Сергей Дышев - Россия уголовная - от воров в законе до отморозков

"Это моя племянница, ты знаешь?!"

Потом людей пытались утихомирить начальник горотдела полиции, прокурор города. Но слова о законе только распалили народ. Откуда-то из задних рядов, навесом, по-минометному, стали бросать камни. Зазвенели оконные стекла.

В три часа дня над Ахалкалаки закружил вертолет. К нему сразу же рванулась толпа, среди людей было много с оружием.

С борта неловко спрыгнули трое упитанных мужчин. Когда вертолетные лопасти остановились, люди сомкнулись вокруг них, как зеленая ряска на воде после брошенного камня. Один из прибывших назвался заместителем прокурора республики, другой - полковником Министерства внутренних дел, третий представлял некие административные органы.

Прокурорский работник попытался сказать о законном правосудии, но в толпе вдруг произошло будоражащее движение, раздался дикий женский вопль. "Уходите отсюда! Улетайте!" - бородатый мужчина сделал характерное движение автоматом вверх. За ним ступили еще двое вооруженных парней. Люди подошли вплотную. А в задних рядах вдруг стихийно покатился гортанный крик, его подхватили, жуткий рев, проклятия, кулаки, поднятые над трясущимися головами...

Визитеры, изо всех сил сохраняя достоинство, залезли по стремянке на борт, летчик резким движением задраил дверь. Центральная власть "отдала концы".

Вертолет раскрутил серую пыль, как бы в отместку ослепив толпу, и, набирая обороты, ушел в сторону Тбилиси.

Федоины вернулись в отдел полиции. В этом городе все знали друг друга. И молодым армянским парням, надевшим форму грузинской полиции, отнюдь не хотелось защищать "кровавую семью". Против вооруженного народа не попрешь. Тем более все свои. Договорились, что выдадут только Алика Гогуряна.

...Следы наручников на запястьях, подбитый глаз и распухшее ухо - это было еще не самое страшное.

Дверь камеры открылась - с грохотом ударилась в стену. Бородачи с автоматами ворвались, схватили Алика под руки, поволокли к выходу. А там перед зданием - ревущая толпа. Ашот на коленях, с разбитым лицом. Рядом - Ася...

"Народ, народ казнить будет!"

С Алика сорвали одежду, последнее, что он мог осознанно воспринимать, - отца убитой девочки. У него были такие страшные глаза, что у Алика окоченела душа.

Потом была человеческая мясорубка: удары сыпались со всех сторон. После чего под восторженный гул юного преступника кастрировали, отрезали уши, нос...

Это был последний день, когда по всем законам надо было хоронить измаявшееся на земле маленькое тело. Пока шли последние приготовления к похоронам, на главной площади Ахалкалаки с самого утра развивалось свое жуткое действо. Еще недавно здесь на постаменте стоял памятник Ленину, к которому в торжества регулярно возлагали цветы. В одночасье не стало ни цветов, ни самого "божества". Армянская диаспора постановила сковырнуть его за ненадобностью и в соответствии с историческим моментом. Остался голый постамент. Теперь путь народу освещал фонарь на столбе. Кто-то предложил затащить преступника на этот постамент и привязать к столбу. Один из федоинов, передав автомат товарищу, вскарабкался наверх, мальчишку вмиг подняли, бросили веревку. Бородач привязал Гогуряна к столбу, скрутив руки сзади.

Бессмысленным взглядом Алик взирал на толпу, возможно, не слыша даже истошных криков и проклятий в свой адрес. Перед экзекуцией его заставили выкурить косяк с анашой. Так, в полной прострации, он простоял четыре часа.

Весь город вышел хоронить несчастную девочку. В процессии шли одни мужчины, а немногие женщины ждали на кладбище. Черный гроб покачивался над черными от скорби лицами... В городе назревало что-то тягостное и непредсказуемое.

Когда приблизилась похоронная процессия, Алика освободили от пут и пинком сбросили вниз, потом привязали к автомобилю. Некоторое время он плелся за толпой, покорно принимая многочисленные удары. Его тело было в крови, лицо обезображено. Из одежды на нем остались лишь окровавленные трусы. Но ни у одного человека он не вызывал сочувствия.

Далее процессия разделилась: убийцу повели к старой крепости, которая возвышалась на горной круче. Там догорала легковая машина дяди Ашота. Ту же участь готовили племяннику. Уже подтащили кучу досок, хвороста, на которых собирались сжечь Гогуряна живьем. Наготове был и бензин. Распоряжался Самвел. Кто-то плеснул из канистры, ярко вспыхнуло пламя. И только сейчас приговоренный почувствовал боль, с диким криком рванулся, побежал к обрыву. Но короткая автоматная очередь подрубила его.

И тут будто сама природа ужаснулась. Рванул крутой холодный ветер, погнал тучи тополиного пуха, будто снег среди лета. Небо почернело, ударил гром, а потом хлынул все смывающий ливень.

Федоины все же завершили задуманное: оттащили труп на доски и подожгли. Обугленное тело глухой ночью забрали родственники из деревни Белиски в нескольких километрах от города.

Наутро многие ужаснулись, и пошел тихий разговор: теперь старая крепость будет проклятым местом. А другие твердили: это будет святое место! Надолго запомнится, и другим подонкам неповадно будет.

У нового времени - новые нравы. Правосудие упрощается и становится первобытным, когда, "прав" или "виновен", решает толпа. Где нет законности, правит беззаконие. Лишь немногие осторожно возмущались: "Ведь растерзали с не меньшим изуверством, чем была убита девочка. Надо было по-людски: пулю в лоб - и закопать!"

Когда страсти притихли, пошел в народе разговор, что главным виновником и организатором похищения был кто-то из старших Гогурянов, а мальчишку просто подставили. Убедили, что ему, как несовершеннолетнему, ничего не будет. Ашота и Асю Гогурянов увезли в Тбилиси, осудили и с тех пор их не видели. 13-летнего Сурена забрал кто-то из родственников. А вскоре во время грозы вспыхнул и сгорел дотла их пустующий дом. Никто не стал его тушить.

...Началась же эта дикая история с зависти к богатому соседу: преступная семья жила как раз напротив его дома.

А ведь говорили про них: как эти соседи дружны!

СМЕРТНИКИ

СИЗО N 1 в Брянске - тюрьма, которой уже более 200 лет. Внутренние казематы, коридоры, низкие потолки, округлые своды, тяжелые двери, крепкие решетки - все так похоже на знаменитую Бутырку. Тюрьма так стара, что никакой ремонт ее не спасет: от миазмов, испарений арестантских тел она насквозь прогнила. Под ней близко идут грунтовые воды. Одна из внутренних стен треснула, и холодный воздух задувает в камеры. Здесь есть своя достопримечательность: "чкаловская" камера - N 17. По преданию знаменитый летчик Валерий Чкалов сидел здесь, будучи арестованным на 15 суток за одно из своих воздушных хулиганств: пролетал под линией электропередач. С тех самых времен и передается история той отсидки. Сидеть в этой камере почетно.