Нина Васина - Алые паруса бабушки Ассоль

– Нет!.. – Он с ужасом покачал головой.

Уж не знаю, какой именно он представлял себе свою бабушку шестидесяти с лишним лет – может быть, с клоком выкрашенных волос, в пенсне, с клюкой и в длинной шерстяной юбке? Перед нами, влипнув ладонями с растопыренными пальцами в стекло, стояла невысокая худая женщина в джинсах и свободном свитере. Плечи были слишком широки для женщины – вот почему я принял ее за подростка. Еще – волосы: они были коротко подстрижены и плотно прилегали к голове аккуратной шапочкой. Совершенно белые. Я не сразу понял, что это настоящая, ничем не оттененная седина. Эта седина завораживающе гармонировала с очень загорелой кожей лица и желтыми – выгоревшими – бровями и ресницами. Когда бабушка вот так стояла, серьезно уставившись в стекло, ее лицо казалось невероятно молодым, а вот когда она попробовала улыбнуться Кортику, сразу проявились и разбежались морщинки у рта и глаз.

– Это пирсинг, или мне мерещится? – прошептал Кортик, вероятно, забыв, что она нас не слышит.

Оказалось, что бабушка Соль умеет читать по губам. Она утвердительно кивнула, выпятила языком верхнюю губу, чтобы мы убедились: металлическая капелька в ложбинке – всего лишь украшение. На этом демонстрация не кончилась. Ассоль повернулась в профиль, и мы рассмотрели еще три такие же крошечные капельки на правой скуле. Потом она начала поднимать низ свитера на животе, но, покосившись на медработника, передумала и просто улыбнулась.

– Ага, – заметил я, – у нее в пупке тоже железо!

– А что у нее с глазами? – со страхом прошептал Кортик.

Я как раз подумал, какого цвета у нее глаза? Вернее, сохранился ли тот цвет, который описывал дядя Моня.

Бабушка Соль прижалась к стеклу лбом и распахнула глаза посильней. И мы в подробностях разглядели, что их радужная оболочка состоит из белой на свекольном фоне светящейся спирали, уходящей в зрачок. После чего Кортик закричал от ужаса и отбежал подальше от стекла, а я с трудом отлепился глазами от ее глаз – спирали засасывали в зрачок, как в воронку.

Бабушку Соль наше поведение обидело. Она стала стучать по стеклу и что-то объяснять, показывая на глаза, но Кортик наотрез отказался на нее смотреть.

– Спроси, чего она хочет, – сказал он мне, стоя спиной к стеклу.

Бабушка показала жестами, что хочет поговорить.

– Только подумай, Кортик, это же бабушка Ассоль, та самая! – восторженно уговаривал его я.

– Это какое-то ходячее зомби, – не верил Кортик. – Это не может быть моей бабушкой. Бабушка – она как твоя мама, только через десять лет. Уютная, мягкая и теплая. И без пирсинга! – добавил он уверенно.

– Кортик, ты ничего не понимаешь! – взвыл я от досады, боясь упустить возможность пообщаться с Ассоль Ландер. – Моя матушка не ныряет на сто метров под воду, не умеет прыгать с парашютом, управлять катером и самолетом!

– Да-а-а? – заинтересовался Кортик. – А ты мне раньше не говорил, что бабушка Соль…

– А раньше я не знал! Только представь, что такой женщине может быть от тебя нужно?

– Вот именно – что? – Он с опаской покосился на стекло.

– Так давай это выясним побыстрей!

Бабушка Соль потребовала отдать ей внука на воспитание и излечение.

С нею сначала говорил заместитель главного врача, потом – лечащий врач, потом – главный, но она стояла на своем: за два месяца обещала полностью вылечить Кортика от всех психических отклонений. Говорила, что согласна подписать договор, по которому она обязуется вернуть внука в клинику, если у нее ничего не получится.

Вызвали адвоката.

Отец Кортика, едва ее увидев, категорично заявил, что не отдаст своего сына на воспитание сутенерше. Уверял, что Икару не место в борделе.

Бабушка Ассоль потребовала доставить дочь. И немедленно!

Появившаяся мама Кортика тихонько – почти на цыпочках – вошла в небольшой конференц-зал клиники, настороженно осмотрела присутствующих, закрывая руками свой пятимесячный живот. Найдя глазами мать, она расслабилась, освободила руки, поправила волосы и спросила через головы сидящих мужчин:

– Как ты, мамочка?

– Девочка или мальчик? – обрадованно просияла морщинами бабушка Соль.

– Мальчик.

– Жаль, – нахмурилась бабушка, но из морщинок вокруг глаз продолжала струиться радость.

– Ты действительно можешь помочь Икару? – спросила дочь.

– Даже не сомневайся! – весело ответила мать.

– Тогда – так тому и быть, – согласилась дочь, обняла живот и тихонько вышла из кабинета.

– Что это значит? – спросил главный врач.

– Что моя жена согласна забрать нашего сына из клиники под подписку и отдать его своей матери на излечение, – процедил сквозь зубы адвокат.

– Минуточку! – возбудился врач. – А как же комплексное лечение? И потом, нельзя делать такие вещи без согласия на то самого подростка! Лечащий персонал обратил внимание на негативное отношение пациента к своей бабушке.

На это бабушка Соль самонадеянно предложила:

– Так в чем же дело? Приведите мальчика, и я в присутствии лечащего персонала объясню свои методы лечения!

Привели Икара.

– Он останется со мной, – заявил тот с порога на попытку кого-то из персонала выдворить меня за дверь.

– Он – это кто? – громко спросила бабушка Соль с другого конца комнаты.

– Мой друг – Атила.

– Без проблем, пусть остается. Привет, Атила.

У меня не хватило смелости поздороваться с ней при всех. Я заметил, что сильно робею при виде бабушки, не говоря уже о внезапных позывах сходить по-маленькому.

Нас усадили. Кортик сел рядом с отцом, адвокат взял ладонь сына и крепко ее сжал.

– Не надо, пап, – тихо сказал Кортик. – У тебя начнется насморк.

Услышав это, одна из врачей предложила рассмотреть проблему «так называемой аллергии» у собравшихся здесь трех представителей одной семьи. Она завелась на тему «психологического аспекта неприятия родственного присутствия». В разгар ее объяснений этого феномена с точки зрения «радикального фрейдизма», бабушка Соль вдруг ударила ладонью по стеклу, из которого была сделана столешница, а когда врачиха от неожиданности замолчала, сказала ей за это «большое спасибо».

Повернулась к сидящему через стол Кортику, достала коробочку.

– Тебе не понравились мои новые линзы? – сказала она. – Без проблем.

Она открыла коробочку, вынула из нее маленький тюбик, смазала из него кончик указательного пальца и умелыми движениями выудила из глаз зашибенные линзы со спиралью на бордовом фоне. Достала другие из коробочки, вставила. Подняла голову и в упор посмотрела на Кортика.

Конечно, ее глаза до этого выглядели просто сногсшибательно, но и спокойный серый цвет, который у женщин с бледными лицами ничем не примечателен, вызывающе выделялся на загорелом лице.