Анастасия Валеева - На крючке

Ольга действительно была в строгом темно-синем костюме и с кожаным портфелем. Ее черные гладкие волосы были собраны в пучок.

– Освободи помещение, – строго сказала Ольга, и Яна подумала, что от той изнывающей от страсти и обиды девушки, которая ехала несколько дней назад в автомобиле Ваксмахера, не осталось и следа. – Проваливай!

Ольга метнула в брата ненавидящий взгляд.

– Она, – с неожиданной свирепостью ткнула она пальцем в Яну, – погубила нашу семью, а ты осмеливаешься ее здесь принимать! Мерзкая ищейка, напакостила и после этого решилась сюда прийти? Как тебе она? – сверкнула она глазами, обращаясь к брату. – Тебе, уверена, по вкусу, подобные задушевные беседы!

– Храм весталки! – издевательски ухмыльнулся Антон, и у Яны шевельнулась мысль, что Антон не просто так пригласил ее войти, он, видимо, знал, что скоро должна вернуться сестра, и специально повел ее в Ольгину комнату.

«И тут пытается досадить сестре, несмотря на тяжкую для всех Засурских ситуацию!» – Яна внутренне напряглась. Мелкая мстительность Антона не могла расположить к нему Яну, но не вызывала в ней приязни и откровенная злоба Ольги, бесцеремонно выгонявшей их из комнаты и обрушившей на нее поток незаслуженных оскорблений и упреков.

– Ну что ж, – с деланным спокойствием сказал Антон, глядя на Яну, – давайте покинем это логово, а то тигрица растерзает нас.

Он нервно рассмеялся. Они вышли из комнаты и наткнулись на Гелю. Та делала вид, что что-то ищет на книжных полках, находящихся рядом с дверью.

– Опять подслушиваешь? – с насмешливым лукавством спросил ее Антон.

Ангелина только презрительно фыркнула, продолжая что-то искать или делать вид, что что-то ищет.

В комнате Антона было полно книг, журналов, плакатов. Но Яну поразили два из них, огромных, плотных, глянцевых листа, оглушительно яркие краски которых ударяли в глаза цветной радугой. На одном был изображен тропический берег, с пальмами, белым песком, с барной стойкой из бамбука. Яна узнала в этой блистательной панораме свое видение. Только ее картинка была подробнее, словно на ней запечатлелось то, что внимание и аппарат фотографа, делавшего эту фотографию, не смогли отследить и сохранить. Яна посмотрела на другой плакат, он представлял средиземноморский вид. Белая яхта плыла по лагуне, а невдалеке возвышалась геометрически строго выверенная постройка – шикарная и в то же время простая по форме вилла, ослепительно белая, залитая солнцем, с двумя террасами и лесенками. Сердце у Яны в груди высоко подпрыгнуло. Она опустилась в мягкое кресло.

– Что с вами? – удивленно взглянул на нее Антон.

– Красивые плакаты, – показала она глазами на стену. – Что это за места?

– Ах, это, – довольно мягко улыбнулся Антон, словно Яна затронула сокровенные струны его души, – это две ипостаси моей мечты. Гаваи и побережье Средиземного моря, Ницца, а этот домик, – направил он указательный палец в плакат, – вилла Керилос. Я бы хотел там поселиться и забыть свою семейку.

– У вас хороший вкус, – улыбнулась Яна, которая не могла оторвать глаз от плакатов. – И вы хотели воплотить ваши мечты, завладев состоянием отца? Нет, конечно, не купить виллу Керилос, но, может быть, другую, почему бы нет?

Лицо Антона померкло, стало напряженным. Вскоре на его узких губах заиграла ядовитая усмешка.

– Что за бред? Мне искренне жаль вас, вы как мент, готовы видеть в людях только дурное. Человек делиться с вами своими мечтами, а вы делаете из этого гадкие выводы. Наверное, Ольга права в отношении вас.

