Сергей Ильвовский - Иерихонские трубы

— Вот что, Женя, вам срочно надо в больницу. Давайте вызывать «Скорую».

— Да вы что, с ума тут все посходили? Какая, к чёрту, «Скорая»?

Фартуков, беспомощно, оглянулся на Капсулева.

— Дмитрий Александрович. Ну, хоть вы ему объясните — это же очень опасно!

— А что с ним такое? — обеспокоено, спросил Капсулев.

— Без кардиограммы, конечно, не слишком точно сейчас можно сказать, но это очень похоже на инфаркт. Я постарался давление сбить, но у меня и толкового то ничего с собой нет. Капельницу надо… И противошоковые. Вам бы мне по телефону сразу про руку… «Скорую» срочно нужно было вызывать, не дожидаясь меня — я бы сказал.

— Никаких «Скорых», — слабым, но твёрдым голосом, вмешался Балясин — ещё засунут в какую-нибудь дизентерийную больницу на три недели — кашу на воде есть! Если нужно в больницу, меня Дима в приличную отвезет. Отвезёшь, Дим?

— О чем речь, отец? Только заскочу к себе — пиджак возьму — права у меня там. А ты с Геннадием Алексеевичем спускайся пока к машине потихонечку. Витя, ты помоги, донеси его просто в случае чего.

— Дмитрий Александрович, — обратился к Капсулеву врач, понизив голос, пожалуйста, побыстрее. Не нравится мне его сердце.

Когда машина уже выезжала из ворот на улицу, Балясин, сидевший с Фартуковым на заднем сидении, вдруг попросил:

— Дим. Воткни там какую-нибудь музыку, а то муторно.

— А что поставить? — спросил Капсулев, готовясь к развороту.

— Лучше приёмник включи. Станцию «Классика».

Капсулев протянул руку и нажал на кнопки.

— …собора. Запись сделана в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году — громко ворвался хорошо поставленный голос диктора, и, через секунду, из динамиков мощно полились звуки Токкаты и Фуги ре-минор Баха.

Неожиданно, полуприкрытые глаза Балясина прояснились. Бледные, синеватые губы зашевелились, вышёптывая слова:

— Голос… Голос Бога…

— Что? — удивился Фартуков, обеспокоено вглядываясь в лицо Балясина. — Вы о чём, Женя?

— Господи… Как же всё просто… — не обращая внимания на врача, отчетливо выговорил Балясин — Голос Бога… Лука же говорил…

— Кто говорил? — изумленно спросил Фартуков.

Всё так же, не отвечая на вопрос, Балясин внезапно засмеялся:

— Идиот… Вот тебе и трубы… и Голос Бога…

Вдруг смех прервался странным, сдавленным звуком. Евгений, как-то непонятно посмотрев на Фартукова, согнулся и начал сползать с сидения. Обеспокоенный врач схватил его за руку и, тут же, приподняв пальцами закрывшиеся веки, внимательно вгляделся Балясину в глаза.

— Дима! Быстрее!!! Гони на красный! — перекрывая громкие звуки органа, закричал Фартуков, позабыв о вежливости и бесполезно пытаясь сделать массаж сердца на неудобном заднем сидении.

Лидия Викторовна, соседка Колапушина по коммунальной квартире, появилась на кухне в тот момент, когда он уже почти доел дежурную яичницу с колбасой и нетерпеливо поглядывал на никак не желающий закипать чайник.

— Доброе утро, Арсений Петрович. Приятного аппетита.

— Спасибо, Лидия Викторовна — улыбнулся Колапушин, насыпая в кружку растворимый кофе.

Старенькая Лидия Викторовна просто обожала эти редкие минуты, когда она могла побеседовать со своим соседом. Майор милиции Арсений Петрович Колапушин уходил на службу рано, возвращался (если вообще в этот день возвращался домой) поздно и ей приходилось весь день оставаться в квартире одной. Судачить на лавочке, с другими пенсионерками, она терпеть не могла, поэтому почти всё время сидела дома и читала, или смотрела свой старенький «Рекорд», который назывался цветным телевизором только потому, что на его экране преобладал интенсивный фиолетовый цвет. Она, обязательно, смотрела новости по всем каналам; терпеть не могла мексиканские и прочие сериалы, говоря что в жизни сплетнями не интересовалась, очень любила передачи о животных и, несмотря на свой несомненный ум, передачи про снежного человека, НЛО, колдунов, экстрасенсов и всяческих магов и астрологов.

Всем увиденным на экране Лидия Викторовна стремилась поделиться с очень уважаемым ею соседом. В комнату к нему по присущей ей деликатности она не лезла, но, если ей удавалось заловить Колапушина на кухне — это было для неё настоящим счастьем. Иногда её разговоры были надоедливы, но чаще забавны и даже интересны — некоторые суждения Лидии Викторовны могли раскрыть иные явления с совершенно неожиданной стороны. Вот и сегодня она приготовилась обсудить очередную, из высмотренных по телевизору, новостей:

— Арсений Петрович — вы телевизор ещё не смотрели? Представляете какой ужас — умер Балясин!

— Какой Балясин? — невнимательно спросил Колапушин, наливая кипяток в чашку.

— Ну, как же, Арсений Петрович?! Знаменитый музыкант и продюсер. Помните, месяц назад, погибла певица — Шаманка Варя? Вот он как раз был её продюсером, а теперь и сам умер. Это просто какой то рок!

— А-а… Это то, что на проспекте, около кинотеатра… — вспомнил Колапушин страшную автокатастрофу, в которой погибло четыре человека.

— Да, да. Я так плакала тогда, так плакала.

— Там, что, был кто-то из ваших знакомых? Или родственник погиб?

— Слава Богу, нет. Я из-за Вари плакала. Я, ведь, специально в концерт ходила ее слушать — произнесла соседка с великолепным прононсом — такой талант!

Колапушин чуть не подавился бутербродом, представив себе старенькую, интеллигентную Лидию Викторовну на концерте поп музыки.

— Вы зря иронизируете, Арсений Петрович, — проницательно заметила Лидия Викторовна, глядя на Колапушина выцветшими, старческими глазами — её ходили слушать много очень интересных людей. Вы не представляете, какая у неё была энергетика.

— Энергетика — это вообще-то у Чубайса, — буркнул Колапушин, наконец, проглотивший, с помощью глотка кофе, непослушный кусок — электростанции всякие…

— Ну, нельзя же быть таким неисправимым материалистом! Мне один очень известный экстрасенс сказал, что он никогда не видел такого биополя. Представляете, её аура заполняла весь зал! Это было что-то уникальное!

— Вот бы мне его зрение — сказал Колапушин, собирая грязную посуду со стола — для моей работы, просто лучше и не придумаешь.

— Ну вот, опять вы… А ведь я сама испытала. Потом, слушала её по радио — это совсем не то, совсем! Говорят, что на компакт-дисках что-то сохранилось, но ведь такие огромные деньги, этот проигрыватель купить. Жаль, больше никогда такого не услышу.

— Почему, Лидия Викторовна? Певцов много хороших.

— Нет, нет — это наследственное. У неё дед, или прадед, был знаменитым шаманом, где-то в Сибири. Наверное секреты в семье сохранились, ну и гены, конечно. Ох, да что же это я вас заговариваю. Вам же на службу, а я старая болтушка… Идите, идите — посуду я помою…