Иван Сербин - Гилгул

– Ничего. Со мной все в порядке. Все нормально. «Я повторяюсь, – подумал он. – То же самое говорил вчерашний врач».

– Точно? – Костя схватил его за плечи, встревоженно заглянул в глаза. – Нормально? Выглядишь ты не очень.

– Нормально, нормально, – подтвердил Саша. – Просто голова слегка закружилась.

– Пойдем, – Костя подхватил его за локоть и вывел в коридор. – Ну? Что скажешь?

– Не знаю, – покачал головой Саша.

– Ты просидел с ним целых шесть часов и не понял, сумасшедший он или нет?

– Не «целых», Костя, а «всего» шесть, – не без раздражения парировал Саша. – «Всего», понимаешь? Иногда необходимо полгода напряженнейшей работы только для того, чтобы сказать, болен человек или нет. Здесь же чертовски сложный случай, поверь мне.

– Ладно, чего ты. Не кипятись, – примирительно пробормотал Костя. – Кстати, я позвонил тебе на работу. Сказал, что ты заболел. А хочешь, могу повестку выписать, – предложил Костя. – Официально. Мол, такой-то такой-то привлекается для проведения экспертизы, с числом там, с подписью, с печатью.

– Не надо, – отрубил Саша, застегивая пальто. – Сам разберусь. Ты лучше дай мне почитать материалы на вашего задержанного.

– Легко, – ответил Костя. – Кстати, ты заметил, как он ловко уходил от вопросов, касающихся убийств? – И, когда Саша кивнул утвердительно, добавил: – Завтра с утра заезжай к нам, я тебе пропуск выпишу. Подъедешь?

– Позвоню. – Саша зашагал к лифтовой площадке. На ходу обернулся и сказал громко: – Но рассказывает он интересно. У двери, ведущей на лестницу, Саша вдруг остановился, поманил Костю пальцем. Тот непонимающе мотнул головой:

– Чего?

– Скажи мне, Костя, – спросил Саша. – Нож, которым он убивал женщин… это ведь должен быть очень острый нож?

– Ну да, – кивнул оперативник. – Как бритва. А ты это к чему?..

– Ты вроде говорил, что нож нашли у него в кармане? Или я путаю?

– Нет, не путаешь, – прищурился Костя. – Все правильно. В кармане пальто. Оттуда его и вытащили.

– А что за нож-то?

– Хороший нож. Фирмы «Гербер». Модель «6969». Саша задумался на секунду, затем сказал негромко:

– Информация для сообразительных. У ножа модели «6969» фирмы «Гербер» лезвие не убирается в рукоять. Это охотничий нож. Он продается в комплекте с кожаным чехлом-ножнами для ношения на поясном ремне.

– А ты откуда знаешь? – спросил тихо Костя. Голос его стал плоским и острым, как лист нержавеющей стали. Саша и сам не знал откуда. Читал, наверное, где-то. А может, видел точно такой нож в ларьке или магазине.

– Знаю, Костя. Просто знаю, и все. Арестуй меня за это. – Костя неуверенно усмехнулся. – Так вот. Человек, совершивший эти убийства, не мог носить нож в кармане. При ходьбе лезвие прорезало бы ткань, и нож вывалился бы. Он носил его на поясе, в ножнах. Это тебе для общего сведения. Привет. До завтра. Саша, не дожидаясь ответного «до завтра», толкнул дверь и вышел на лестницу. Получилось очень эффектно.

19 часов 23 минуты Ни с того ни с сего с неба хлынул дождь, густо перемешанный со снегом. Белые жирные хлопья несло вдоль Садового кольца, забивая стекла машин и окна домов. Прохожие морщились, опускали головы, спасаясь от резких ледяных оплеух погоды. Небо стекало на землю по крышам, стенам домов и заборам, по шляпам, зонтам, плащам и курткам, по волосам, лицам и судорожно напряженным спинам. Люди превратились в призраков. Их тусклые тени быстро плыли к подземным переходам, к дверям метро, к спасительному свету магазинов, подъездов и квартир. Выходя из дверей клиники, Саша поднял воротник пальто. У главного входа все еще волновалась жиденькая толпа. Сейчас, в сумерках и под дождем, она заметно поредела. Плакаты убрали, смолкли крики, призывы к самосуду. Люди переминались с ноги на ногу. Кто-то откровенно, не таясь, отогревался водкой, заодно подкармливая и собственную злобу. Не пропадать же… Саша неестественно медленно спустился с крыльца и пошел мимо толпы к забору с калиткой, вглядываясь в лица, стараясь запомнить глаза. У кого-то – переполненные болью, у кого-то – пьяно-мутные, у кого-то – пустые. «Что они здесь делают? – спрашивал Саша сам себя. – Кто-то принес свою боль. Но таких мало. А остальные? Ради чего они здесь? Почему эти люди пришли не на суд, а именно сюда, требуя расправы сейчас же, немедленно? Потрошитель прав? Им нужно мщение, а не правосудие…» Лавируя в толпе, бегущей к метро «Сухаревская», Саша пытался решить про себя, какое же впечатление произвел на него убийца. Логичен, умен, наделен потрясающим даром красноречия и невероятно богатой фантазией. Это вопросов не вызывает. Ни разу не сбился, не запутался в собственном рассказе, не сделал неверных выводов. Все предельно последовательно и чертовски логично. Пожалуй, чересчур эмоционально, но у хорошего рассказчика подобные истории и должны вызывать эмоции. Саша покачал головой. Что можно вынести из сегодняшней беседы? Ни-че-го. Ровным счетом. Он как был на старте, так на нем и остался. Потрошитель с равной долей вероятности может оказаться как сумасшедшим, так и талантливым лжецом. Всего два варианта. Установить верный пока не представляется возможным. «Кстати, – подумал Саша, – надо бы просмотреть Библию. Глупо разговаривать о вечном, не имея за душой ни одного аргумента». У метро он купил пачку сигарет и почти бегом направился к подземелью. Странно, но Саша вдруг стал обращать внимание на спины. Море спин, колышущаяся серая стена, неузнаваемо-безликая. Спины разные – женские и мужские, обтянутые плащевкой и кожей, широкие и узкие, прямые и сутулые. Ни одного лица, только спины. И вдруг из толпы, навстречу, проклюнулся Некто. Он был никакого роста, в промокшем насквозь мышином плаще, обтрепанных брюках и несвежей рубашке. Голову, формой напоминающую редьку, венчала клетчатая, плоская, словно блин, кепка. Скошенный подбородок зарос густой рыжей щетиной.

– Мужик, – туманно обратился к Саше Некто. – Книгами не интересуешься?

– Нет, спасибо, – качнул головой Саша. В этом и заключалась ошибка. Надо было просто пройти мимо. Теперь же Некто не собирался сдаваться.

– Мужик, – заканючил он. – Слышь, мужик, да ты погоди. Я дешево отдам.

– Не надо, спасибо, – Саша отмахнулся, скатываясь по ступеням в метро. Но Некто висел на рукаве с цепкостью бультерьера и тянул свое жалостливо-протяжное: «Мужик, ну, мужик, ну, погоди, да ты посмотри хоть». На ходу он рванул что-то из-под плаща и сунул Саше под нос. Это была древняя книга. Толстая, в жестком, с «мраморными» разводами, переплете. Страницы книги пожелтели от времени. От них тянуло вечностью и тайной. А еще горячим песком пустыни, струящимся между пальцами, сухим восточным ветром и бесцветным солнцем, иссушающим века в пергамент.