Он скользил по Яне оценивающе-высокомерным взглядом.

– Но как вы можете завладеть состоянием отца, если есть еще мачеха и сестра? Ваксмахер мне сказал, что вы держите Гелю на крючке. Что это за крючок? Что такого вы знаете о ней, что позволяет вам так вести себя с ней. Ведь она для вас как шавка, а?

– Мне надоело слушать грязные инсинуации, – повысил голос Антон, – убирайтесь, видеть вас больше не хочу!

– Вы знаете Браницкого?

– Во-он! – заорал Антон и отвернулся, скрестив руки на груди.

Так он и стоял в позе Наполеона, неприступный и обиженный, пока Яна не поднялась и не вышла из комнаты. До входной двери ее проводила Геля.

– Не обращайте на него внимания, он – чокнутый, – усмехнулась она. – Весь в папашу, – добавила она почти доверительным тоном.

– Ничего, до свидания.

Яна спустилась на лифте вниз и вышла на улицу. Она ехала домой, испытывая растерянность оттого, что была не вполне уверена, что ей удалось разрешить проблему до конца, и в тоже самое время, она была удовлетворена проделанной работой, потому что могла с большой долей вероятности назвать имя убийцы Жени Галкиной. Естественно, ей еще требовались доказательства, которые она намеревалась добыть любыми путями, ведь домыслы и видения к делу не пришьешь.

Джемма встретила ее у калитки радостным лаем, который люди вполне могли принять за раскаты грома. Яна успокоила собаку, насыпала ей корма и вспомнила, что сама давно уже не держала во рту ни крошки. После тяжелого дня, показавшегося ей вечностью, Милославская настолько устала, что даже не смогла ничего себе приготовить. Чтобы скинуть тяжесть с тела она первым делом приняла контрастный душ и уже потом съела пару бутербродов с сыром и колбасой. Стало гораздо легче и, несмотря на позднее время, она села на кресло в гостиной и закурила. Нужно было решить, как ей действовать, чтобы получить необходимые улики. Мысли почему-то не связывались. Докурив сигарету, Яна придвинула к себе колоду карт, которую, вернувшись домой, выложила на стол в гостиной. Она перебирала карты и ни как не могла выбрать ни одну, так как знала, что готовых решений они не дают. Обычно в случаях, когда она сомневалась, какой картой воспользоваться, Яна выбирала «Джокера», но в этот раз не стала этого делать, зная непредсказуемый «характер» карты.

Она отложила «Джокера» в сторону, развернув оставшиеся карты веером и держа их в левой руке. Джемма крутилась рядом, и Яна собралась было доверить выбор карты ей, но и от этой мысли отказалась, решив действовать методом исключения. Сверху на «Джокера» легла карта «Внушение», так как внушать вроде бы было нечего да и некому. За «Внушением» отправилась карта «Взгляд в прошлое», так прошлое уже не интересовало Милославскую. А вот будущее интересовало… Отбросив оставшиеся карты в сторону, она опустила карту «Взгляд в будущее» на стол картинкой вверх и положила на нее руку.

Знакомые ощущения пронзили ладонь слабым током, быстро нагревая ее. Яна опустила веки и расслабилась. Несколько секунд ее окружала полная темнота, потом, словно изображение в ламповом телевизоре, постепенно начала вырисовываться картинка, которая сразу же показалась Яна знакомой. Вернее сказать, знакомой показалась не картинка, а местность, на картинке появившаяся. Это был тот же домик, где Браницкий писал свои картины. На этот раз он стоял не перед мольбертом, а возле шкафа, да и кисти у него в руках не было. По свету, падавшему сквозь распахнутое окно, Яна поняла, что солнце стоит в зените. Она немного отвлеклась, глядя на улицу, что не заметила как в комнате появился еще один человек, увидев которого, Лев Сигизмундович не удивился, а даже обрадовался, так как на его лице заиграла удовлетворенная улыбка.