Сергей Дышев - От воров в законе до отморозков - Россия уголовная

Российская система правосудия проявляет непомерную жестокость по отношению к несовершеннолетним. Многих из них заставляет воровать элементарное желание не умереть с голода. Дети, попавшие за решетку, рассказывали, как ловили бродячих собак и кошек, чтобы прокормить своих младших братьев и сестер. Володя К. (ныне в Икшинской колонии) первый свой срок получил за пару пачек сигарет и картошку, украденные из ларька. Безжалостно лишают свободы детей, которые по своему умственному развитию не соответствуют возрасту. Шестнадцатилетний Борис Братчиков (Калужская колония) получил два с половиной года за кражу трех хомячков в зоомагазине. Хомячки и сейчас живы-здоровы, а парню бездумные головы изломали судьбу. На столько же лишили свободы Алешу Кустарева (Можайская колония) за попытку украсть железный ломик стоимостью в 15 тысяч рублей. По мнению специалистов из Общественного Центра содействия реформе уголовного права, по своему уровню оба мальчика едва тянут на 12 лет и не до конца осознали, что "совершили преступление".

В России, в СИЗО и колониях, за решеткой 40 тысяч несовершеннолетних. Сравнительные цифры: все тюремное население Франции сейчас не превышает 59 тысяч человек, заключенных до 18 лет - 703 человека. В пересчете на сто тысяч населения в России заключенных в 8 раз больше, чем во Франции, а несовершеннолетних заключенных - в 20 раз.

ЖЕНСКИЙ БЛОК

Женский блок - это Бутырка, третий этаж, сильные духом женщины в

зеленой форме на коридоре и зэчки-селедки в камерах-парилках.

Что касаемо вольных мужиков, вроде интересующихся журналистов,

заходить туда без привычки напряженно: без сосредоточения воли

может стать и нехорошо. Потому как милых дам так напаковали в

узкие старинные покои (имеющие страшную архитектурную ценность

ввиду почтенного возраста).

Оступившуюся по жизни представительницу слабого пола на коридоре встречает красный лозунг, который сразу настраивает на печальный лад: "За умышленную порчу оборудования и другого имущества следственного изолятора виновные подвергаются взысканию и несут материальную ответственность". То есть, кроме уголовной своей статьи, еще схлопочешь.

Кстати, надпись не только правильная, но и открыто честная: например, название "следственный изолятор" не увидишь ни на стенах, ни на воротах.

С женщинами - честно.

Девушки, дамы, женщины возвращались с прогулки - из квадратных кубов с клетчатым потолком. Чем отличается женский коллектив от мужского - они больше смеются. Мужики язвят при виде интересующихся. Дамы - подкалывают. Они с такой же легкостью могут согласиться на разговор, общий, смешливый и с надрывом, и с такой же непонятной агрессивностью отказаться, захлопнув дверь камеры. Буквально поперли из камеры интересующегося Председателя президентской комиссии С. Степашина - видали мы таких!

Настроение?

Камерная меланхолия или же камерный балдеж. Никого из пришлых - комиссионеров, журналистов, священников они не воспринимают всерьез. Потому что никто не убавит им срок. И боль хохлушки, у которой "чоловик" сидит без работы, помышляя между водкой и горилкой о преступлении и петле, у которой "дитина" ждет, чекает...

В Бутырке очень много украинок. Белоруски, молдаванки, грузинки, абхазки, узбечки. Последние, правда, реже. Как будто тюрьму строили для женщин СНГ.

В мужицких камерах живности, кроме блох и клопов, нет. А в женских почти в каждой камере - по кошке. Остается только гадать, как эти хвостатые проникли через десятки железных дверей с клацающими замками-блокираторами. Впрочем, может, они всегда здесь жили, не стремясь на волю, плодясь, получая свой тюремный жирный "вискас".

Решетка - для человека, для кошки - большое окошко. Они и ходят где хотят.

