Геннадий Прашкевич - Подножье тьмы

В облбольницу привезли молодого человека – колотая рана горла. Медсестры и врачи сбились с ног, пытаясь облегчить участь пострадавшего. К счастью, операция прошла успешно, хирург постарался – к утру израненный пришел в сознание. Правда, в тот же день выяснилось, что до того как стать жертвой этот самый молодой человек сам жестоко избил и изнасиловал в подвале жилого дома девятнадцатилетнюю медсестру… той же самой облбольницы!..

Гражданин Монголии, назвавшийся лирическим именем Долгорсурен, слушатель курсов повышения квалификации учителей, в своем студенческом общежитии поссорился с земляком, носившим не менее лирическое имя – Эрденгулапакувсандент. В драке участвовал еще один человек, имени которого граждане Монголии не знали. Просто познакомились на улице, выпили водочки, зашли в общежитие. А дальше ран…

В Кировском районе всю ночь разбойничали трое, причем лихой тройкой руководила дама. Сперва они подсели в «восьмерку» и, грозя ножом, отняли у водителя аж двадцать тысяч рублей, потом, рассерженные бедностью водителей, ограбили таксиста. Этот погорел на сто двадцать тысяч…

Некая дама пришла в Сибирский торговый банк и удачно купила две с половиной тысячи долларов. Правда, из некоторых соображений купила она их не в банке, а у частного лица, с рук. К сожалению, покупка оказалась не совсем удачной – даме подсунули ксерокопии…

На Октябрьском рынке за дерзкое хулиганство задержан тринадцатилетний подросток. На вопрос, почему он кинулся с ножом на пожилую женщину? – подросток рассерженно ответил: старуха сама приставала! На вопрос, в чем, собственно, заключались приставания «старухи», подросток ответил так. Стою, значит, балдею. Прицениваюсь, чего спереть. А старуха пристала и пристала. Прочти, пристала, афишку. Афишка там на стене висит. На афишке крупно написано: ОЧКИ – ЗА ЧАС! Зачем такой очки, если она и такие крупные буквы разобрать не может. Ну я и сказал ей, чтобы больше не приставала: ПО ОЧКАМ – ЗА МИНУТУ! А старуха взбесилась, пришлось отверткой ее кольнуть…

На улице классика максизма-ленинизма обнаружен небольшой, но серьезный арсенал: две сотни патронов калибра 5.45, столько же – калибра 5.6, четырнадцать гранат РГД-5, столько же запалов к ним, три противопехотные мины, стволы «Ягуар-2-РТ» и «Вальтер-Р-6800». Заведовала арсеналом некто Яфасова, жительница Ташкента, наезжающая в город к родственникам. А откуда я знаю, чего это? – объяснила Яфасова. На пустыре нашла. Чего пропадать? Перетаскала в хозяйственной сумке…

А на площади перед зданием администрации прошли пикеты под лозунгом «Разрешили воровать – отвечайте!» На шумном митинге особенно выделялись ветераны войны. Особых бесчинств, правда, не наблюдалось, однако принятая резолюция состояла из трех пунктов и отличалась не малой строгостью. Первый пункт гласил: немедленно добиваться выдвижения в депутаты настоящих честных людей, то есть, прежде всего ветеранов четырех последних войн, или таких серьезных людей, как независимый кандидат А.Я.Неелов; пункт второй: немедленно и всерьез разобраться с руководством тех коммерческих банков, которые не выполняют своих обязательств перед вкладчиками; наконец, третий: потребовать у властей немедленного разрешения на патрулирование улиц и площадей города ребятами из специальных спортивных команд, курируемых независимым кандидатом А.Я. Нееловым. В случае явного непонимания властей, вывести указанные команды на улицы города своим собственным общим волевым решением, ибо всем давно надоело дрожать перед убийцами, грабителями и ворами…

Звучало привлекательно, но Шурик не обманывался. Он уже не раз видел требующую толпу. Зрелище не приятных… Но ведь и горожан можно понять – воры, грабители, наркоманы, проститутки, убийцы… Да сколько ж можно?!

