Валерий Барабашов - Изувер

Одна лишь информация.

Правда, информация из более или менее надежного источника, кажется, никто в окружении Мосола не заподозрил Челнока, работающего теперь на ФСБ.

И все же… А как чешутся руки, как хочется сегодня же, сейчас взять этого Волкова: личность установлена, адрес известен, на фоторобота похож, свидетели нападения, пострадавшие, раненые, инкассаторы и рабочий магазина — все под рукой, стоит только поднять телефонную трубку, пригласить этих людей на опознание и следственные действия…

Но профессионалы на то и профессионалы, чтобы не пороть горячку. С той же Мариной Безугловой все получилось потому, что операция была тщательно продумана, ей предшествовала грамотная, обстоятельная разработка, слежка, фотографирование, прослушивание домашнего телефона… И потому — успех.

С Пашей же спешить нельзя, ни в коем случае.

Спугнуть такого подозреваемого — завалить дело. Риск очень большой. К тому же, парни майора Мельникова влезли в логово крутого авторитета, и было бы просто глупо разрушить то, что уже наработано, что лежит в сейфе в оперативных донесениях, в наметках и схемах. Возможно, что сообщение Челнока — это тонкая и ненадежная пока ниточка к целому клубку нераскрытых тяжких преступлений, которые совершены неустановленными лицами. А клубок надо распутать, обязательно надо!

Терпение, господа офицеры, нужно проявлять терпение, какое отлично демонстрируют охотники за крупным и опасным зверем — волком или медведем.

Требуются осторожные, тихие, неслышные шаги.

Как по тонкому весеннему льду.

Или — по толстому, гасящему шаги ковру, как в этом генеральском кабинете.

Но работа оперативников — это все же не прогулки по ковровым дорожкам.

Скорее расчетливые, с паузами прыжки с камня на камень в бурном речном потоке.

Камни — скользкие, поток — бешеный. Сорвешься — унесет вниз, к водопаду, закружит в водовороте, понесет, разобьет о другие камни.

Профессионал бездумно прыгать с камня на камень не станет.

Он все просчитает.

Примерится. И не один раз.

Взвесит.

Выберет подходящий, беспроигрышный вариант.

Только потом сделает шаг…

Генерал при поддержке своих офицеров принял решение: Павла Волкова взять в глубокую и долговременную разработку, собрать доказательства его вины.

И сначала — найти оружие.

Нужно быть абсолютно уверенным, что Паша, Павел Волков — это именно тот человек, кого придонская милиция и управление ФСБ ищут вот уже десять месяцев.

Сразу же после окончания совещания у Николаева Мельников отправился в прокуратуру, к Крайко.

Вообще-то докладывать следователю прокуратуры об оперативных разработках, о планах и намерениях в отношении преступников или подозреваемых ни сотрудники милиции, ни тем более службы безопасности не торопятся. Как правило, к прокурорам обращаются за постановлением на задержание или арест, имея на руках неоспоримые доказательства вины гражданина или группы лиц.

Это — типичная ситуация, и отношения в ней следователя прокуратуры и оперативного работника складываются, как правило, официальные.

Прокуратура — орган надзирающий, во все глаза следящий за законностью действий милиции и той же службы безопасности, словом, государево око.

У Александра Николаевича Мельникова и Эммы Александровны Крайко, несмотря на разницу в возрасте и в званиях, — она — полковник, он — майор — сложились доверительные, даже дружеские отношения. Крайко ценила в молодом офицере ФСБ аналитический, тонкий и быстрый ум, умение мгновенно сориентироваться в сложной ситуации, высокий профессионализм, а Мельников преклонялся перед огромным следовательским опытом Эммы Александровны, мужской твердостью ее характера, бесстрашием, активной жизненной позицией. Еще он мог бы отметить ее талант разговаривать с преступниками, допрашивать их. Вести допрос — это целое искусство! Научиться задавать вопросы может любой следователь, этому учат, а мастерски допрашивать могут единицы.

Крайко умела. Многих преступников, ушедших в глухую защиту банальных ответов — не знаю, не видел, не убивал, не грабил и так далее — она уличала, ловила на противоречиях, на мелких неточностях, которые, казалось, не имели к делу никакого отношения.

Эмма Александровна к допросам готовилась, словно актриса к выходу на сцену. Она отлично знала, как действуют на допрашиваемых ее голос, жесты, выражение лица и глаз, даже одежда. Не говоря уже о форме общения. Преступник — он ведь живой человек. Разными путями попадают люди в тюрьму, разными могут быть мотивы свершившихся злодеяний…

Крайко к каждому подходила со своей меркой, индивидуально. Она была умным, проницательным человеком, с первых же фраз стремилась нащупать нужный тон разговора, задать такие вопросы, от которых нельзя уйти.

Эмма Александровна, говоря жаргонным языком, умела колоть самых хитрых и изворотливых преступников. И знали об этом многие, в том числе и кандидаты на тюремные нары.

Мельников, пока шел в прокуратуру, думал об этом с удовлетворением, дело, которым они сейчас занимались, требовало как раз таких партнеров, следовательский опыт Крайко отлично сочетался с молодой и умной энергией его подчиненных офицеров. Он знал, что известие о «Паше» порадует Эмму Александровну, ведь она вела теперь это дохлое дело вместе с ними, вместе они и отвечали за его успех или провал перед обществом, городом, перед своим служебным долгом.

— Вы правительно решили, Саша, — выслушав Мельникова, сказала Крайко. Если наконец в поле зрения попал именно тот мерзавец, которого мы так долго ищем, спешить не нужно Надо собрать на него все, что можно, а тогда уже… — она не договорила, завершив свое высказывание весьма характерным жестом.

Эмма Александровна закурила, откинулась на спинку стула. Весенние солнечные лучи освещали ее кабинет, он, казалось, стал больше, просторнее, и его хозяйка выглядела по-праздничному, да и новость действительно обрадовала ее.

— Одиннадцатый месяц возимся, и хоть бы какая серьезная зацепка! — возбужденно говорила она. — А тут… Но ты-то сам веришь информатору? Может, опять что-то вроде Мотыля? Похоже на правду?

— Похоже, Эмма Александровна! — Мельников вполне разделял настроение Крайко. — Многое сходится. Мы уже не утерпели, сфотографировали его из машины… один к одному по отношению к фотороботу и описаниям свидетелей!

— Ну, дай Бог! — Крайко удовлетворенно вздохнула, ответила на чей-то настойчивый телефонный звонок. Спросила потом: — В СИЗО, к Мотылю, поедешь с нами? Мы с Валентином сегодня допрашиваем его. И видишь, как хорошо совпало с твоим сообщением — у меня теперь будет больше уверенности. Я и раньше, конечно, сомневалась в его вине, чувствовала, что это подстава, что Мотыль под чьим-то давлением взял на себя инкассаторов… Что, если Мотыль и этот Паша Волков как-то связаны, а, Саня?