Анатолий Степанов - Веревка из песка

– Вот-вот! На автоматике! – обрадовался Геннадий Васильевич.

– Тот, что в желтом пальто?

– А черт его знает! Может, пальто, а может, и Колосов. Хотя девица эта, Наталья Кудрявцева, уверенно утверждает, что до прихода фраера в пальтугане грабитель был жив. Сговориться она и ее напарник с Колосовым не могли: мои ребятки их в разные стороны растащили. Да и паренек, напарник, Алексей, честно признался, что желтого чуда этого он не видел. Если бы сговорились, то дудели бы в одну дуду. В общем, тебе в этом придется разбираться самому.

– Считаешь, что это дело я к себе заберу?

– А как же! Загадочное убийство. Хотя, уж поверь моему опыту, оранжевое пальто ты не найдешь, и все кончится превышением мер необходимой самообороны и условным сроком для этого Колосова.

– Для начала я на него внимательно посмотрю.

…Сержант остался у двери, а Дима, сделав три шага, остановился посреди небольшого кабинета. Было на что внимательно посмотреть: перед милиционерами стоял атлет под метр девяносто, ладный, мощный, не накачанный, а гармонично развитый.

– Свободен, Некляев. А вы, Колосов, присаживайтесь, – распорядился после паузы Геннадий Васильевич.

Сержант Некляев мигом испарился, а Дима неспешно устроился на стуле из ряда у стены.

– Вам сколько лет, Колосов? – спросил Лапин.

– Двадцать три, – ответил Дима.

– А только на третьем курсе. После пяти заходов в институт поступили?

– После двух. А до этого два года службу тащил.

– В каких войсках?

– В ВДВ.

– Вот тебе и доведенный до автоматизма, Костя! – встрял в их диалог Геннадий Васильевич.

– Меня доводить не надо, – зло ответил Дима. – Я сам кого угодно доведу.

– Вот об этом я и говорю, – обрадовался Геннадий Васильевич.

– Что же нам с вами делать, Колосов? – задал риторический вопрос Лапин.

– Ваши проблемы. Все, что мне известно об этом инциденте… – начал было Колосов, но его перебил Геннадий Васильевич:

– Об убийстве.

– Все, что мне известно об этом инциденте, я в подробностях изложил капитану Трофимову. Но, насколько я понимаю, вы не верите ни одному моему слову и трепать меня перекрестным допросом будете долго. А у вас девушка ни за что в обезьяннике парится.

– Что у нее, у Гореловой этой, Геннадий Васильевич? – поинтересовался Лапин.

Тот заглянул в бумажки и сообщил:

– Наркота.

– Тяжелая?

– Да нет, травка.

– Может, действительно с нее начнем? – предложил Лапин.

– Некляев! – заорал Геннадий Васильевич, зная, что сержант за дверью. – Тащи гражданку сюда!

…Гражданка Горелова впорхнула в кабинет и, ухватившись обеими руками за прострочку джинсов, сделала книксен.

– Чуть свет – и я у ваших ног! – Грибоедова процитировала.

– Давно уже не чуть свет, – поправил ее Геннадий Васильевич.

– Я в вашем козлятнике с пяти утра, – не согласилась девица.

– Участие в несанкционированных акциях антиглобалистов, публичные скандалы, драки с милицией и вот теперь наркота. Ох, и надоела ты мне, гражданка Горелова! – кисло, будто лимон проглотил, заметил Лапин.

– Бригадир, ты меня хоть раз занаркоченной видел? – азартно вопросила дева.

За Лапина ответил Геннадий Васильевич:

– А сегодня на тебе два пакетика нашли.

– Чтобы на мне, три года суетиться надо. Не на мне, а рядом со мной. Пакеты не мои. И точка без запятой.

– Ну а все-таки, как они у тебя под рукой оказались? – ехидно поинтересовался Геннадий Васильевич.

– Все очень просто, господа начальники. Притомилась к утру на топтодроме и, естественно, пошла к стойке охладиться. Устроилась на насесте, и сразу ко мне какой-то карлуха приклеился. Ля-ля-тополя и все такое прочее. Потом он на минутку сделал отскок – в бундесрате анакондой потрясти…

– Горелова, ты по-русски изъясняться можешь? – не выдержал Лапин.

– Пожалуйста, – охотно согласилась девица. – Он вроде бы в уборную поссать пошел, а сам, как я сейчас понимаю, локотком пакетики ко мне придвинул. Надо полагать, что ваши сапоги своего самокатчика ко мне подвезли, чтобы несчастную курочку Олечку Горелову в узилише определить. А, начальник?

– Вот что, Горелова, – утомленно произнес Лапин. – Ты головная боль всего Центрального округа. Делаю тебе последнее предупреждение…

– Сто семнадцатое серьезное, – перебила она.

– Не считал. Но учти: еще один твой фокус – и я найду для тебя подходящую статейку в Уголовном кодексе. Свободна. Иди.

– Некляев! – опять заорал Геннадий Васильевич. – Проводи ее до дому!

Вошел Некляев, осведомился:

– До какого, товарищ подполковник?

– До порога нашего. И на прощание дай ей под зад!

– Будет исполнено, – охотно откликнулся Некляев. И Ольге: – Пошли.

– Адье, благодетели мои! – попрощалась она и, подмигнув Диме, удалилась с Некляевым.

– Как вы считаете, Колосов, – обратился к Диме Лапин. – Она по-настоящему тащится?

– Да нет, – уверенно ответил Дима. – Обыкновенный стёб.

– Стёб так стёб, – согласился Лапин. – Давай-ка кое-что у тебя уточним в Трофимовском протоколе.

Дождик пошел, решительный весенний дождик. Да и холодновато, видимо, стало: Олечка Горелова, прятавшаяся от дождя под козырьком продовольственного магазина, приплясывала на месте, зябко обхватив себя обеими руками. Ей бы в метро греться, а она чего-то ждала.

Не чего-то, а кого-то: как только из отделения милиции вывалился Дима, она пошла за ним в арьергарде. Он шел, ни на кого не глядя и ничего не замечая. Она пристроилась к нему вплотную. Так и следовали – шаг в шаг. Наконец, ей это надоело.

– Димон! – гаркнула она ему в ухо. Тот аж присел от неожиданности, но все понял и резко обернулся.

– Не нависай, Ольга. Ей-богу, не до тебя.

– Я голодная. Пойдем, зажуем чего-нибудь. Здесь кафушка неподалеку дешевая.

– Спасибо, но не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Хочу, но не могу. Все капиталы – десятка мелочью.

– Ты у меня сегодня в барсиках походишь. Не кривись, потом возместишь. И ножками веселей перебирай, а то я замерзла, как Федор Конюхов на Северном полюсе.

…Кафушка, каких много по Москве. Пластиковые столы и стулья, стойка у темной стены, попса из магнитофонных колонок.

Допили пиво, дожевывали шашлыки. Ольга безапелляционно наставляла:

– Главное – не отступай от своего, Дима. Они тебя умасливать будут, только чтобы ты жмурика на себя взял. Мол, убийство по неосторожности при самообороне. За это, дескать, условный срок. Им, сапогам, лишь бы поскорей раскрываемость обеспечить и дело закрыть. А ты им, как попугай, про желтое пальто. На кой хрен тебе судимость?

– У меня со свидетелями слабовато. Только Наташка.

– А у них никого.

– Я не убивал! – вдруг яростно прокричал Дима.

– Да знаю я! – рассердилась Ольга и вдруг сдавленно: – Стоп! Оглянись поестественнее и посмотри на парня у стойки. Он за нами от самого отделения шел.