В одном из новых домов на Шлюзе неизвестные позвонили в дверь. Оказавшаяся дома девушка девятнадцати лет дверь открыла. В квартиру ворвались три человека, оглушили девушку электрошоком и, поставив ей два укола наркотика, ушли, ничего не взяв. Мотивы поведения нападавших выясняются…

На крутом повороте улицы Портовой перевернулся частный «запорожец». Из перевернувшейся машины выскочил перепуганный водитель и немедленно скрылся. Перевернутая машина валялась на обочине пока ее не забрала ГАИ. Владелец «запорожца» до сих пор не объявился, что по отношению к нему вызывает у городской милиции вполне оправданные нехорошие подозрения и все возрастающий интерес…

Странный, жуткий, призрачный мир, наполненный раскачивающимися тенями…

Ага, снова дети!

«В прошлом номере мы писали о терявшемся, но счастливо найденном мальчике Мише У. Наш корреспондент побывал у родителей мальчика и поговорил с самим Мишей. Мальчик выглядит нормально, с удовольствием берет жевательную резинку и без стеснения отвечает на вопросы…»

Интересно, подумал Шурик, что Мишка ответил корреспонденту?

"На вопрос корреспондента, сколько времени отсутствовал мальчик, родители ответили – почти сутки. На вопрос, где он находился все это время, сам трехлетний Миша ответил просто – гулял. – Один гулял? – С тетей. – Точно с тетей? – Конечно, с тетей, у нее голос добрый. – Ну и что – голос? С чего ты взял, что она добрая? – Так она мне мороженное купила. Самое дорогое. Я сказал, что можно другое купить, а она купила самое дорогое. Тогда я ей больше ничего не стал говорить. Она даже заплакала. – Почему заплакала? – Так я же я урод. – Как урод? Кто тебе такое сказал? – Мамка. (Дурак ты, а не урод, Мишка, – вмешался в беседу отец ребенка).

На вопрос корреспондента: узнал бы ты сейчас эту тетю, Миша? – мальчик ответил: – Не знаю. – Ты что, совсем ее не запомнил? – Запомнил. – А если запомнил, значит, мог бы узнать? – Не знаю. – Ну, какая-то особая примета у нее есть. Вот что ты лучше всего запомнил? – Она плачет часто. – Плачет? – Ага. – А почему? – Не знаю. Может, из-за меня. Посмотрит и плачет. Я же урод. Подошла, спрашивает: – Хочешь домой? – а сама плачет. Я говорю: не хочу домой, хочу мороженного. А она все равно плачет. Говорит, ешь, Олежка. Я говорю, я – Мишка. А она все равно говорит: ешь, Олежка. Я и ел. – Почему она тебя назвала Олежкой? – Не знаю. – А как ее звать, эту тетю? – Не знаю. – А она старая? – Не знаю. – Может, она молодая, как твоя мама? – Мама у меня старая, я знаю сколько ей лет. – Сколько? – Много. – Ну ладно, будь здоров, не теряйся больше!.."

Ничего особо нового из беседы корреспондента с малолетним Мишей У. Шурик не извлек, однако интервью с Мишкиным отцом его развеселило.

«Идем, значитца, вчера с Мишкой, рассказал нам отец мальчика. Я, значитца, с пивом, Мишка налегке. Стеклянную банку прижал к груди, держу крепко. И Мишку держу – за руку, еще крепче. Сын ведь! Родной. Его потерять – баба меня убьет! А Мишка дергается, как волчонок, и вдруг прямо обмирает: „Те-е-етя!“ Я сначала-то не понял, Мишка-то аж растаял весь: „Те-е-етя!“ Я, значитца, крепче его за плечо, банку с пивом к груди, кричу Мишке – чего, значитца, какая тетя? А у него глаза по семь копеек, будто стакашек завалил, а за угол баба заворачивает. Вся в красно-белом, как знамя, ну еще ноги голые. Так нынче у всех ноги голые. Ору Мишке: „Что за тетя такая, змей?!“ А он, знаете, так вот плечиком повел: „Да так. Дура одна!“ Во, парень! Я его от души выдрал! Пиво поставил на травку, ремень стянул и, значитца, при всем честном народе и врезал Мишке. Бабы, понятно, дуры, только детям их не пристало так называть. Вырастет, возьмет свое, а пока – рано!»