Илья Деревянко - Хроники майора Корсакова. Том 2. Книга первая

Бесшумно, аки призраки, мы подкрались к машине. В кабине никого не было, но свежий табачный дух красноречиво свидетельствовал – водитель покинул свое место совсем недавно. В салоне – тоже пусто и… ни следа медицинского оборудования! Только брезентовые носилки да выключенный ноутбук с темным экраном.

– «Охотники» отправились за девчонкой, – рысцой направляясь в глубь сквера, резюмировал Бугаев. – Давай живее. Авось успеем!!!

– Может, запросим по рации подкрепление, – на бегу предложил я.

– Не ерунди, – отмахнулся Николай. – Их там не более четырех человек. Справим… р-х-х! – подавился фразой заместитель и рухнул в ближайшие кусты. А я, получив мощный удар в прикрытую бронежилетом грудь, отлетел в противоположную сторону.

«Теперь точно перелом… Стреляли, вероятно, из «стечкина» с глушителем… Короткой очередью», – пронеслось в затуманенном болью мозгу.

– Корсаков, если жив – не шевелись! – прошипел из кустов Бугаев. – Сейчас он попробует нас добить. Когда подойдет – завалим!

«А подойдет ли?!» – мысленно усомнился я, однако Николай оказался прав. Спустя секунд сорок послышались мягкие, крадущиеся шаги. Из-за деревьев показался долговязый человек в лыжном костюме, со стволом в правой руке.

– П-ф-ф… п-ф-ф, – выплюнули свинец наши «ПСС». Обе пули угодили долговязому в череп. Обезглавленный труп секунду постоял, раскачиваясь, и медленно осел на землю.

– Идентификации не подлежит, – поднявшись на ноги, шепотом произнес Бугаев. – Надо же, засаду выставили! Предусмотрительные ребята!!!

«На фига им тут засада?! – забирая у мертвеца «стечкин», подумал я. – Они же не могли знать о решении Рябова приставить к студентке охрану. Странно. Очень странно!»

– Идем, – прервал мои размышления Николай. – Время не терпит!

Задумчиво покачав головой, я зашагал вслед за слегка прихрамывающим Бугаевым. Бежать ни у него, ни у меня уже не получалось. Вскоре впереди показалось белое двухэтажное здание с неоновой вывеской «Золотая труба». В окнах горел свет. Входные двери были настежь распахнуты, а на пороге, в луже крови, лежало бездыханное тело охранника в темной униформе. Застывшая рука сжимала в кулаке резиновую дубинку. Судя по всему, посланцы Синдиката действовали здесь так же, как в реанимации, – кроваво и напролом. Дружно перекрестившись, мы рывком преодолели открытое, освещенное луной пространство (от края деревьев до здания) и, тяжело дыша, зашли внутрь. У подножия деревянной лестницы распростерся еще один охранник, с размозженным пулей лицом. Со второго этажа, из зала звукозаписи, доносились неразборчивые голоса и тупые удары по металлу. Осторожно поднявшись наверх, мы заглянули в открытую дверь. На небольшой, забрызганной кровью сцене скорчились трупы четырех музыкантов. Рядом валялась опрокинутая аппаратура и брошенные инструменты. В центре помещения виднелось еще два мертвых тела, мужское и женское. А в дальнем конце, под наведенными дулами «стечкиных», трое выживших раскачивали какую-то длинную, увесистую хреновину и размеренно долбили ею в железную дверь. За пленными присматривали двое «охотников» и подгоняли их злобным рыком: «Усерднее, мать вашу так!!! В темпе, блин!!! Не вытащите оттуда девку, на салат пошинкуем!!! Шевелитесь, уроды!!! Кому, блин, сказано?!!»

Среди упомянутых «уродов» я опознал известного певуна, обычно патлатого, расхристанного и надменного. В своих песнях он воспевал вседозволенность и сильных, безжалостных личностей, не считающихся ни с какими нормами. Остальные же, в интерпретации рок-звезды, были «тварями дрожащими», законной добычей тех, которые «право имеют».

