Морье Дю - Французов ручей

11

Было около семи вечера. Поднявшись на палубу, Дона увидела, что корабль опять изменил курс и теперь движется к берегу.

Земля туманной полосой вырисовывалась на горизонте. Они провели в море весь день, бороздя пролив вдоль и поперек и ни разу не встретившись с другим судном. Шквалистый ветер ни на секунду не отпускал , заставляя ее танцевать и подпрыгивать на волнах, словно ореховую скорлупку. Дона поняла, что француз решил пока держаться подальше от берега и подобраться к суше, только когда стемнеет. День прошел без приключений. Вначале, правда, была слабая надежда, что по дороге попадется торговое судно, переправлявшееся с грузом через пролив, за счет которого они могли бы недурно поживиться, но надежда эта не оправдалась, и команда, ожившая и повеселевшая после целого дня, проведенного на море, с еще большим азартом начала готовиться к ночной операции, обещавшей им немало опасных и увлекательных минут. Матросы все как один были охвачены лихорадочным возбуждением и напоминали мальчишек, затеявших рискованную проделку. Перегнувшись через перила, Дона прислушивалась к их веселым голосам, пению и шуточкам, которыми они перебрасывались на ходу. Время от времени то один, то другой поднимал голову и посылал ей задорную улыбку или восхищенный взгляд, с природной галантностью не забывая о присутствии на борту прекрасной дамы.

Казалось, что сам воздух вокруг корабля пропитан радостным ожиданием. Опьяненная жаркими лучами, свежим западным ветром и лазурной водой, Дона испытала вдруг странное желание стать такой же, как они: тянуть вместе с ними канат, взбираться до самого верха на мачту, поднимать паруса и вертеть тяжелый штурвал. Брызги, перелетавшие через борт, хлестали ее по лицу, оседали на одежде, но она не обращала на это внимания -- пусть, солнце все высушит. Она нашла тихое местечко около штурвала, с подветренной стороны, и уселась прямо на доски, поджав под себя ноги, заправив концы шали за пояс и предоставив ветру свободно играть ее волосами. Ближе к полудню она вдруг почувствовала страшный голод. Откуда-то снизу потянуло запахом свежего хлеба и крепкого кофе, а еще через минуту на палубе с подносом в руках появился Пьер Блан.

Она торопливо выхватила у него поднос и тут же сама устыдилась своей торопливости, но он только подмигнул ей в ответ -- так весело и потешно, что она не удержалась от смеха, -- закатил глаза и погладил себя по животу.

--Хозяин придет через минуту, -- заговорщицки улыбаясь, произнес он, и Дона в очередной раз поразилась тому, как быстро все они -- и Уильям, и матросы -- догадались об их отношениях с французом и как просто и естественно к этому отнеслись.

Она с жадностью накинулась на еду, словно не ела целую неделю: отрезала толстые ломти от золотисто-коричневой буханки, намазывала их маслом, не забывая про сыр и салат. Вскоре за ее спиной послышались шаги. Она подняла голову: возле нее стоял капитан . Усевшись так же, как и она, прямо на палубу, он взял буханку хлеба и отрезал себе ломоть.

--Я решил немного отдохнуть, -- сказал он. -- Погода отличная, судно само держит курс, достаточно только время от времени подправлять штурвал. Угостите меня кофе.

Она разлила дымящийся напиток по чашкам, и оба начали жадно прихлебывать его, искоса поглядывая друг на друга.

--Как вам нравится мой корабль? -- спросил он.

--Он удивителен. Я никогда не думала, что плавать на корабле -- такое удовольствие. Мне кажется, я только сейчас начала жить по-настоящему.

--Я испытал то же самое, когда впервые поднялся на борт. А что скажете о сыре -- недурен, верно?

--Сыр божественный.

--Вас не укачало?

--Нет, я чувствую себя прекрасно.

--Советую поужинать поплотней. Потом вряд ли удастся перекусить. Отрезать вам еще хлеба?

--Да, пожалуйста.

--Думаю, что ветер продержится до темноты, но к ночи, наверное, спадет. Надо воспользоваться приливом и как можно ближе подойти к берегу. Вы счастливы?

--Да... Почему вы спрашиваете?

--Потому что я тоже счастлив. Налейте-ка мне еще кофе.

--У матросов сегодня приподнятое настроение, -- заметила она, берясь за кофейник. -- Это из-за погоды или из-за того, что они предвкушают ночную вылазку?

--Из-за того и из-за другого. А еще потому, что вы плывете с нами.

--Неужели для них это так важно?

--Вы вселяете в них бодрость. Ради вас они готовы на любые подвиги.

--Почему же вы раньше не брали женщин на борт?

Он улыбнулся ей набитым ртом, но ничего не ответил.

--А знаете, что рассказал мне Годолфин о ваших матросах?

--Нет.

--Он сказал, что они пользуются дурной славой в округе и что многие местные женщины попали из-за них в беду.

--Что же случилось с местными женщинами?

--Вот и я спросила его об этом же. А он, представьте себе, сообщил, что они пострадали от рук ваших головорезов.

--Не думаю, что местные женщины так уж страдали.

--Я тоже не думаю.

Он продолжал жевать бутерброд с сыром, поглядывая на паруса.

--Мои ребята никогда не позволят себе обижать корнуоллок. Скорей, наоборот, это те не дают им проходу. Стоит им узнать, что пришвартовалась где-нибудь поблизости, как они тут же удирают из дома и начинают бродить вокруг. Подозреваю, что даже Уильяму не удалось избежать их пристального внимания.

--Ваш Уильям -- типичный француз.

--Я тоже француз, мы все французы, но это не значит, что нам по вкусу такое бесцеремонное преследование.

--Наверное, корнуоллки считают своих мужей недостаточно искусными.

--Так пусть научат их быть поискусней.

--Простому крестьянину тяжело одолеть науку любви.

--Догадываюсь. Но практика -- великая вещь.

--Чтобы научить чему-то своего мужа, женщина сама должна многое уметь.

--А инстинкт на что?

--Одного инстинкта недостаточно.

--В таком случае остается только пожалеть местных женщин.

Он откинулся на локте и, нашарив в кармане своего длинного камзола трубку, стал набивать ее темным крепким табаком, точь-в-точь таким же, какой лежал в табакерке на ее ночном столике. Затем зажал трубку в руке и закурил.

--Я, помнится, уже говорил вам, что французов совершенно необоснованно обвиняют в волокитстве, -- произнес он, глядя вверх, на мачты. -- Глупо предполагать, что с одной стороны пролива живут галантные кавалеры, а с другой -- сплошь неуклюжие увальни.

--Может быть, дело в климате? -- проговорила она. -- Наверное, наша промозглая погода не способствует любовным утехам.

--Климат здесь ни при чем, -- ответил он, -- да и национальность тоже. Умение любить -- это особый дар, с ним надо родиться -- мужчине ли, женщине, все равно.

--А если один из супругов обладает этим даром, а второй -- нет?

--Такой брак наверняка окажется скучным. Впрочем, это можно сказать о большинстве браков.