Морье Дю - Козел отпущения

-- Разрешите? -- сказал он, протянув руку, и, прежде чем я понял, что он собирается сделать, забрал у меня револьвер. Затем высыпал из обоймы патроны, положил их в карман, револьвер сунул туда же.

-- Я не люблю эти игрушки, -- сказал он. -- Во время войны их было здесь более чем достаточно, и во время оккупации тоже. Они причинили очень много вреда и снова могут это сделать.

Он посмотрел на меня, кивая головой, словно подтверждая свои слова, и, так как я был не в силах что-нибудь произнести, просто не мог найти слов, потрепал меня по руке и сказал:

-- Не сердитесь. Пройдет немного времени, и вы будете рады, что я отнял у вас оружие. Ведь вы задумали кого-то уничтожить, верно?

Я ответил не сразу:

-- Да, святой отец.

-- Что ж, не будем это обсуждать. Вопрос вашей совести и Бога. Не мне спрашивать, что привело вас к такому решению, но постараться спасти жизнь человека -- дело мое. Если мне это сейчас удалось, я благодарен Создателю за то, что явился смиренным орудием его воли. -- Он оглядел комнату, где становилось все темней. -- Я был у Андре Ива, -- сказал кюре. -- К счастью, со временем он снова сможет пользоваться рукой. Он очень терпеливый человек. Но неделю назад он сказал мне: . -- . -- Кюре замолчал, потом указывая на мебель, заметил: -- Значит, то, что сказала мне сегодня днем мадемуазель Бланш, когда я зашел в замок, правда? Вы действительно предложили ей переехать сюда и она будет здесь жить?

-- Если она сама так сказала, -- ответил я, -- значит, это правда.

-- Тогда тем более вы не захотите сделать то, что заставит ее передумать, -- сказал кюре. -- Есть старая поговорка: . Кто знает, возможно, если бы я волею судеб не проходил мимо, случилось бы нечто, что причинило бы всем нам большое горе. В вашей семье было достаточно трагедий, зачем ей еще одна?

-- Я не собирался никому причинять горя, я хотел убрать его причину.

-- Уничтожив себя самого? -- спросил кюре. -- Какую пользу это принесет вам или им? Вы можете заново создать их мир. И я уже вижу приметы этого здесь, в доме управляющего. Вот что им нужно, и не только на фабрике, но и в замке. Жизнь, а не смерть.

Он подождал моего ответа. Я молчал.

-- Ну, что ж, -- кюре приостановился, направляясь к дверям. -- Я не могу подвезти вас, я на велосипеде. Я не вижу нигде вашей машины. Как вы доберетесь домой?

-- Я пришел пешком, -- ответил я. -- Так же и вернусь.

-- Почему бы нам не возвратиться вместе? -- предложил он. -- Вы же знаете, я еду очень медленно. -- Кюре вынул часы. -- Уже восьмой час. Возможно, в замке вас хватились. И уж Мари-Ноэль наверняка вас ждет. Я скучный попутчик, но мне бы очень хотелось, чтобы вы присоединились ко мне.

-- Не сегодня, святой отец, -- сказал я. -- Я предпочел бы побыть один.

Кюре все еще медлил, тревожно глядя на меня.

-- Не могу сказать, что мне очень улыбается мысль оставить вас здесь, -- проговорил он, -- после того, что я только что обнаружил у вас в руках. Вы можете совершить какой-нибудь опрометчивый поступок, в котором потом раскаялись бы.

-- Нет, не могу. -- сказал я, -- вы лишили меня такой возможности.

Он улыбнулся.

-- Я рад. -- сказал он. -- Я никогда не пожалею об этом. Что до вашего револьвера, -- он похлопал себя по сутане, -- возможно, через несколько дней я вам его верну. Это будет зависеть от вас самого. Bonsoir [Прощайте (фр.).].

