Ганс Шнайдер - Ночь без алиби

- У меня украли пальто. В пивной. А в кармане бы бумажник.

- Вы приезжий? - Женщина торопливо полезла кошельком.

- Нет, нет. Я живу возле Фридрихштрассе, - совсем запутался я.

Пробормотав извинение, женщина оставила меня с чемоданами и пошла к кассе. Вернувшись, она сунула мне карман билет. На Восточном вокзале, где мы вышли, я поставил чемоданы на перрон. Она вложила мне в руку пятимарковую бумажку и еще раз извинилась.

- У меня есть сыновья, двое, - сказала она улыбаясь. - Если вдруг с ними случится такая же беда, их тоже кто-нибудь выручит.

Она кивнула мне на прощание. Я вошел в вагон электрички. Двери захлопнулись. Противный звук для слуха человека, побывавшего в тюрьме. Милая, добрая мамаша, если б ты знала…

Фридрихштрассе. Что же дальше? Не успеваю оглядеться, как немногочисленные пассажиры исчезают с перрона и я остаюсь на нем один. Нет, не совсем один. Здесь еще полицейские и таможенники. Ну почему я не сошел станцией раньше! Спасаясь от пытливых взглядов, спускаюсь в кассовый зал. Здесь полно народу, толкаются, спешат, просто околачиваются. Надо быстрее смыться и перейти на Запад.

Протиснувшись к выходу, я сворачиваю направо, затем еще раз направо и топаю по какой-то улице. На углу питаю табличку: «Фридрихштрассе». До границы отсюда недалеко. Если бы она была открыта… но ведь сейчас тысяча девятьсот шестьдесят пятый год!

Пересекаю широкую улицу: Унтер-ден-Линден. Ярко горят витрины. Прохожих мало. Обхожу освещенные места, однако назойливые фонари преследуют меня на каждом шагу. На следующем перекрестке сворачиваю с Фридрихштрассе. Тротуары тут еще пустыннее. Вокруг высокие здания, которые оживают лишь днем. Безлюдье угнетает меня. Такое чувство, будто ты весь на виду и покуда спрятаться.

Опять ныряю направо. Сверкающие огни. Изредка проезжают машины. Слева пустырь. Предупреждающие знаки: «Пограничная зона». Мысленно пытаюсь проникнуть туда. Там меня ждет свобода. Но какая? Я оглядываю новостройки Унтер-ден-Линден, ярко освещенные фасады, дальше виднеется стройплощадка на Маркс-Энгельс-платц. Перед внутренним взором, как на киноэкране, возникает страна, по которой я проехал, новые города, новые заводы, школы, больницы, детские сады… родина. В горле застревает комок. Я стискиваю зубы.

Разве я не причастен ко всему этому? Разве я не готов был защищать родину? Не давал присягу в Народной армии?

От вопросов закружилась голова, я не мог на них ответить… Вернее, не хотел, уклонялся от ответа, потому что было стыдно произнести его… Это измена, предательство, хотя… Черт возьми, что я предаю? Родину, которая распахивает передо мной лишь тюремные ворота…

Впереди улицу пересекла патрульная машина. Страх гнал меня дальше. Это же Унтер-ден-Линден! Слева Бранденбургские ворота и… полиция.

Да что я - спятил? Скорее прочь отсюда!

Заморосил дождь. Я нырнул в подворотню, потом в другую. Всякий раз, меняя укрытие, я замечал, что дождь усиливается. Стоянье под арками длилось все больше, перебежки делались короче. А куда спешить, когда нет цели? Какая разница - минутой больше, минутой меньше… Если и удастся прорваться в Западный Берлин, там все равно спросят о причине перехода. Ладно, допустим, я навру, не, ведь ничто им не помешает исполнить приговор, вынесенный мне за уголовное преступление. Граница - не помеха, для розыска, его нити протянутся и через Западную Германию, может подключиться даже Интерпол. Стало быт? меня выдадут либо заставят отбывать срок в западногерманской тюрьме… Ну, а если, скажем, объяснить свои действия политическими мотивами? Но выдвинуть политические мотивы - значит признаться в убийстве Мадера! А его не убивал!

Я с отчаянием озирался вокруг. И почему обо всем этом: я подумал только сейчас, при виде государственной границы? Где же выход, где?

Глубокая апатия овладела мной. Ветер ворвался ущелье между домами, потрепал мне пиджак, забрался под рубашку, обдав влажным дыханием, и на время разогнал тягостные мысли. Текли часы. Я шагал по незнакомым улицам. Меня знобило, хотелось в тепло, но я не решался зайти в закусочную выпить кофе или рюмку водки.

У перекрестка я увидел киоск. На удивление он бы еще открыт. Мучительно захотелось есть. В очереди стоял всего четыре человека, но я еле дождался, пока получи две сардельки с булочкой на картонной тарелке. Я тут ж с жадностью проглотил их.

И лишь потом внимательно огляделся, досадуя на себя, что забыл об осторожности.

Итак, остаюсь. Здесь, несмотря ни на что, я дома. Н остаться на родине - значит жить вне закона. Я усмехнулся своей наивности. Что же раньше-то думал? Короткое замыкание, нервный шок? Чудно #769;!

- Нет, не чудно #769;. - Мюллер поглядел на меня. - Просто у тебя не было настоящего кореша. Вот из нас с тобой получится пара. Давай смываться, сегодня же ночью.

- Нет!

- Неужто раскаялся!

- Чепуха!

- Ну так давай попробуем. Со мной не пропадешь. Или хочешь всю жизнь любоваться на свободу через окно с решеткой?

Ни одной секунды. Потому и бродил по Берлину, искал выхода. Ведь должен же найтись человек, который честно разберется в моем деле! Вот о чем я мечтал…

- Эх ты, тряпка! Сначала храбришься с отчаяния, а потом смиряешься, как овечка. Только всего-то и понюхал границу, и тут же лапки кверху. Ну ладно, что было дальше?

- Не так уж много…

Надо было уходить. Я вдруг почувствовал, что за мной наблюдают. Пошарил глазами - не видно ли полицейской формы. Оказалось, на меня смотрела женщина, стоявшая возле киоска. Она была в просторном сером пальто, с поднятым воротником. В правой руке раскрытый зонтик, над самой головой, в левой - тарелка с сарделькой. Женщина медленно приблизилась ко мне.

- Будьте любезны, подержите секундочку зонтик, - попросила она.

Я машинально взял зонтик и смущенно смотрел на нее, пока она с аппетитом ела сардельку. По виду женщина была еще не старой. Мне понравились ее белокурые волосы и стройная фигура.

- Вы простудитесь без пальто. - Она критически оглядела меня.

Улыбнуться я не успел. К киоску направлялись двое полицейских. Я повернулся, чтобы уйти восвояси, но она не взяла протянутый зонтик. Ее глаза смотрели на меня понимающе.

- Спокойнее, - шепнула она и прижалась ко мне.

Я оценил ее находчивость и опустил зонтик пониже. Когда полицейские проходили мимо нас, она меня поцеловала.

- Только, чтобы выручить тебя, - сказала она смеясь и отступила на шаг. - Некуда деваться и боишься полиции? Знакомо. Пошли, может быть, сумею помочь. - Она взяла меня под руку и увлекла в ближайший переулок. - Выкладывай, на чем погорел.

- Я? С чего ты…

- Не ври. А то брошу тут одного, хоть и жаль.

Мы шли молча по темному переулку. Дождь лил не переставая. Я весь продрог.