Сергей Донской - Матерый

Этого и следовало ожидать, желчно подумал Саня.

Такой же бандюга, как все те, с кем он воюет. Ничем не лучше. Даже хуже, значительно хуже, потому что притворяется положительным героем. Подонок и лицемер.

Джип завелся. Стронулся с места. Промчался мимо на всех парах, преследуемый черным псом. Громов уехал в неизвестном направлении, бросив Саню на произвол судьбы. Сломал ему судьбу и бросил.

Чтоб он сдох!

Как только в раскаленном, зыбком воздухе повисло это проклятие, Саня понял, как ему быть дальше.

Провожая взглядом удаляющийся джип, он постепенно оживал, словно с его души мало-помалу снимали тяжелый камень.

В беспросветном отчаянии, охватившем Саню, наметился выход, свет в конце тоннеля. Прямая дорожка в милицию, где следует все честно рассказать, от начала до конца. Чего невиновному человеку бояться? Зачем прятаться? Саня никого не калечил, не убивал. Пошел на поводу у безумца, верно. Стал свидетелем его преступлений, да. Но не более того. За то, что не сразу сообщил об убийстве Ксюхи, по головке, конечно, не погладят. И поделом! Он с готовностью искупит свою вину. Зато Ксюху экс.., эксгумируют и похоронят по-христиански. И с квартирой разберутся. А Саня начнет все заново, начнет, как говорится, с чистого листа. Станет вести нормальную, осмысленную жизнь. Он молод, умен, талантлив. У него все еще впереди, так что нечего строить из себя безразличного ко всему суслика, откинувшего лапки кверху. Все, что произошло в этом проклятом поселке, - это просто...

- Бред какой-то! - с наслаждением выговорил Саня. И повторил с еще большей убежденностью:

- Бред сивой кобылы!

Стало легко и просто. Один только изготовленный к пальбе револьвер мешал окончательно отделаться от прошлого. В милицию следовало идти с чистой совестью и полностью разоружившимся, иначе не так поймут - ненароком запишут в пособники убийцы.

Осторожно сжимая в руке ребристую рукоять смертоносного механизма, Саня зашагал в направлении ставка, мечтая поскорее услышать бульканье, с которым утонут страшные воспоминания.

Концы в воду, думал он на ходу. Вот и весь сказ.

На слабые попытки вьюнков удержать его, цепляясь за ноги, Саня не обращал ни малейшего внимания.

***

Одиночество и тишину Ванька переносил плохо, еще хуже, чем головную боль с бодуна. А потому из дома выбрался он ранехонько, еще затемно. И часам к десяти утра находился в состоянии легкого ошеломления, вызванного распиваемой из горлышка водкой. Если он родной дочери больше не нужен, то себе - тем более. Таков был на сегодня Ванькин наипервейший тост.

На заветный островок Ванька больше не совался, отпугиваемый его жутковатым видом. Омертвелый, почерневший, как гнилой зуб великана, торчал он посреди ставка немым укором неизвестно кому. Ванька на него старался не глядеть, от перышка самодельного поплавка глаз почти не отрывал. И все равно остров давил его своим присутствием, пока водка как следует не разогналась по Ванькиным жилам, подобно белке в колесе.

Ведерко, прихваченное Ванькой, оставалось абсолютно пустым. Пропал его рыбачий дар, зато жажда все усиливалась. Сделав очередной обжигающий глоток из горлышка, Ванька потянулся за сигаретами и поперхнулся от неожиданности. За его спиной стоял невесть откуда возникший парень. Вроде как улыбчивый, даже симпатичный. А глаза пустые, как у дохлой рыбы. Оттого и усмешка его скорее пугала, чем радовала. С таким же выражением лица Ванькин сосед кабанчиков забивал.

- Рыбачим? - спросил улыбчивый.

- Оно так, - осторожно согласился Ванька, прислушиваясь к хлопанию автомобильной дверцы за кустами. Не один, значит, гость пожаловал. Так и оказалось.

Пока первый парень, посмеиваясь, какой-то анекдот про рыбалку рассказывал, по тропинке спустился его приятель, коренастый, плотный и плешивый, хотя больше тридцати ему не дашь. Оба в пиджаках, несмотря на несусветную жару. От этого смотрелись они подозрительно, как шпионы или инопланетчики.

В горле у Ваньки враз сухо сделалось, словно он с десяток песен без передыху отгорланил.

- Ты местный, дядя? - поинтересовался плешивый.

- Не то чтобы, - ответил Ванька и махнул рукой в сторону шоссе. - Я дальше проживаю. В деревне.

- А рыбу часто ловишь? - подключился улыбчивый. - Вчера, например, ловил? Или позавчера?

- Позавчера мы работали, - ответил Ванька, прокашлявшись. - А вчера да, было дело. Опосля обеда.

- "Бээмвэшку" не примечал? Фиолетовую?

- Не-а.

Ванька не понял, о чем идет речь, но ничего фиолетового он и в самом деле не видел, если не считать собственных трусов.

- Мы из милиции, - неожиданно признались парни и одновременно взмахнули в воздухе карточками, похожими на проездные билеты, только с фотографиями.

Ванька покосился на бутылочное горлышко, предательски торчащее из травы, и потускнел. Однажды он побывал в милиции - давно, еще когда рождение сынишки обмывал. Так его там побили сильно и до утра в клетке продержали, как обезьяну в зверинце.

А часы и деньги отобрали.

- Вон оно как, - тоскливо протянул Ванька, пытаясь незаметно дотянуться до бутылки ногой. Хотел ее в воду спихнуть, да сам туда чуть не бултыхнулся.

Его за шиворот придержали и посмеялись незлобиво.

- Не напрягайся, дядя. Мы не по твоей части, не на вытрезвитель работаем. - Это плешивый сказал.

- Из УБОПа мы, - добавил улыбчивый приятель. - Бандюков ловим. Много их тут у вас? - Буднично так спросил, как будто речь про окуней шла.

- Разве они у нас водятся? - засомневался Ванька.

- А как же! - весело воскликнул плешивый. - Они теперь всюду.

Ваньку даже в жар бросило. Значит, пока он тут рыбалил, его могли ограбить налетчики? Денег в карманах немного осталось, но все ж таки!

- Беглые, что ли? - уточнил он. - Зэковцы?

- Зачем беглые - нормальные бандиты, - обиделся плешивый. - Ну, такие крутые, все на понтах, пальцы веером. - Он показал. - С пушками, на дорогих тачках... Неужто не доводилось встречать? Ванька пожал плечами. Пушки какие-то, тачанки... - Будто махновцы из кино на тему Гражданской войны.

Парни переглянулись.

- Пошли отсюда, - предложил улыбчивый. - Что с него, дремучего, возьмешь.

Плешивый сделал было шаг назад, но вдруг как гаркнул:

- Э, э!

Невольно вздрогнув, Ванька обернулся. На косогоре появилась голая по пояс человеческая фигурка с большущим револьвером в руке. На Ванькином языке оружие это называлось "левонверт", а его обладатель был "мальцом", хоть и давно не бритым. Тот самый, что вчера мостился на утопшем бензовозе, как мокрый цуцик. Услышав окрик, он оторвал взгляд от земли и попытался попятиться, что сделать на крутом травянистом склоне было довольно сложно.

- Стоять! - закричал улыбчивый милиционер, вмиг перестав улыбаться.