Владимир Невский - Детективчики

– Да никем. Всю жизнь искал подходящее место. Чтобы не работать, а деньги получать.

– Наркотики давно принимал.

– А я и не знала, что он колется.

– Странно, – прошептал скорее для себя Женя.

– А все из-за баб.

– Почему?

– Однажды он нацарапал карандашом на клочке газеты пару строк.

– Каких? Когда?

Женщина отложила утюг и нахмурила брови.

– Кажется, он написал так: Марина мне больше не нужна. Мне навязали Галю. А было это за два дня до…. – Все же сердце не камень. Слезы брызнули из глаз. Но слабость была минутной.

Лужин понял, что большего от нее не добьется, и, попрощавшись, ушел.

Утро следующего дня он начал с планерки – совещания. В обычной своей манере он ходил по кабинету и говорил. Сотрудники внимательно слушали его и заносили в блокноты его указания. Евгений потом садился за стол, и это означало то, что он ожидает от коллег мнений и соображений. Первым взялся Савелий:

– Что касается Нестеренко? Это типичный несчастный случай. Утонул в местной речке. Нырнул и зацепился джинсами за корягу.

– Купался в джинсах? – сомнительно поинтересовался Лужин.

– А что тут такого. Напился мужик, и полез в речку.

– Вскрытие показало наличие алкоголя?

– Женя! – усмехнулся Сава. – Там один патологоанатом на весь район. И он ничего не помнит, это раз. Два: он готов за бутылку написать или скрыть любые факты. Чтобы вдова получила приличную страховку.

– Ну, а что ты думаешь, Фаечка? – шеф обратился к секретарше, которая всегда под его взглядом терялась и краснела.

– А я все думаю о записке Карпухина.

– Да? – удивился Лужин. – Почему?

– Как он написал?

– «Марина мне больше не нужна. Мне навязали Галю».

– Если он действительно был наркоманом, то запись принимает иной смысл.

– То есть?

– Это арго такое. Марина – марихуана, Галя – героин, Катя – кокаин, Элла – экстази.

– Ого! Значит, – Сава сделал театральную паузу, но закончить ее не дал Женя:

– Мне навязали героин.

– Его посадили на иглу. – Торжественно подвела итог Фая.

– И случилось это незадолго до смертельной дозы. Иначе жена бы заметила, что он колется. Кажется, что-то нащупывается. Теперь определимся с дальнейшими действиями.

– В группе училось 14 парней. Мушкетеров откидываем, остается десяток. Кто-то из них и есть кардинал. Надо этого Свиридова прижать, как следует: пусть вспоминает, кому больше всего они нагадили. Под угрозой смерти он должен все вспомнить. – Сказал Сава, но Фая внесла коррективы:

– У мушкетеров не только серый кардинал был врагом, но и миледи.

– Миледи?

– Почему вы в расчет не берете девушек? В нас зла, пожалуй, больше, чем у мужиков.

Парни переглянулись и засмеялись. Фая флегматично переждала их приступ гомерического хохота, и продолжила:

– Только это должна быть состоятельная женщина. Не своими же руками она убивала. А киллер не дешево стоит. А потом, девушку ведь легче обидеть. Изнасиловать, например. Не каждый готов сознаться в этом. Даже под угрозой смерти.

В ее словах была логика, парни призадумались.

– Значит, так. Фая, ты поедешь в институт, поднимешь все архивы и узнаешь все адреса студентов этой группы. Ты, Сава, поедешь к Свиридову. Своей мощью, навалом, потоком слов прижмешь его к стенке. Да так, чтобы он исповедался во всех грехах. Напугай. Смерть все-таки страшнее, чем старые грешки.

– Хорошо.

– Ну, все, ребята, за работу.

Когда коллеги разъехались, он закрылся на ключ, подошел к книжному шкафу, вынул увесистый том сводов закона и нажал на кнопку, которая скрывалась в глубине полки. Шкаф медленно отъехал от стены, где показалась дверь в потаенную комнату. Здесь они организовали свой архив, где собирались все досье и дела, прошедшие через «ЛЕО». Он присел за стол, включил компьютер и начал оформлять новое дело. Когда он на ксероксе сделал копии карикатур, что-то заставило его заострить внимание. Он разложил их на столе и стал внимательно, используя метод изучения по квадратам, разглядывать их. Ничего особого не замечал, но шестое чувство шептало с упорством: «думай». И наконец, озарение пронзило его:

– Нестеренко. «На дне – истина». Утонул. Адрахманов на скачущей лошади. Скорость. Автокатастрофа. Карпухин – шпага – игла наркомана. Черт. Таких совпадений в жизни не бывает. Это же так очевидно. Преступление лежит на поверхности. А преступник еще и эстет. Знал их девизы, подогнал несчастные случаи под них. Так. – Сердце даже зашлось. – Что у тебя, Свиридов? «Excelsior». Черт, не мог выбрать что-нибудь русское?

Лужин нашел на полке нужную дискетку, вставил в компьютер и пальцы ловко пробежались по клавиатуре. Через мгновение на мониторе высветился перевод: «Выше».

– Что ж, Ваня Свиридов, смерть тебя ждет на высоте. Самолет, вряд ли, не террорист же он, в конце концов. А вот скинуть с высотного дома – это запросто.

Он довольно потер ладонями. А когда собирался покинуть офис, ввалился Сава.

– Ну? – нетерпеливо поинтересовался Женя.

– Вот. – Савелий положил на стол исписанные своим мелким почерком листы бумаги. – Я все же оказался прав. Если это и серия убийств, в чем я сильно сомневаюсь, то это мужчина.

– Почему? – автоматически спросил Женя, хотя уже перечитывал листы, и все понимал.

Свиридов под натиском сыщика многое вспомнил. Мушкетеры все же не обижали представителей слабого пола, любовь они просто покупали, не имея финансовых проблем.

– И все же это убийства. Послушай, какие перспективы вырисовываются. – И он поведал о своем открытии.

– Ну, ты и даешь, Лужа! – Савелий был в восторге.

– Позвони Фае, пусть интересуется только парнями.

– Сам позвони.

– Ты же ей цветочки даришь.

– Ой! – Савелий театрально сложил руки на груди, но Лужин не дал разыграться его бурной фантазии и таланту:

– Все! – резко сказал он. – Работай.

И покинул кабинет.

Домой он вернулся вечером, что было обычным делом. Дома его никто не ждал. Брак распался так и не сумевший крепко завязаться. По причине абсолютной несовместимости характеров. Даже чуточку больше: у них обоих началась аллергия друг на друга. Дочку свою он видел теперь только по выходным. Женя засунул в микроволновку пиццу, плеснул на донышко бокала кьянти. При этом насвистывал песню Юрия Шевчука, творчество которого он знал наизусть «Заливают сердца, серым дождем».

– Серым, серым. Серый. Серый кардинал. Почему Фая назвала кардинала «серым».

Запищала микроволновка. Женя взял пиццу, кьянти, и прошел в комнату, где расположился на диване, с ноутбуком на коленях.

– Пожалуй, такими темпами я вообще разучусь читать.

Пальцы бабочкой порхали по клавиатуре, выдавая на мониторе нужную информацию. Она оказалась скудной и поверхностной, ничем не помогая Евгению.