Чингиз Абдуллаев - Тверской бульвар

— Эта девочка способна на убийство? Вы ведь видели ее лицо. И глаза. Говорили с ней.

— Не думаю, что способна. Она в состоянии глубокой депрессии и, по-моему, не совсем отдает себе отчет, что происходит. Я понимаю, легче всего подставить именно Арину, свалив все на ее душевное потрясение. Но она не настолько хорошо себя чувствует, чтобы подготовить преступления. Звонить ребятам, потом хладнокровно их убивать. Я в это не верю.

— А ее мать?

— Да, она — другое дело. Эта женщина рассудительна, наблюдательна, и характер у нее твердый. Позволила мне пройти в комнату и даже задать несколько вопросов больной девочке, понимая, что из этого ничего путного не выйдет. Она оскорблена случившимся и может мстить насильникам дочери. Более того, никто, кроме нее, не знал, что мы едем к Икраму. Тогда выходит, это она? Но если она, то ее последний шаг — настоящий жест отчаяния. Она же не может не понимать, что мы ее сразу вычислим. Или ей все равно? Лишь бы отомстить.

— Всякое может быть, — начал Денис Александрович, но не договорил, потому что зазвонил его телефон. Он снова достал аппарат и, выслушав сообщение, опустил его на сиденье.

— У Арины нет ни старшей сестры, ни тетки. Таким образом, позвонить могла либо она сама, либо ее мать. Оперативная группа уже выехала к ним домой. Сердюков все время звонит им, но дома никто не отвечает.

— А если они вместе готовят эти убийства?

— Это уж совсем невероятная версия, — усмехнулся Игнатьев. И, обратившись к водителю, попросил его прибавить скорость.

— Здесь такие пробки, — попытался объяснить водитель.

— Вижу, — перебил его Денис Александрович, — но нам все равно надо попасть туда как можно быстрее.

Водитель согласно кивнул. Напряжение нарастало с каждой секундой. Если убийца успеет столкнуть и последнего из оставшихся в живых, мы уже никогда ничего не узнаем. Игнатьев снова взялся за телефон, он явно волновался. А может, мы просто надумали все эти ритуальные убийства на фоне происходящих трагедий? А на самом деле действует кто-то из знакомых Веры Хавренко или этого Джамала. Элементарно убирает мальчишек как нежелательных свидетелей? Все возможно, но я все-таки юрист и научилась мыслить логически. А мое мышление и весь опыт предыдущей работы позволили мне предположить, что убийца поторопился расправиться с последним из оставшихся в живых — Икрамом — именно после нашего визита к Хабибулиным. Так кто же этот убийца?

Снова зазвонил телефон Игнатьева. Я вздрогнула. Неудивительно, нервы были уже на пределе. Денис Александрович включил аппарат и стал слушать, что ему говорили. Потом сообщил мне услышанное:

— Оперативная группа уже у дверей квартиры Хабибулиных. Звонят, но никто не открывает.

— Значит, убийца вышел из дома, — констатировала я, хотя мне было очень трудно в это поверить.

— Ее мать работает преподавателем истории, — передал мне Денис Александрович следующее сообщение. — Но дома, похоже, действительно никого нет. Не открывают по-прежнему.

— Уехали на стройку. — Я начала задыхаться. Неужели уехали вместе? И мать, и дочь? Невероятно…

— Ломайте дверь! — приказал в телефонную трубку Игнатьев. — У нас нет другого выхода.

Он слушал, как оперативники совещались перед штурмом квартиры. Я тоже прислушалась. Сейчас все решится.

— Мы на месте, — доложил старший офицер оперативной группы. — Но там все-таки кто-то есть. Одну минуту…

— Кто там? — выдохнул Денис Александрович.

— Они открывают нам дверь, — пояснил старший офицер. — Да, в квартире находятся люди. Алло, вы меня слышите? В квартире люди…

— Кто? — явно нервничая, переспросил Игнатьев. — Кто там в квартире? Отвечайте быстрее!

— Мать с дочерью, — ответил старший офицер. — Сейчас мы проверим их документы.

— Не нужно. Дайте телефон матери. Только быстрее.

Мать Арины взяла телефон, видимо, все еще ничего не понимая.

— Почему вы сразу не открыли? — спросил ее Денис Александрович.

— Я была занята, — ответила мать Арины. — И это не ваше дело. Девочка должна была успокоиться, заснуть. Я сидела рядом с ней и не отвечала ни на какие телефонные звонки.

— Понятно. А до этого отвечали?

— Тоже нет. Зачем вы к нам прислали столько людей? Хотите нас арестовать?

— Нет. Конечно нет. Извините за беспокойство. Передайте телефон старшему офицеру. — Игнатьев посмотрел на меня. — Они никуда не выходили и сидят дома, — сообщил он, хотя я и так все уже поняла. Затем приказал старшему офицеру: — Оставайтесь у дверей квартиры и никого не впускайте.

За это время мы уже подъехали к вокзалу.

— Быстрее! — У всех рано или поздно сдают нервы. Кажется, они начали сдавать и у нас. Первым не выдержал Денис Александрович, который начал подгонять водителя. На стройке уже появилась оперативная группа. Наша машина затормозила у ворот, и мы выскочили из автомобиля.

Теперь нужно было успеть раньше убийцы. Только бы успеть, иначе третьего мальчика тоже убьют, а мы никогда не узнаем, кто это сделал. И в этот момент опять зазвонил телефон Игнатьева! Как не вовремя! Он достал аппарат и наморщил лоб, глядя на дисплей, пытаясь выяснить, кто именно может звонить в такой напряженный момент. Оказалось — тот самый старший офицер первой оперативной группы, которая находилась в доме Хабибулиных.

— С вами хотят поговорить, — сообщил он Игнатьеву и передал телефон матери Арины.

— Я забыла вам сказать, — взволнованно проговорила та. — Как только вы ушли, мне позвонила мать Надежды. Вы ушли. Она как раз мне позвонила…

— Полуянова, — растерянно выдохнул Денис Александрович.

Мать Надежды. Мы оба все понимаем без слов.

И тут мы увидели, как на верху строящегося здания мелькнули две фигуры. Потом еще несколько фигур.

— Уходи! — закричали мы одновременно с Игнатьевым мальчику. — Убегай оттуда!

Икрам смотрел на нас и не понимал, что мы ему кричим. А потом кто-то стоящий за его спиной разбежался и ринулся прямо на него. Мы снова закричали. Но уже поздно. Обе фигуры сорвались со строительной площадки и полетели вниз. Когда мы подбежали, оба еще дышали. Мы успели вызвать машины «скорой помощи». Потом была реанимация. Но Полуянова, не приходя в сознание, скончалась через четыре часа. Она уже ничего не могла нам рассказать. Хотя все и так теперь было понятно. Она так и не смогла простить мальчиков за ту чудовищную оргию, из-за которой погибла ее дочь. И умер ее муж. Ей было трудно понять, почему это случилось и под влиянием каких злых чар эти нормальные ребята вдруг превратились в монстров. Или не хотела. Это она звонила с вокзала ребятам, вызывая их по очереди на стройку. Видимо, считала, что именно таким образом должны погибать эти несчастные мальчишки, вину каждого из которых она даже не хотела дифференцировать. Для нее они все были виноваты.