Илья Деревянко - Хроники майора Корсакова. Том 4. Книга вторая

– Точно! Кругом сплошное предательство! – мрачно подтвердил Евгений Петрович. – И куда страна катится?!

– Прямиком в бездну, – ответил я и, откашлявшись, продолжил: – Несмотря ни на что, наша тайная полиция в принципе готова к разгрому масонских лож в России. Нас поддерживает председатель Совета Министров Петр Аркадьевич Столыпин. В сентябре сего года (после киевских торжеств) он намерен полностью развязать нам руки и нанести по масонству сокрушительный удар. Предварительно нам придется провести большую чистку в Министерстве внутренних дел, в тайной полиции и в корпусе жандармов. Это сложно, трудоемко, но выполнимо. Беда в другом! Несколько месяцев назад Мировая Закулиса приговорила Столыпина к смерти. Убийство произойдет 1 сентября 1911 года в Киеве. Непосредственный исполнитель – некто Богров. Финансовая и техническая подготовка осуществлена все той же Мировой Закулисой… Смерть Столыпина приведет к отставке его ближайших соратников в МВД – в первую очередь Курлова.

– Товарища министра?! – задохнулся прапрадед.

– Да! – сквозь зубы подтвердил я. – Но дальше – больше! На место Столыпина будет назначен тайный масон Коковцов и курс правительства кардинально изменится. Сильно ослабеют позиции патриотических организаций, резко сократится субсидирование патриотической печати. Одновременно возродятся и активизируются разгромленные Столыпиным антирусские силы. В 1913 году товарищем министра внутренних дел станет масон Владимир Джунковский, который…

– Хватит! – прохрипел иссиня бледный Евгений Петрович. – Хватит! Я не знаю, откуда ты взялся, откуда у тебя такие сведения… Не понимаю, КАКты сумел заглянуть в будущее, но… почему-то тебе верю!!! Скажи… Дмитрий… есть ли шанс предотвратить убийство премьера?!

– Можно попробовать, – осторожно молвил я, – но мне понадобится Ваша помощь…

…Мы проговорили с начальником жандармского Управления вплоть до рассвета и выработали план действий. На первый взгляд – почти безукоризненный! Вдаваться в детали не буду (все равно ведь сорвалось!), сообщу лишь следующее: после долгого тщательного раздумья Евгений Петрович выбрал в Киевском охранном отделении того офицера, которому полностью доверял, и по телеграфу связался с ним. Выделил мне в помощь двух жандармских урядников: убежденных монархистов, членов Союза Русского Народа. Выдал оружие и крупную сумму денег на расходы. А перед отъездом крепко обнял, перекрестил и прошептал на ухо:

– Не пропадай больше, Дима! Береги себя!..

…На вокзале в Киеве нас должен был встретить некий Дмитрий Сосин (агент тамошнего охранного отделения) и проводить к начальнику охраны Столыпина, а дальше… Дальше Сосин оказался изменником (как и тот офицер, которому наивно доверял мой предок). Он проводил нас прямиком в засаду из трех десятков эсэровских боевиков, устроенную в каком-то загородном особняке. Оба урядника погибли сразу, получив по пуле в голову. Меня же бандиты решили взять живым, за что дорого поплатились. В процессе яростной, неравной схватки я угробил штук двадцать пять этих мерзавцев (часть застрелил, остальных убил голыми руками). Обратил оставшихся в паническое бегство и тут внезапно, откуда-то из кустов захлопали меткие выстрелы. Два кусочка свинца раздробили мне коленные суставы. Третий прошил грудь навылет. Я упал, захлебываясь кровью. Последним оставшимся в револьвере патроном прикончил иуду – Сосина (благоразумно державшегося в стороне от побоища). Получил чем-то тяжелым по голове и смутно, как сквозь вату, услышал торжествующий, басовитый голос:

– Матерый волчище попался! ТАКОЙдействительно был способен сорвать наши планы. Перевяжите ротмистра и отнесите в подвал. Полагаю, английский друг захочет полюбоваться на него перед отъездом!

– А дотянет? – усомнился кто-то писклявый.

Продолжения я не слышал, поскольку потерял сознание. А очнулся в той самой, описанной выше камере с сальной свечой…

…Горло спеклось от жажды, боль в груди резко усилилась… (Про ноги я уж не говорю!)…в висках застучали чугунные молоточки, а на глаза навернулись слезы. Но не от физических страданий и не от предчувствия скорой кончины!

«А ведь ничего… Ровным счетом ничего не изменилось за сто лет! – поразила меня неожиданная мысль. – Все вернулось на круги своя! Тупое самодовольство, недальновидность и некомпетентность многих высокопоставленных персон… Сатанисты и предатели во властных структурах, в органах госбезопасности, в Церкви… Страстное желание Запада изничтожить Россию и Православие… В начале двадцатого века оттуда финансировали и духовно вдохновляли революционные бандформирования. В конце двадцатого и в начале двадцать первого – поддерживают мятежников на Северном Кавказе! Какой-то заколдованный круг получается… За темисобытиями столетней давности последовали кровавые войны, массовые репрессии, гибель десятков миллионов русских людей. А что ожидает нас в двадцать первом веке?!

Судя по некоторым признакам…»

Мои размышления прервал лязг отодвигаемого засова. Дверь отворилась, и в камеру заглянула хлыщеватая физиономия с усиками.

– Не сдох! – удовлетворенно констатировала она. – Вот и прекрасно! Столыпина «шлепнули» – час назад, и теперь господин Геддес желает посмотреть на того, кто едва не помешал устранить это серьезнейшее препятствие на пути к свободе!

– На пути… в царство антихриста… придурок! – выдавил я.

В камеру тяжеловесно протиснулись два боевика из недобитых «засадников».

– Взяли под руки и вперед! – коброй прошипела «физиономия». – Особо не церемоньтесь. Не долго уж ему!..

Грубо, постоянно ударяя ранеными ногами о ступени, меня протащили по нескольким лестницам, заволокли в комнату на втором этаже и бросили в угол. К моменту моего прибытия там находились трое и беседовали. Причем один (вероятно, «английский друг») развалился в кресле, посасывая сигару, а двое стояли у стены чуть ли не навытяжку. Тип в кресле небрежно махнул рукой, и «физиономия» с боевиками на цыпочках вышла в коридор. Присмотревшись к оставшимся в комнате, я слегка вздрогнул. «Английский друг» оказался… Иосифом Геддесом! За минувшие шесть лет его внешность почти не изменилась. Только пополнел немного, да родинка на левой щеке разрослась до безобразных размеров. У стены же стояли двойники известных в наши времена либералов: Валерии Новохлевской и Анатолия Бабайса. «Новохлевская» была одета в вульгарное, цветастое платье, а «Бабайс» – в лакейский кафтан.

– Итак, проклятый вешатель убит. Вы, мадам, присутствовали в зале Киевской оперы. Опишите его последние минуты. – Длинный палец с грязным ногтем указал на Новохлевскую. Геддес говорил по-русски вполне свободно, с небольшим акцентом.