Сейчас, правда, перед лицом смерти, гордый певун сам превратился в вышеупомянутую тварь, да не просто дрожащую, а лихорадочно трясущуюся, обмочившую штаны и напрочь утратившую человеческий облик.

– Людка!!! Сука!!! Открывай!!! – в перерывах между ударами сопливо взвизгивал он. – Из-за тебя нас могут убить!!! Открывай, ведьма!!! Я жить хочу!!!

«Бери ближайшего к тебе. На снос. Второго возьму живым!» – жестами показал Николай.

Я старательно прицелился.

– П-ф-ф. – Моя «мишень», выплеснув из виска фонтанчик крови, повалилась на бок.

– П-ф-ф… п-ф-ф. – «Клиент» Бугаева по очереди дернул плечами, попятился несколько шагов, споткнулся, плюхнулся на задницу и заорал дурниной.

– Всем сохранять спокойствие! ЭФЭСБЭ! – зайдя в зал, громко объявил Николай. – А ты, родимый, закрой ротик, – ласково обратился он к подранку. – Не шуми. Уши от тебя вянут!

– Уколи его промедолом. Допросим, – посоветовал я, обыскивая труп первого «охотника» и изымая у него включенный мобильник. – Интересно, с кем он связь поддерживал?!

– Разумно, – кивнул заместитель шефа, достал из кармана шприц-тюбик, умело сделал укол и приставил ствол к глазу «второго». – Ну-с, дорогуша, ты слышал вопрос!

– С водителем, – неохотно выдавил раненый. – Он вас засек… спрятался… оповестил нас…

– И вы отправили «длинного» в засаду. Правильно? – уточнил Бугаев.

– Да.

– Пи-пи-пи-пи, – ожил трофейный мобильник. На голубоватом экранчике появилось изображение конверта. Я нажал кнопку «ОК» и вслух прочел поступившую эсэмэску: «Племянник заболел. А вы здоровы? Немедленно ответьте! Приехали врачи».

– И как это понимать? – обернулся я к пленнику.

– «Врачи» – бригада ликвидаторов, – морщась от боли, пояснил он. – Идут сюда и уже обнаружили убитого в сквере. Хана, вам, ребята! Лучше добровольно сдайтесь.

– Твою мать! – ругнулся побледневший Николай и выдернул из-за пазухи рацию: – Первый! Первый! Я Второй. Как слышите? Прием!

– Первый на приеме, – отчетливо прозвучал в наступившей тишине голос Рябова. – Что там у вас?

– Мы в «Золотой трубе». Девчонка жива. Взяли «языка», но к ним подходит подкрепление. Срочно нужна помощь! – торопливо доложил Бугаев.

– Сколько сможете продержаться? – отрывисто спросил полковник.

Ответить Николай не успел. Зазвенело разбитое стекло, и в зал одно за другим влетели два металлических яйца. В ту же секунду я машинально припал к полу, широко разинув рот и обхватив голову руками.

– Ба-бах!!! Ба-бах!!! – оглушительно рванули эфэшки [7] Эфэшка – граната «Ф-1». . В воздухе пронесся металлический вихрь. Выждав секунду, я осторожно осмотрел зал. Взрывы наделали бед. Все трое заложников и «язык» погибли. Причем последнему осколок вспорол живот от паха до груди и в прямом смысле выпотрошил «охотника». Патлатой рок-звезде оторвало голову. Взрывная волна отбросила ее далеко от туловища и нанизала на обломок стояка от микрофона, словно на кол. Железная дверь, за которой пряталась Емельянова, заметно погнулась, но напор выдержала. Большинство ламп под потолком потухло. Однако штуки три каким-то чудом уцелели, и в помещении по-прежнему было достаточно светло.