Галина Романова - Рыжая-бесстыжая

Настя громко застонала, благо это-то она могла себе позволить и, в очередной раз перевернувшись на бок, встала на четвереньки.

«Поза, достойная эмансипированной женщины, – осуждающе шепнула ей ее феминистская частичка и, не успокоившись, добавила: – Как, впрочем, и само состояние…»

А состояние, надо сказать, было ни к черту. Мутило – раз, жутко хотелось пить – два и отчаянно требовалось посетить туалет – три. Такой вот преинтересный набор взаимоисключающих ощущений. Кое-как добравшись до туалета, она переползла затем в кухню и припала к крану, захлебываясь холодной водой. Стало полегче, но ненадолго. Стены опять зашатались, громовые раскаты то ли в голове, то ли за окном стали еще неистовее. И в довершение ко всему ее вновь посетило привидение.

Когда она вернулась на полусогнутых ногах в гостиную, призрак Ивана Мельника встретил ее, загадочно ухмыляясь. Моментально осев на пол и сжавшись в комок от страха, Настя боязливо поглядывала в его сторону, ожидая какой-нибудь гадости в виде протянутых к ней костлявых рук или осклабившегося беззубого рта с выплескивающимися оттуда предсказаниями. Но привидение продолжало загадочно улыбаться и время от времени протяжно с полустоном вздыхать.

В конце концов ей надоело таращиться в темный угол гостиной, где стояло кресло и размытым облачком восседал ее несостоявшийся кавалер, Настя прикрыла глаза и почти тут же уснула.

Пробуждение было не лишено радости. Во-первых, сколько она ни трясла головой, никаких болезненных ощущений не было, тошнота также самым невероятным образом исчезла. Во-вторых, исчезло привидение. Она, конечно же, понимала, что призраки появляются лишь в темное время суток, но на сей раз видение было столь материально законченным, что Настя всерьез опасалась встретиться с ним и поутру.

Она приняла ванну. С волчьим аппетитом уничтожила принесенный Фелоном сыр, запивая его обжигающим крепким чаем. И принялась крутиться перед зеркалом, укладывая волосы и немного приводя в порядок помятую ночными бдениями на полу физиономию.

Телефонный звонок застал ее, когда перышки уже были основательно почищены.

– Алло. – Настя махнула кисточкой с румянами по скуле, завершая портрет, и, довольная результатом увиденного в зеркале, еще раз повторила: – Алло-оо, говорите.

– Здравствуй, милая. – Голос Филона был отчего-то лишен радости, и «милая» прозвучало как-то уж слишком скрипуче и саркастически. – Как спалось?

– Нормально…

– Ага… – Он замолчал ненадолго и потом обрушил на нее это…

Поначалу она даже не поняла, о чем он говорит. Новость звучала совершенно невероятно. В это можно было бы поверить, скажем, после новости о внезапном таянии арктических ледников или, например, об исчезновении с планеты какого-нибудь континента. Но чтобы вот так, ни с того ни с сего?! Нее-ет! Маргарита Николаевна была такой же незыблемой и вечной, как красный цвет банта вождя мирового пролетариата, как формула воды или температура кипения. Поверить в ее внезапную смерть?!.. Это было невозможно.

– Никаких соображений нет на этот счет? – как-то уж слишком вкрадчиво начал Филон.

– Я что-то не пойму, – выдохнула Настя и внезапно разозлилась на своего собеседника. – Ты куда это клонишь?! По-твоему, я ее до инфаркта довела?

– А кто говорил об инфаркте?

– А-а-а от чего же… А как же еще она умерла?

– От проникающего ножевого ранения в спину с левой стороны. Надо понимать, в сердце.

– О господи!!!

Настя произнесла это слишком громко, пожалуй, даже выкрикнула испуганно, и Филон неожиданно проникся.

– Ладно, сиди дома и никому не открывай, я сейчас приеду.

Спустя пятнадцать минут во дворе скрипнули тормоза, и вскоре Филон уже звонил в ее дверь.

– Как ты узнал? – обрушила она на него первый вопрос, едва он переступил порог ее квартиры.

– Мне позвонил мой знакомый из ментовки и все рассказал. Была убита где-то в районе полуночи. Ножом из ее же кухонного стола. Орудие убийства лежало рядом с телом. В квартире все перевернуто вверх дном. Ясно как божий день – что-то искали. Не знаешь, что это может быть?

– Нет. Да и что у нее можно искать? Пару поношенных панталон или ее любимую сумку а-ля «шестидесятые»! – фыркнула Настя и поплелась в гостиную, обнимая себя за плечи, которые отчего-то начало трясти.

– А может… – Филон прошел следом за ней и опустился в облюбованное привидением кресло. – А может, этот визитер шел к тебе, а набрел на нее. И чтобы не поднимать лишнего шума…

– За это людей не убивают! – опротестовала его двусмысленную версию Настя и упрямо повторила: – Кто-то что-то ведь там искал!

– Возможно, но этот кто-то не знал, что ты покинула ту квартиру. Наверняка шли к тебе… Может, надеялись на твой крепкий сон, а может, на понимание…

Он говорил и говорил все об одном и том же, скорее даже для себя, чем для нее. Но Настя почти его не слушала. Широко распахнутыми глазами она смотрела ему под ноги. Что за черт!!! Темные пятна на ковре у самых колесиков кресла. Откуда?! Филон, укладывающийся у себя дома обутым прямо на кровать, переобувался у нее в тапочки. Вот и сейчас, не успев войти, он скинул ботинки и переобулся в тапки, принесенные им собственноручно месяц назад. Откуда же эти грязные (а она теперь уже не сомневалась, что это грязь), следы?!

– Филипп, – неожиданно перебила она его. – Только не смейся, ладно?

– Ну?

– Ты веришь в привидения?

– Что?!

– Повторяю вопрос – ты веришь в привидения? – Настя, старательно избегая его встревоженного взгляда, надо понимать из-за состояния ее психики, рухнула на диван и провела ладонью по глазам. – Ответишь или нет?

– Нет, не верю! – категорично заявил он и пересел к ней поближе. – А почему ты спрашиваешь?

– Особенно в те, что оставляют на твоем ковре в гостиной грязные следы от ботинок?! – продолжила она, буравя глазами грязные пятна на ворсистой поверхности.

У него не было ответа на этот вопрос. Проследив за ее взглядом, он подошел к креслу и, опустившись на корточки, потер пятна пальцем. И тут же полосонул по Насте ревнивым взором.

– Кто у тебя был?!

– Привидение, – трагическим шепотом ответствовала она и глупо хихикнула. – Оно сидело в кресле и мило мне улыбалось.

– Короче, прекрати мне тут мозги вкручивать! – Он подскочил и кинулся бегом на кухню, и через пару минут оттуда раздался его воинственно-удовлетворенный клич: – Ага!!! Шампанское, значит, распивали! Все продумали и решили рикошетом ударить по бедной бабке?!

– О чем ты? – Настя материализовалась в дверном проеме кухни и с изумлением уставилась на беснующегося гостя.

Неистовство его было неподдельным. Он отшвыривал от себя катающуюся по полу пустую бутылку из-под шампанского с лихостью бразильского нападающего, попутно гневно круша все, что попадалось ему под руки. Тарелки, бокалы, что она вымыла и оставила сушиться на рабочем столе, – все полетело на пол и было разбито и растоптано. Розы, поставленные Настей утром в хрустальную вазу, также усеяли линолеум и роняли теперь лепестки под резиновыми подошвами его тапок.