Анна и Сергей Литвиновы - Ideal жертвы

Позавтракали мы все втроем в гостиной – запасливый Костя с вечера закупил, оказывается, йогурты и мюсли. Я волновалась: как поладят мои мужчины. Пока они держали вежливый нейтралитет, присматривались друг к другу. Попить кофе мы решили в буфете и справились с завтраком быстро, но Костя настоял, чтобы мы не торопились, а посмотрели выпуск областных новостей.

В самом начале после сообщения о совещании у губернатора запустили сюжет, которого Костя, видимо, ждал. На экране вдруг мелькнул въезд в наш санаторий, потом парк, административный корпус. Константин сделал звук громче. Я увидела у входа в корпус машины милиции и «Скорой помощи». Чье-то тело пронесли на носилках в наглухо закрытом черном мешке.

А дикторша за кадром вещала:

– Вчера вечером было совершено разбойное нападение на санаторий «Ариадна», что в Кирсановском районе. Элитное медучреждение атаковали около десяти часов вечера. Нападавшие, вооруженные пистолетами – по некоторым данным, их было до пяти человек, – обезоружили санаторскую охрану и проникли на территорию. Затем они ворвались в административный корпус. Неизвестно, какова была конечная цель преступников, однако в результате их нападения погибло два человека. Первой жертвой стал охранник Игорь Воробьев...

– Палач! – ахнула я.

– ...Вторым от руки бандитов пал директор санатория Арсений Арсеньевич Булыгин. Как сообщили в администрации санатория, преступники ничего не похитили. Ввиду особой тяжести преступления дело передано в областной следственный комитет. Как заявил нам следователь по особо важным делам Николай Модянов, принявший дело к производству, основных версий две: первая – криминальные разборки, борьба за передел сфер влияния; вторая – нападение совершила банда наркоманов, искавшая в санатории смертоносное зелье...

Костя сделал звук потише.

– Ма, это здесь ты работаешь? – вдруг спросил Максимка, кивая на экран.

– Да, малыш, – рассеянно ответила я.

– Как хорошо, что вчера тебя там не было! – воскликнул мой сынок.

– Еще бы, – пробормотала я.

Мои мысли были заняты другим. Константин наклонился ко мне и прошептал:

– Версии о том, что нападение – месть за смерть пациента, не прозвучало...

– Хватит вам шептаться! – с нетерпеливым неудовольствием перебил нас сынок. – Мы гулять идем?

Прошла неделя.

Нападение на санаторий по горячим следам раскрыть не удалось.

Тело седого карлика родственники забрали хоронить в Москву. С ними же уехала и его дочка Анжела. Убитого палача, Игоря Воробьева, похоронили на нашем кирсановском кладбище.

Старцев – как и предсказывал Костя – исчез.

В санатории появились хозяева – какие-то фирмачи из Москвы. Они представили коллективу нового директора. Впрочем, меня это уже не касалось. И моей подруги Машки тоже. Мы из санатория уволились.

Машка вернулась на свою прежнюю работу и уже снова клянет ее на чем свет стоит. Зато у нее (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить) налаживается личная жизнь. Она встречается с амбалом Кириллом, у которого, несмотря на гору мышц и крохотную голову, оказалось нежное сердце. Кирюха тоже больше не работает в санатории, но без труда устроился в единственное в нашем городке охранное агентство.

Константин позаботился о том, чтобы отставнику Рычкову в нашей райбольнице организовали хорошее лечение и уход.

Я навестила своего воздыхателя в стационаре. Он, конечно, сдал, но держался молодцом. Мы с ним даже погуляли немного по больничному парку, и он вел меня под руку. Больше всего Петра Архиповича волновало: когда врачи разрешат ему смотреть футбол.

Моя мама, пережившая похищение, а затем счастливое возвращение внука, стала настолько трепетно к нему относиться, что не отходит от него ни на шаг. Максимка чувствует повышенное внимание к собственной персоне и начинает потихоньку наглеть. Придется мне, когда я вернусь (или, может быть, заберу его из Кирсановки), срочно заняться его воспитанием.

Что касается меня – мы с Костей действительно поехали в Москву...

...Мы несемся по трассе на его иномарке. Окна открыты, и теплый воздух треплет наши волосы. Костя улыбается, шутит, иногда его правая рука гладит мне бедро и колени. Я кричу ему: «Крепче за баранку держись, шофер!» – а Костя говорит, что не может от меня оторваться и предлагает съехать с трассы на проселок, прямо в лес... Недолго думая, мы так и поступаем. Потом снова садимся в машину и мчимся вперед...

Правда, когда Костя утверждал, что приглашает меня в столицу без всякой задней мысли, он опять врал.

На самом деле это не просто поездка двух любовников. Константин признался, что моей персоной заинтересовались в той самой таинственной организации, на которую он работает. Поэтому я еду на собеседование. Мой любимый считает, что с моим характером и с теми навыками, которые мне когда-то дал Юрик, а потом я оттачивала самостоятельно, у меня неплохие шансы.

Так что вполне может быть, что я стану работать в столице.

А что касается наших отношений...

Костя не скрывает, что ему хорошо со мной, что я ему желанна.

Однако (я же вижу!) он охотно поглядывает и на других симпатичных женщин. И познакомиться со своими родителями пока не предлагал. Так что нашла ли свою вторую половинку – я до сих пор не знаю.

Я честно прожила в «Ариадне» до окончания путевки, похудела еще на четыре килограмма, и вся одежда на мне – ох, до чего же приятно! – теперь болталась. Лицо тоже утратило прежнюю пухлявость, но больше всего я гордилась руками – прежде то были кувалды в духе кустодиевских девиц, а сейчас, спасибо регулярным занятиям с гантелями, – их украшают не жир, но мышцы.

Бэлочка, в кого ты превратилась! – завидев меня на пороге, ахнула мама.

– А что не так? – растерялась я.

Вообще-то я надеялась, что похвалят – все-таки минус десять кило, и новая стрижка, сделанная перед свиданием с Костей, мне идет, и отсутствие пухлых, румяных щечек, по-моему, тоже.

Но у нас в семье в почете исключительно кустодиевские дамы – поэтому вместо комплиментов моему преображению мама с бабулей весь вечер причитали по поводу худобы и бледности их кровиночки.

– Да и взгляд у тебя стал какой-то затравленный, – ворчала бабушка.

А мама пытливо вгляделась в мое лицо:

– Ты, Бэлка, того... не беременна?

Тут я совсем рассердилась. Отодвинула недопитый чай, хмуро посмотрела на квохчущих родственниц:

– Ерунду какую-то говорите!

И не удержалась от подколки:

– Это только вы из отпусков младенцев привозили... А я человек современный. Меры принимаю.

И, конечно, вызвала новый взрыв негодования: я, видите ли, не только дерзкая и злоязыкая, но еще и гулящая! Это я-то, которая в «Ариадне» считалась последней тихоней!