Как каждый человек привыкает, есть, пить, спать. Но теперь добавилась другая боль. Она резала голову пополам, не давала открыть глаза, застилала красной пеленой. Я, в попытке подняться, дёрнулась изо всех сил и едва не задохнулась собственным криком. От боли, той, что преследовала меня постоянно и от новой, ещё не понятой до конца.

Мне кое-как удалось сесть, скинуть с груди тяжесть и вынуть из кармана платок. Попробовала стереть с лица эту липкую дрянь, которая, казалось, была везде. Через узкую щёлку глаз, наконец – то разглядела, где я нахожусь. На дне ямы, обложенная трупами. Я кое-как выбралась на поверхность, благо не успел выкопать он себе глубокую могилу. Снова упала, скрючилась от адских мук и уже не в силах подняться, на корточках, поползла в сторону кустов маральника. Практически на ощупь разорвала упаковку одноразового шприца, сломала ампулу, отвернулась и воткнула иглу, чуть выше колена. Выдавила через брюки спасительную жидкость в тело.

Минут двадцать я лежала, пытаясь собраться с мыслями, проанализировать ситуацию. Потом поднялась, вернулась к яме и, стянув автомат с плеча убитого усмехнулась. Ну да, автомат Калашникова – это то оружие, которое никогда не поможет мгновенно начать стрельбу. Разумеется, парням тут никто не угрожал, и автомат стоял на предохранителе. Чтобы открыть огонь, нужно было переложить в левую руку, а правую снять с пистолетной рукоятки. Слишком много манипуляций. Ему просто не хватило времени. Да и рукоятка до жути неудобная. Помню, как растёрла в кровь кожу между большим и указательным пальцами.

Я вернулась на место, с которого стреляла и сразу обнаружила в траве пистолет. То, что его не забрал Игнат, и автомат не тронул, меня навевало на самые абсурдные, на первый взгляд события. И совершенно непонятен сценарий, по которому они, эти события, развивались.

Размышления были прерваны самым неожиданным образом. Как раз с той стороны, откуда пришли эти бравые парни, раздался сигнал сирены патрульного автомобиля. Я, закинула рюкзак за плечи, подхватила автомат и вернулась в своё укрытие.

Сквозь заросли я их прекрасно видела. Двое в камуфляже, как и те, что лежали в яме, словно братья близнецы и один в полицейской форме. Шёл за ними, придерживая правой рукой фуражку. Они достигли ямы и словно по команде один за другим легли на землю, но не прошло и минуты как все трое вскочили и бросились бежать в обратном направлении.

Я, выждала некоторое время. Вернулась к несостоявшейся могиле, или состоявшейся, с какой стороны присмотреться, присела на корточки и глянула вниз. Оба трупа лежали рядышком, и никакого ужаса не было, если не считать ужасом, что это было творением моих рук. И симметрично расположенные смертельные раны, которые я нанесла совершенно случайно, скорее, от испуга.