И он вышел в темноту. Я смотрел, как он едет мимо колодца, не взглянув на него, и пересекает двор по направлению к фабричным строениям. Я закрыл дверь и снова запер ее на задвижку. Комнату заполнили тени, день кончился. Когда я подошел к окну, выходящему в сад, в проеме возник человек с пистолетом в руке и, перекинув ногу через подоконник, спрыгнул на пол. Тихо посмеиваясь, он направил дуло мне в грудь и сказал:

-- Однажды я уже проделал этот путь, но на этот раз мне было куда легче. Никаких часовых на дорогах, никаких застав, никакой колючей проволоки. И вместо кучки парней, которые, стоило им пригрозить, выдали бы меня, -- его преподобие господин кюре, случайно проезжавший мимо. Вы должны признать, что счастье всегда на моей стороне. Я правильно сделал -- вы согласны? -- что пришел вооруженным. Этот пистолет -- единственное, что я не оставил в чемодане, когда покидал Ле- Ман.

Он пододвинул к нам два стула из тех, что Бланш утром вытащила из груды мебели.

-- Садитесь, -- сказал он, -- вам не обязательно держать руки вверх. Это не угроза, просто предостережение. Я не расстаюсь с оружием с сорок первого года.

Он сел на второй стул верхом, лицом ко мне. Спинка стула служила хорошей опорой для пистолета.

-- Значит, вы решили избавиться от меня и остаться в Сен-Жиле? Внезапная перспектива получить наследство оказалась слишком большим искушением. Я вам сочувствую. Я испытал то же самое.

ГЛАВА 26

Я не видел его глаз, только расплывчатое пятно лица -- моего лица. Хотя во мраке его присутствие казалось еще более зловещим, мне почему-то было легче его стерпеть.

-- Что произошло? -- спросил он. -- Как она умерла? В газете, которую я прочитал утром, сказано: несчастный случай.

-- Она упала, -- ответил я, -- из окна своей спальни. Уронила на карниз медальон, который вы привезли ей из Парижа, и пыталась его достать.

-- Она была в спальне одна?

-- Да, -- сказал я. -- Дело расследовалось в полиции. Полицейский комиссар был вполне удовлетворен результатами и подписал свидетельство о смерти. Завтра тело привезут обратно в Сен-Жиль, в пятницу будут похороны.

-- Об этом было в газете, -- сказал он. -- Потому я и вернулся.

Я промолчал. Домой его привели не похороны жены, а то, что последует за ними в результате ее смерти.

-- Знаете, -- сказал он, -- я не ожидал, что вы справитесь. Когда я оставил вас неделю назад в Ле-Мане, я думал, что вы отправитесь в полицию, выложите им свою историю, и, в конце концов, хоть объяснить толком вы ничего и не сможете, они вам поверят. А вместо этого, -- он рассмеялся, -- вы умудрились водить всех за нос в течение семи дней. Примите мои поздравления. Как бы вы пригодились мне лет двенадцать -- пятнадцать назад! Скажите, никто так ничего и не заподозрил?

-- Никто, -- сказал я.

-- А моя мать? И девочка?

-- Меньше всех остальных.

Я сказал это со странным удовлетворением, даже злорадством. Никто не ощутил его отсутствия, никто не сожалел о нем.

-- Интересно, -- сказал он, -- до чего вы докопались. Меня страшно забавляет мысль о том, например, как вам удалось управиться с Рене: еще до того, как я уехал в Париж, она изрядно мне надоела. И как вы осушили слезы Франсуазе. И пытались ли с неуместной учтивостью заговаривать с Бланш. Что касается матери, с ее нуждами в дальнейшем будет иметь дело врач. Естественно, не наш, а специалист. Ей придется переехать в клинику. Я уже начал переговоры на этот счет в Париже.

Я поглядел на дуло пистолета на спинке стула. Нет, мне не удастся добраться до него. Скорый на руку, как и во всем остальном, он меня опередит.