Эдриан Маккинти - Миг – и нет меня

После завтрака я несколько раз отжался от пола и сделал несколько упражнений на растяжку. Закончив зарядку, я снова улегся на койку и стал ждать, зная, что рано или поздно что-то непременно должно случиться. И я не ошибся. Ближе к вечеру в коридоре появились два охранника, которые приказали мне встать. Они не стали надевать на меня наручники или толкать – они просто велели мне следовать за ними. Как только я вышел из камеры, один из охранников дал мне сигарету, и я с удовольствием закурил.

Меня повели по коридору, в конце которого располагалась металлическая дверь. Когда ее открыли, в коридоре с другой стороны я увидел еще одного охранника, вооруженного автоматом. Увидев нас, он улыбнулся.

Мы прошли по этому коридору еще несколько шагов и остановились перед дверью, которая, очевидно, вела в какой-то кабинет. Здесь один из охранников повернулся ко мне и сказал доверительным тоном:

– Чисто-чисто, сеньор.

Но я не понял, что он имел в виду, и охранник сам заправил футболку мне в джинсы, а второй жестом показал, что мне нужно пригладить волосы. Когда они решили, что я выгляжу достаточно прилично, первый охранник почтительно постучал в дверь.

– Войдите, – по-английски проговорили из кабинета.

Я вошел.

Комната, в которой я оказался, была довольно просторной, на стенах висели полки с книгами и папками. За столом красного дерева сидел подтянутый, элегантно одетый мужчина в темном костюме. Огромное окно за его спиной глядело прямо на залив. На столе стояли семейные фотографии в рамках и снимки каких-то исторических развалин эпохи майя.

Я сел напротив него в мягкое кожаное кресло.

– Позвольте мне показать вам кое-что, мистер Форсайт, – сказал мужчина на превосходном американском английском. С этими словами он сунул руку в ящик стола и, достав оттуда три листка бумаги, положил на стол передо мной. Это были признания на английском, подписанные Скотчи, Фергалом и Энди. Пока я читал, мужчина монотонно перечислял:

– Незаконное ношение огнестрельного оружия, хранение сильнодействующих наркотических веществ, попытка незаконного ввоза наркотиков на территорию другого государства… По нашим законам, мистер Форсайт, вам грозит не менее двадцати лет тюрьмы.

– Кто вы такой? – спросил я.

Мой вопрос его расстроил. Он забыл представиться, и его заранее приготовленная речь не произвела должного эффекта.

– Я – капитан Мартинес, – важно сказал он, пытаясь исправить положение.

«Капитан чего?» – мысленно спросил я себя. Мартинес был в гражданском, но, может быть, у них здесь, в Мексике, такие порядки. Признания я уже прочел. Они были хорошо продуманными, подробными и стандартными. Я знал, что Фергал и Энди могли подписать эти бумажки, но Скотчи никогда бы не сделал ничего подобного. Только не он! Признания были липовыми, но для меня здесь не было ничего нового – эта уловка была мне хорошо знакома. Старый трюк, но довольно эффективный.

– Сколько я получу, если подпишу такое же? – спросил я.

– Три года.

– Три года?

– Да.

– Вы гарантируете?

– Гарантирую.

– Видите ли, капитан, три года в мексиканской тюрьме я бы приравнял к девяти годам в Ирландии. С тюрьмами вообще как с собачьим возрастом: в Штатах годы приходится умножать на два, во Франции – на полтора. Что касается шведских тюрем, то срок там и вовсе приходится делить, так как сидеть в Скандинавии – одно удовольствие.

Но капитан был серьезен, как наша милая старушка королева Виктория, и даже не улыбнулся моей шутке.

Тогда я снова взял в руки листки с признаниями, чтобы повнимательнее взглянуть на подписи. Так и есть, подпись Скотчи была скопирована, по всей видимости, с его паспорта. Подписи Энди и Фергала могли быть настоящими, но я и в этом сомневался.

– А где признания Боба? – спросил я. – То есть Роберта?

– Мистер О'Нил – особая статья. Он американский гражданин, а вы – нет.

Я не мог не признать, что своя логика в этих словах была. Мы все действительно въехали в США по британским или ирландским паспортам, и все же я почти не сомневался, что капитан Мартинес лжет. Но что он скрывает? Может быть, Боба убили в перестрелке?

– Как насчет того, чтобы устроить мне встречу с представителем консульства? – спросил я.

– Об этом мы позаботимся в свое время, – ответил он.

– Я говорю серьезно, мистер! Я должен встретиться с британским консулом, и как можно скорее. Например, сегодня.

– Придется мне показать вам еще кое-что, – сказал Мартинес с улыбкой, которая мне совсем не понравилась.

Тяжело поднявшись, капитан подошел к секретеру. Открыв его маленьким ключом, он откинул крышку и выдвинул изнутри новенький телевизор. Включив аппарат, Мартинес нажал кнопку на видеомагнитофоне под телевизором. На экране сразу появилось черно-белое изображение. Это была запись нашей утренней встречи. Я отчетливо видел, как Скотчи открывает пакет с деньгами, как берет в руки сумку с наркотиками. Вокруг виднелись наши фигуры. Когда я появился на экране достаточно крупным планом, Мартинес остановил пленку.

– Это ошибка, – сказал я и широко улыбнулся. – Я просто попросил этих ребят меня подвезти. Потом они остановились, сказали, что у них тут небольшое дело. Они велели мне оставаться в машине, но я все равно вошел…

Капитан Мартинес мрачно посмотрел на меня и выключил телевизор.

– Вы всегда берете с собой оружие, когда путешествуете автостопом?

– В Мексике, как я слышал, это не лишняя предосторожность. Впрочем, в этом я готов признаться. Что там мне полагается? Штраф или пара месяцев отсидки?

– Вот, возьмите, – сказал Мартинес и, достав из стола готовое признание, которое остальные якобы подписали, протянул мне. – Пожалейте себя, мистер Форсайт. В конце концов, наш с вами разговор – чистая формальность, ведь у нас есть видеозапись. Зато если вы подпишете добровольное признание, то через год с небольшим вы, вероятно, уже выйдете на свободу. Пожалейте себя, – повторил он.

– Как я уже сказал, мистер Мартинес… простите, капитан Мартинес, я хочу видеть британского консула. Как подданный Соединенного Королевства, я желаю говорить с представителем нашего посольства, черт его дери. Если мне в этом будет отказано, я постараюсь сделать так, чтобы о вашем произволе стало известно как можно скорее, – спокойно заявил я.

– Вы не в том положении, чтобы угрожать, – хладнокровно ответил он.

Несколько мгновений мы сидели молча, потом Мартинес снова встал и, вызвав охранников, сделал знак увести меня. По дороге обратно в камеру я попросил еще одну сигарету. Правда, курить я почти бросил, но обстоятельства, что ни говори, были исключительными. Сигарету я хотел оставить про запас, но спичек мне не дали, поэтому я закурил ее сразу.