- Отпусти ее, Надя! - Девушка на верхних нарах тискала в объятиях кошку, та недовольно мяукала, потом, как паста из тюбика, выползла из ее объятий, спрыгнула на пол, тут же прибилась к теплой тетке в коротком халате, который вовсе не закрывал толстые белые ноги.

Женщина из Киева рассказывает о себе. В альбоме провозила бразильский кокаин. Попалась. Получила 6 лет общего режима. Еще хорошо отделалась. Ждет этапа.

Сидит здесь и глухонемая. Как обычно, за воровство. Метод известный: одна "мычит", приставая к жертве, другая чистит карманы.

Почему много украинок, женщины поясняют: экономическое положение тяжелое, все предприятия парализованы, люди в поисках заработка едут в Москву. Женщины наперебой доказывают, что по этой причине все здесь, ну практически половина, невиновные, дела фабрикуют.

Тридцатипятилетняя украинка, которую в камере выбрали завхозом, жалуется:

- Камера рассчитана на 22 человека, а у нас сидят 70 человек. Нет самых элементарный условий. Невозможно вызвать врача. Нет ни мыла, ни полотенца, люди там где сидят, там и спят - в три смены. Кормят очень плохо: утром перловка, вечером тоже, в обед - щи, вода и соль. Один кусок сахара в день, 200 граммов хлеба - на один укус. Если б вас допустили на кухню, то вы бы увидели... Постираться нельзя, горячей воды нет, тазиков, ведер. Девочки хотят переодеться, сами понимаете, баня только один раз в неделю. Продукты нам передают раз в месяц, кому-то хочется приготовить, свое сделать. Хорошо, хоть кипятильники разрешили, а то вообще все нельзя. Я понимаю, что тюрьма, но посмотрите на эти жуткие стены, условия... Ничего путевого. Простыней чистых вообще не выдают, люди спят на матрасах. А я ведь не такой преступник, у меня 211-я статья, чисто дорожно-транспортное происшествие. Сбила случайно человека, шесть лет дали, осудили очень строго. Старичку 75 лет было. Может, он через неделю и так помер бы. (В камере дружный смех.) За что я сижу?

- Вы были нетрезвы за рулем?

- Ну, немножко пивка выпила... Это не самое страшное. Самое страшное для меня здесь - "фильм ужасов". Никакая организация, ассоциация добродетельная не хочет заниматься нами. Бывает, конечно, но редко. "Духовная свобода" приходит - в неделю раз. А вот государство не хочет нами заниматься. Чувствуете, как тут трудно дышать? Хоть фрамугу бы открыли. Чтоб проветривалось - воздух не проходит. Мы на третьем этаже, тут очень душно. Хоть и наказали нас, но дышать нам всетаки надо. Ведь это живой туберкулез. Спать невозможно. Мы сидим по 2-3 месяца, ждем этапа. Зачем нас так долго держат, условия тут такие безобразные. Все страдают. Отправили бы сразу на зону. Какие мучения тут. Вы знаете, что такое женщина, какие у них проблемы бывают? А тут в туалет мы занимаем очередь с утра и к вечеру попадаем! Да, а что тут смешного? Вот тут мы едим, спим, отсюда и болезни, чесотка, всякие нарывы. Тут ведь ничего не вылечивается, здесь гниют, вши постельные. А администрация говорит: что вы все возмущаетесь, будет еще хуже! Подумаешь, спишь на полу! Не хочешь - в парашу положим, там будешь спать... Тарелок, чашек не хватает, ложек не дают. Хочешь - пальцем ешь. Хочешь - вообще не ешь. Кому ты здесь нужен? Помрешь - ну и что... Для больных даже анальгина нельзя выпросить. К зубному врачу не допросишься... Наказание не должно быть физическим истязанием. А нас истязают. Вот женщина, ей 65 лет, сидит. Три месяца дали ни за что. Человек на пенсии.