Нина Васина - Невеста и Чудовище

– Бирс с сыном обсуждали, насколько невмешательство Байрона в решение матери покончить с собой будет правомочно по закону! Как им потом обойти статью о неоказании помощи, представляешь?!

– Лилька, прекрати орать, – поморщилась Мамавера. – Ты так себя совсем надорвешь. Нельзя в твоем положении все время нервничать, – и протянула мне кусочек сахара, накапав на него валерьянки.

Смотрю на белый кубик у нее в пальцах. Кое-где он размок, и мамина кожа слегка продавливает его поверхность, изменившую белый цвет на желтоватый. Я села и тихо продолжила:

– Бирс уверен, что Лизавета устраивает свои самоубийства специально, чтобы ее спасали. Предложил Байрону пожить некоторое время отдельно от матери. Подождать, когда она созреет для следующего спектакля, и оказаться в этот момент подальше от дома.

– О господи! – тяжело выдохнула Мамавера и засунула кусочек сахара себе в рот.

– Мам...

– Что, детка? – она подалась ко мне, умоляя глазами и похрустывая сахаром во рту.

– Я не хочу жить. Мне все противно.

– Это ничего, это нормально! – уверила меня Мамавера. – Это твой организм никак не может приспособиться к новому состоянию. Тебе же всего шестнадцать. Организм никак не ожидал в таком возрасте размножения, понимаешь, и теперь он в стрессе. Химические реакции на постороннее тело, и все такое. Помнишь, что сказал Байрон? Что у него резус отрицательный. А у тебя – положительный. Это все объясняет. Твое тело воспринимает ребенка как инородное тело. А чего ты хотела – забеременеть в таком возрасте! Девочки твоего возраста должны ходить...

Вообще-то я собиралась вызвать такси. Но пришлось очень быстро выйти на улицу. И вот я стою у подъезда в сумерках и смотрю вверх на падающий снег.

Он бесконечен.

Минут через двадцать из белой пелены снега ко мне подползло большое темное пятно и медленно определилось очертаниями. «Тойота» Бирса. И сам Бирс вышел и подошел совсем близко и радостно объявил, что снег идет.

– Настоящий! – он расставил руки и посмотрел вверх. Потом опустил голову, заметил сумки и опять обрадовался: – Успел! Я как раз еду на залив. Решил заскочить за тобой. Удачно получилось, да? – Берет сумки и несет к машине.

Сажусь на заднее сиденье.

– Откуда вы узнали, что я еду на вашу дачу?

– А ты собралась на нашу дачу? Отлично. Я не знал. Я хотел предложить тебе там пожить. Байрон беспокоится. Говорит, твоя мама трудный элемент в плане общения. Где, кстати, этот трудный элемент?

– Дома. Пьет, наверное. Мы поругались.

– Нормально? – он посмотрел на меня в зеркало.

– Как обычно, – кивнула я. – Ваша жена дала мне ключи.

– Лизавета? – удивился Бирс.

Мы выехали со двора.

– Она думает, что вы мертвец.

– В каком-то смысле это правда, – заметил Бирс. – У меня наступил тот период, когда привычки пересиливают мечты. Предпочитаю избегать неожиданностей и ничего не загадываю. Если дальше жить только по привычке, то смерть – удобное объяснение конца, и я уже в ней. Как, впрочем, большинство населения планеты после пятидесяти лет. Знаешь, Лилечка, что интересно. Животные никогда не ждут смерти. А люди – сплошь и рядом. Что? – он посмотрел на меня в зеркало и подмигнул. – Заболтал я тебя?

– Откуда вы знаете, где я живу?

– Байрон сказал.

– Зачем вы едете на дачу?

– Тебя отвожу.

– Нелогично. Вы не знали, что Лизавета дала мне ключи.

– Ладно, – кивнул Бирс. Сбоку мне видно, как он развеселился. – Я специально ехал за тобой, чтобы отвезти на дачу. Вечером подъедет Байрон. Он очень хотел тебя видеть и поговорить. Ты не отвечаешь на его звонки и избегаешь встреч. Видишь, я все честно выложил. Только не говори, что теперь ты откажешься жить на заливе.

– Не откажусь. Можно я буду жить в пристройке для истопника?

Бирс удивился.

– А смысл? Весь дом в твоем распоряжении. Можно подключить к отоплению второй этаж, это просто.

– Это будет мое место. Никто не должен туда соваться, даже если ваша семья соберется на встречу Нового года. Чик-чик. Я в домике.

Бирс посмотрел в зеркало длинным грустным взглядом и кивнул.

– Хорошо. Я скажу Кирзачу.

Значит, истопника зовут Кирзач. Стоит кое-что выяснить.

– На кого записана дача?

– На Лизавету, – хмыкнул Бирс.

– Кирзач ваш родственник?

– Нет. За домом приглядывает.

– Ему не понравится, что я поселюсь в пристройке.

– Это не твоя забота.

– Вы ему чем-то обязаны, да?

– А это не твое дело, – насмешливо ответил Бирс. – Допрос закончен?

– Извините...

Через полчаса молчания мы въехали в поселок. У самого дома в соснах Бирс снизил скорость, и я смотрела, как рядом с машиной бежит девочка в белом платьице. У моего окна мелькал ее острый локоток.

Бирс вытащил мои сумки. Истопник тут же подхватил их и понес в дом. Я пошла по детским следам к соснам.

– Что там? – крикнул Бирс и подошел ко мне.

– Видите? – показываю на маленькие следы в снегу.

– Ребенок бегал. Недавно, – вздохнул Бирс. – Спрошу у Кирзача, может, кто из его знакомых был.

– Не надо, – киваю на снег.

Следы кончались посередине дороги. Дальше впереди и по бокам – ни следочка.

Бирс заметил мой интерес, посмотрел вверх, на ближайшую сосну, и хмыкнул.

Пили чай вдвоем за круглым столом в гостиной, когда в дом вошел запыхавшийся Байрон. С холода его щеки алели, он скинул рюкзак и поднял меня вместе со стулом, чтобы – глаза в глаза, и близко.

Вечер получился грустный. Я подстерегала взгляды отца и сына, подозревая в их нарочитой мимолетности сговор. Потом не выдержала и пошла звонить Лизавете. Она не собиралась сегодня топиться в ванне или вешаться в коридоре. Обещала не выходить ночью на дорогу, не пить много снотворного, спросила, добрался ли Байрон, все ли с ним в порядке. А потом вспомнила что-то важное.

«Забыла тебе сказать, – шелестел ее тихий голос в трубке, – ты не слушайся девочку, не пытайся понять ее знаки. Принято считать, что у мертвых можно узнать что-то важное или получить ответы на вопросы. Это не так. Мертвые в нашем мире преследуют только одну цель – заполучить тебя. Они бы всех людей забрали в свой мир, да не все их видят и слышат. Они устраивают ловушки, будь осторожна».

– Буду... – пообещала я.

В гостиной, пока меня не было, погасили верхний свет. Бирс сидел с гитарой, перебирая струны.

– Она думает, что мы здесь с тобой собрались, чтобы мама осталась наедине со своей депрессией, – сказал Байрон отцу, когда я вернулась к столу.

– Уверяю тебя, прекрасная Лилит, как только моя жена действительно захочет умереть, она это сделает быстро, качественно и без свидетелей, – заявил Бирс.

– Я вам не верю.

– А Лизавете веришь? – улыбнулся Бирс.

– Лизавете верю.