Фридрих Незнанский - Журналист для Брежнева или смертельные игры

– Но Марат Алексеевич! – взмолился майор Ожерельев. – С металлическими зубами у нас пол-Союза. У меня папа с металлическими зубами.

– Это раз, – не слушая его, продолжал Светлов. – Второе: посмотри в нашей картотеке, что у нас есть на Белкина Вадима Борисовича, корреспондента «Комсомольской правды».

Я удивленно взглянул на Светлова, он пояснил:

– Это на всякий случай. Надо бы еще и в КГБ узнать, но не хочется одалживаться. У них наверняка есть на него что-нибудь, раз он в «Комсомолке» работает, но, скорей, политические данные, а не уголовные. И третье, – он опять повернулся к Ожерельеву: – Подбери человека для командировки в Баку на два-три дня. Даже пару человек, для верности. Задача простая: взять в Аэрофлоте списки пассажиров рейса «Ташкент–Баку» за 12 мая этого года и сличить их по спискам учеников бакинской школы номер 171 за 67–69 годы. Если совпадет хоть одна мужская фамилия, – пояснил он мне и Пшеничному, – это и будет Олег Зиялов. Все. Доложишь через двадцать минут, – сказал он Ожерельеву. И опять повернулся к нам с Пшеничным: – Так, теперь можно разговаривать. Надеюсь, Валя, я ничего не взял из вашего плана?

Я понимал, что Светлов несколько бравирует своей расторопностью и смекалкой, показушничает, но, в конце концов, он все делает правильно. Во всяком случае – пока. Идея с Аэрофлотом безусловно стоящая, хотя и не стопроцентная – в Баку и в Ташкенте есть тысячи людей с одинаковыми фамилиями – какие-нибудь Гасановы, Мамедовы, Багировы и т. д. – там их такое же количество, как в Москве Ивановых и Петровых. Поэтому там может совпасть десяток фамилий, а не одна. Тем не менее, идея безусловно требует отработки.

Пшеничный, поддерживая свои тезисы на столе левой рукой, улыбнулся Светлову, сказал:

– Я послал в Аэрофлот требование на список пассажиров этого рейса еще 1-го июня, как только прочел рукопись Белкина. Но ответа пока нет.

– Теперь будет, – сказал Светлов. – Если к нам приедет кто-нибудь из МУРа, они быстро зашевелятся.

Я увидел, что его ни сколько не уязвило то, что Пшеничному пришла в голову точно такая же идея. Как человек, у которого идеи возникают на каждом шагу, он не жалел их, не скупердяйничал и не ревновал к другим. Я сказал Пшеничному:

– Пожалуйста, Валентин. Мы вас слушаем.

– Хорошо, – Пшеничный устроил поудобнее свои записи и сказал: – С самого начала нужно определить или хотя бы обозначить: почему похитили Белкина. Я полагаю, что он либо знал что-то о действиях группы преступников, спекулирующих наркотиками и бриллиантами, либо вот-вот должен был узнать. Нельзя отметать и такое предположение, что они были похищены какой-то конкурирующей бандой. Ведь почти наверняка те, кто похитили Рыбакова и Белкина, убили Рыбакова…

– Это не доказано, – вставил Светлов. До этого момента он слушал Пшеничного молча, но нетерпеливо, потому, что любил конкретные действия, а не рассуждения. Пшеничный же был ему полной противоположностью – дотошный и последовательный педант. Судьба дала мне прекрасное для бригады сочетание. Светлов повторил: – Это не доказано. Нет гарантий, что Рыбаков убит. Он мог под кайфом от своих наркотиков потерять чемодан с бриллиантами и выпрыгнуть за ним с поезда, стукнуть головой о камень.

– Я разговаривал с экспертами, – сказал Пшеничный. – Они считают, что парня сначала ударили чем-то по голове и проломили височную часть, а с поезда он упал на грудь. Как бы там ни было, нужно искать похитителей Белкина и Рыбакова. Что мы имеем для этого? Санитарную машину, к сожалению, без номера. И неких санитаров – может, переодетых, а может и подлинных, один из них с металлическими зубами, и явно не санитар, если предположить, что он же был на Бакинском аэродроме при встрече гроба с наркотиками.

– А что это за Айна Силиня из Риги? – спросил Светлов, думая явно о чем-то своем. – Она и эта Лина Бракните из рукописи Белкина – одно лицо?

– К сожалению, Айна Силиня уехала из Москвы 30 мая сразу после опознания трупа, а блокнот Белкина я нашел 31-го. Поэтому вопросов, связанных с рукописью Белкина, я ей не задавал. К тому же после опознания трупа она была в таком состоянии… Но родители Рыбакова, прилетевшие потом за трупом, подтвердили, что с 12 по 18 девушка по имени Айна жила у них.

– Ясно, – сказал Светлов. – Нужно вызвать эту Силиня повторно, это раз. И срочно заняться Курским вокзалом. Там полно постоянного жлобья – шпаны, алкашей, торговцев пирожками. Бью на полбанки, что там можно найти свидетеля похищения, и не одного.

– Итак, я записываю, – сказал я. – Вызвать Айну Силиня из Риги. И – Курский вокзал, найти свидетелей похищения. После распределим, кто чем занимается. Дальше.

– Пункт третий, – продолжал ровным голосом Пшеничный, давая понять, что первые два, названные Светловым, были записаны в его наметках. – Кроме Курского вокзала, нужно проехать по всей ветке Курской дороги километров двести-триста от платформы «Москворечье» и допросить всех железнодорожников, кто работал в ночь гибели Рыбакова. Авось, кто-нибудь видел его в какой-нибудь компании. Заодно проверить, какие поезда шли в эту ночь через платформу «Москворечье».

– И что? – вмешался Светлов. – Опрашивать всех проводников? Это мы год будем работать. Нужно придумывать блицкриги, резкие ходы во все стороны. Пиши! – сказал он мне. – Предъявить драгоценности опытным ювелирам, этим я сам займусь.

– У вас все, Валентин? – спросил я Пшеничного.

– Нет. В «Комсомольской правде» нужно допросить сотрудников. Зная, что я произвел выемку рукописей и книг на квартире у Белкина, в их числе там был «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, кто-то из его друзей, я думаю, на следующий день изъял в редакции все его рукописи. Но там может быть продолжение этого блокнота, не зря же на обложке стоит цифра «один». Значит, должен быть и блокнот номер два.

– Так, – сказал я. – Теперь мы прекратим этот живой обмен мнениями и поделим работу. По-братски. Поскольку сроки у нас действительно, как в блиц-турнире, берем сначала самые жирные куски. Кто-то из твоих архаровцев, Марат, занимается аэрофлотом и летит в Баку, в школу номер 171. Ты их проинструктируешь, дашь прочесть рукопись Белкина. Это раз. Я беру на себя «Комсомольскую правду», поиски белкинских блокнотов. Опознанием ценностей и бриллиантов занимается Светлов. А на Валентина выпадает Курский вокзал. Таким образом есть работа на сегодня и на завтра примерно до полудня. Завтра во второй половине дня, если не будет ЧП, – сбор у меня. Есть вопросы?

– Ожерельев, войди! – сказал в полуоткрытую дверь кабинета Светлов. Видимо, с его места было видно в щель, что там уже замаячила фигура майора.

Ожерельев открыл дверь кабинета спиной и обеими руками внес огромную пачку папок с розыскными делами, тяжело грохнул их на кожаный диван и отряхнул пыль с кителя.