Морье Дю - Не оглядывайся

- Если бы синьор был так любезен, - с облегчением проговорил управляющий. - Дамы, когда их допрашивали в гостинице, были очень расстроены. Они сами предложили пройти в полицию лишь потому, что тоже беспокоились о синьоре.

От стыда Джон готов был провалиться сквозь землю. Только бы Лора не узнала об этом. Она ведь просто рассвирепеет. Еще чего доброго притянут к суду за дачу ложных показаний, касающихся третьих лиц. Теперь его ошибка казалась почти преступлением и ему самому.

Вместе с полицейским они перешли через забитую гуляющими площадь Св. Марка. За выставленными под открытое небо столиками кафе сидела публика, а все три оркестра, соперничая в благозвучии, старались вовсю. Сопровождающий Джона почтительно держался слева от него на расстоянии двух шагов и за всю дорогу не проронил ни слова.

Придя в полицейский участок, они поднялись по лестнице в ту же самую комнату. Джон сразу заметил, что за столом сидит не тот офицер, с которым он разговаривал в прошлый раз, а незнакомый тип с угрюмым желтоватым лицом. Обе сестры, явно взволнованные, особенно зрячая, сидели рядом на стульях, а сзади них стоял младший чин в форме. Сопровождающий Джона подошел к офицеру и начал что-то быстро говорить по-итальянски. Сам Джон, поколебавшись секунду, приблизился к сестрам.

- Произошла ужасная ошибка, - сказал он. - Я просто не знаю, сможете ли вы меня простить. Во всем виноват я один. Полиция тут ни при чем.

Та, что не была слепа, хотела подняться, но Джон ее удержал.

- Мы ничего не понимаем, - проговорила она с сильным шотландским акцентом. Губы у нее нервно подрагивали. - Мы попрощались с вашей супругой вчера вечером во время обеда и больше ее не видели. Сегодня час назад к нам в пансион явились полицейские и заявили, что ваша жена пропала и что вы обвиняете в этом нас. У сестры слабое здоровье, и она очень расстроилась.

- Это ошибка. Страшная ошибка, - повторил Джон и повернулся к офицеру, который обратился к нему на ломаном английском языке:

- Что? Этот документ лгать? - спросил он, постукивая карандашом по лежащему перед ним на столе заявлению Джона. - Вы не говорить правда?

- Когда я его писал, то был убежден, что это правда, - ответил Джон. Тогда я мог даже поклясться в суде, что видел свою жену и этих двух леди утром на катере, идущем по Большому Каналу. Теперь я сознаю, что ошибся.

- Мы весь день и близко не подходили к Большому Каналу, даже пешком. Утром мы лишь купили кое-что на Мерчерие, а потом были дома. Сестра не очень хорошо себя чувствовала. Я уже говорила об этом раз десять. К тому же и постояльцы нашего пансиона могут это подтвердить. Но нас никто не слушает.

- А синьора? - сердито рявкнул офицер. - Что случиться с синьора?

- Синьора, моя жена, жива и здорова и находится в Англии, - терпеливо объяснил Джон. - Около семи вечера я разговаривал с ней по телефону. Она улетела чартерным рейсом и сейчас в доме наших друзей.

- А кто быть на катере в красном пальто? - в бешенстве спросил офицер. - Если не эти синьорины, то какие синьорины?

- Глаза обманули меня, - проговорил Джон, замечая, что его английский становится несколько искусственным. - Я думать, что вижу моя жена и этих леди, но это не так. Моя жена - в самолете, а эти леди - в пансионе.

Джон чувствовал себя китайцем, как их обычно изображают на сцене. Еще минута, и он начнет беспрестанно кланяться и втянет руки в рукава.

Полицейский офицер закатил глаза и постучал пальцами по столу.

- Так много работа и все зря, - сказал он. - Гостиницы и пансионы искать синьорины и пропавшая синьора inglese [Английская (итал.).], когда у нас много-много другая работа. Вы делать ошибка. А может, вы много пить mezzogiorno [Полдень (итал.).] и видеть сто синьора в красном пальто на сто катер? - Потом, переворошив лежащие перед ним бумаги, встал и обратился к зрячей сестре: - А вы, синьорина, хотите делать жалоба на этот человек?

- О, нет, - воскликнула та, - конечно, нет! Я понимаю, что произошла ошибка. Единственное, что мы хотим, это скорее вернуться в пансион.

Полицейский офицер недовольно хмыкнул и ткнул пальцем в Джона.

- Вы очень счастливый человек, - сказал он. - Эти синьорины могли подать жалоба - это очень серьезное дело.

- Поверьте, - начал Джон, - я готов сделать все, что в моих силах...

- Пожалуйста, не надо, - в ужасе запротестовала зрячая сестра. - Мы и слышать ни о чем не хотим, - и в свою очередь извинилась перед офицером:

- Вам так дорого время. Мы не можем себе позволить отрывать вас от работы.

Жестом офицер разрешил им идти и, сказав что-то по-итальянски полицейскому, добавил:

- Этот человек проводить вас в пансион. Buona sera [Добрый вечер (итал.).], синьорины, - и, не удостаивая вниманием Джона, снова уселся за стол.

- Разрешите, я пойду с вами, - обратился Джон к сестрам. - Я хотел бы объяснить, что произошло.

Они гурьбой спустились с лестницы и вышли наружу. На улице слепая повернула к Джону свое лицо с безжизненными глазами и сказала:

- Вы видели нас. И свою жену. Но не сегодня, а в будущем.

Голос ее звучал мягче, чем у сестры, и говорила она медленнее, будто слегка заикаясь.

- Я не совсем понимаю, - начал сбитый с толку Джон и взглянул на другую сестру. Но та, нахмурившись, покачала головой и приложила палец к губам.

- Пойдем домой, дорогая, - обратилась она к слепой, - ты слишком устала, тебе надо отдохнуть. Затем повернулась к Джону и добавила вполголоса: - Жена, наверное, говорила вам, что моя сестра - медиум. Я очень боюсь, как бы она не впала в транс на улице.

"Не дай Бог", - подумал Джон, и все они медленно направились прочь от полицейского участка вдоль уходящего налево канала. Приноравливая свой шаг к неуверенной походке слепой, они преодолели два мостика и очутились в таком лабиринте улочек, что после первого же поворота Джон перестал пытаться понять, в каком направлении они идут. Впрочем, это было не так уж и важно ведь их сопровождал полицейский, да и сами сестры, вероятно, знали дорогу.

- Я обязан вам все объяснить, - тихо проговорил Джон. - Иначе жена никогда не простит мне того, что произошло.

И он, в который раз, принялся описывать случившееся. Телеграмма, полученная накануне вечером, разговор с миссис Хилл, решение на следующий день вернуться в Англию, Лора - самолетом, а он с машиной на поезде. Но все события не казались теперь такими необъяснимыми и тревожными, как днем во время беседы с полицейским офицером. Тогда Джон был убежден, что стряслось что-то жуткое. Ему представлялось, что сестры, сбив с толку одураченную Лору, увезли и где-то прячут ее, поэтому встреча двух катеров в Большом Канале выглядела зловеще. Теперь же, когда все прояснилось и он больше не опасался сестер, рассказ получился вполне обычным. Джон постарался объяснить все как можно правдивей, потому что был уверен, что женщины не только сочувствуют, но и до конца понимают его.