Андрей Портнягин-Омич - Если у Вас потерялась собачка. Частный детектив

Твист поймал меня за ногу, которую я уже понёс в оконный проём.

– Куда-это ты собрался?!. Сбежать вздумал?!. Или… что ещё хуже… из окна выброситься?!! Чтобы перед законом не отвечать?!! Так не пойдёт!!!

Мне захотелось обнять лейтенанта, погладить по головке, как-то успокоить. Ни сбегать, ни выбрасываться в мои планы не входило! Просто хотелось обьяснить Твисту разницу, между выброситься в окно и десантироваться, но это заняло-бы огромное количество времени, так как у Твиста в голове была всего одна извилина, да и та называлась «лужёной глоткой» и распознавание таких нюансов в её функцию не входило.

– Лейтенант… лейтенант!.. Я никуда не денусь!.. Отпустите… пожалуйста… ногу… Срочно заберите записи с камер у охранника!.. – Твист нехотя отцепился от ноги, продолжая контролировать каждый мой шаг, с тем, чтобы в случае повторной попытки поднять ногу, снова вцепиться в неё своей бульдожьей хваткой.

– Говори… где охранник сидит?..

Я уже хотел выпалить: «Да… там… где вы из своего пятака волосину выкорчёвывали!..», но вовремя изловчился и смог провернуть свой язык во рту таким образом, чтобы точно сформулировать ответ:

– Там… где находится… комната… охраны!.. На первом этаже… На двери с табличкой «Охрана»!.. Найдёте?.. Или вас проводить?!.

– Что-то ты опять не договариваешь… Слайт!.. Я ведь враньё-то носом чую!.. – Так вот для чего он волосину из носа выдрал, чтобы враньё лучше чуять!.. А я и не знал про такую его функцию.

Мы спустились на первый этаж.

Я, для того, чтобы Твист не перепутал, глазами несколько раз отморгался на табличку с надписью «охрана» и вышел поглазеть на столб.

На столбе даже клея не осталось. Я потрогал то место, где вчера висело обьявление и ощутил лишь теплоту нагретого на солнце металла. Сегодня обьявления ни кто не наклеивал, но серебристый «Додж» точно стоял под окнами, а затем резко рванул с места.

Что он здесь делал?

– Слайт!.. Руки живо за голову!.. Не вздумай делать резких движений… стреляю без предупреждения!.. – Голос у Твиста был совсем не отеческий и я решил не искушать судьбу. Не оборачиваясь, я сцепил руки у себя на затылке и расставил ноги по-шире, как советуют полицейские при задержании, а лейтенант забыл сообщить мне от волнения. Твист завернул каждую из моих рук за спину и нацепил на них наручники.

– Вы можете хранить молчание…

– Что случилось… лейтенант?.. Вы ошиблись дверью?..

– Время шуточек закончилось… Иди… взгляни сюда…

Диккенз сидел в кресле, с удивлением продолжая смотреть прямо мне в глаза. Мне стало холодно от этого взгляда и я весь сразу как-то ужался в размерах. Он даже и не пытался добраться до оружия в кобуре, прижимая к груди свои огромные ручищи. Из под пальцев на пол стекала маленькая струйка крови, но на полу образовалась уже огромная лужа, которая начала вытекать из-под двери. В мониторе зияла дыра, а системный блок отсутствовал.

Так вот зачем приезжал серебристый «Додж»?!. Он тоже сообразил про камеры и решил подчистить следы. Но Твист об этом не знал, а мою историю он и слушать не хотел. Для него она не более чем плачь старого шарманщика, слезу может и выдавит, но поверить вряд-ли заставит.

– Ты… сынок… заигрался… похоже… Где ты был… когда я приехал?.. Машина стояла на стоянке… а… ты?..

– А…я…был… А…я…быыл… Быыл… я… – Я был у Диккенза!..

И на «мышке», и на столе, и под столом, и на двери, и наверняка даже на потолке, да и на самом охраннике копы легко найдут отпечатки всех моих пальцев. А ещё на семи долларах!..Обьяснить перемещение которых из моего кармана в карман Диккенза будет ох как проблематично!

– Мне-бы… адвоката…

Дорогого и модного адвоката по уголовным делам Дагласа Си Реннера можно было часами слушать, разинув рот, когда он зачитывал статьи Уголовного Кодекса, которые я успевал нарушить за время своего расследования и какие сроки мне при этом могли грозить. Могли, но никогда реально не угрожали, потому, что Даглас Си Реннер знал ещё и все лазейки в законодательстве, а так-же волшебные слова и заклинания. Хотя, лично я в заклинания не верил. Я верил, что он сегодня всё-таки придёт и просто заберёт меня с собой.

Но вечер близился, а Реннера всё нет.

Полицейское Управление мне конечно, как дом родной и даже вопли комиссара уже воспринимаются, как серенада солнечной долины, но вот сам процесс бездействия моего, требующего выхода энергии, делал меня лишённым чувства юмора и сознания, бесчувственным чурбаном, который воспринимает окружающих его Твиста, прокурора и комиссара, как часть интерьера, а с интерьером разговаривают только душевно-больные люди. Я и молчал.

Реннер появился, когда я уже отчаялся и даже осунулся и постарел. В отличие от меня, дорогой во всех смыслах адвокат, источал елей и из него бил неиссякаемый источник позитивной энергии, подкреплённый познаниями в юриспруденции. Захотелось припасть к этому источнику и пить, пока пузо не треснет.

Реннер дал сделать мне пару глотков, то-есть две секунды улыбался, а потом перекрыл кран, выключив улыбку и открыл вентиль своего красноречия.

– Ну… что… ковбой… Влип?!. Твист говорит… что поймал тебя… практически на месте преступления…

– Твист наговорит!.. Больше слушай!..

– Тогда… давай ты рассказывай… С самого начала…

– В смысле?!. От сотворения мира?!.

– Ну-у… давай от сотворения… Если тебе так проще…

Я начал со вчерашнего дня и во всех подробностях изложил Реннеру свою версию. То-еть, правду. Умолчал только о писающем пёсике, хотя, если-бы не он, я может быть о камерах и не додумался-бы.

Реннер всё время записывал что-то в огромный кожанный блокнот, а я пытался подсмотреть, что-же он там пишет и поэтому постоянно сбивался с мысли и несколько раз начинал с начала. Когда я пошёл не-то на пятый, не-то на десятый круг, Реннер неожиданно захлопнул блокнот и я окончательно потерял нить разговора. По-моему, в этот момент я в очередной раз сетовал о потерянных семи долларах и мне даже показалось, что Даг сейчас протянет их мне.

Но Реннер уставился на меня в упор и даже несколько раз повернул свою голову вправо-влево, чтобы лучше меня видеть и слышать.

– Билл… Ты знаешь меня и мои принципы…

Я, как услышал про принципы, сразу вспотел, а изо рта начали вылетать только междометия «бе» и «ме».

Принципы у Реннера были простые, как таблица умножения! Либо, вся правда, пусть и самая неприглядная и полная откровенность, граничащая с самобичеванием. Либо, до свидания!

Если Реннер человеку не доверял, то и не работал на него. А сейчас, похоже, что-то в моём повествованиии казалось ему либо фантастикой, либо бредом, либо фантастическим бредом. И это ему не нравилось!