Джон Гришем - Золотой дождь

Его первый курс химиотерапии стоил четыре тысячи — две трети суммы было собрано больницей Святого Петра. Семья вместе с друзьями и сочувствующими наскребла остальное. Через пять месяцев лейкемия возобновилась в полную мощь.

Пока работаю лопатой и граблями и потею, я сосредоточиваю все умственные способности на ненависти к «Дару жизни». Это, конечно, нетрудно, но мне понадобится много справедливого гнева и рвения, чтобы быть в силах вести будущую войну с «Тинли Бритт».

Ленч меня приятно удивляет. Мисс Берди сварила куриный суп. Это не совсем то, чего хотелось бы в такой жаркий День, но я приветствую измену сандвичам с консервированной индейкой. Донни Рей съедает половину тарелки и говорит, что хотел бы вздремнуть. И предпочел бы в гамаке. Мы ведем его через лужайку и помогаем забраться в гамак. Хотя больше тридцати градусов жары, он просит укрыть его одеялом.

Потом мы с мисс Берди сидим в тенечке, посасываем лимонад и рассуждаем о том, как все это печально. Я немного рассказываю о процессе, затеваемом против «Дара жизни», и особенно подчеркиваю, что потребовал от них компенсации в Десять миллионов долларов. Она задает несколько общих вопросов об экзамене, а затем исчезает в доме.

Вернувшись, она подает мне письмо от своего адвоката из Атланты. Я узнаю это по фирменной марке.

— Вы можете объяснить, что это такое? — спрашивает она, останавливаясь передо мной и подбочениваясь.

Адвокат приложил к своему письму копию моего. А я в своем, пояснив, что представляю теперь интересы мисс Берди Бердсонг и что она просила меня составить черновик нового завещания, сообщил о необходимости получить информацию о величине состояния ее покойного мужа. И в ответном письме адвокат осведомился, разрешает ли она передать мне просимую информацию. Тон вопроса совершенно безразличный, словно ему просто интересно знать, каковы будут ее указания на этот счет.

— Здесь же все черным по белому, — говорю я. — Я ведь ваш адвокат, и мне нужна информация.

— Но вы не поставили меня в известность, что будете добывать эти сведения в Атланте.

— А что здесь плохого? Что за всем этим таится, мисс Верди? Почему все держится в таком секрете?

— Судья хранит дело опечатанным в своем сейфе, — отвечает она, пожав плечами, словно все понятно и так.

— А что содержится в судебном деле?

— Да всякая чепуха.

— Касательно вас?

— Господи помилуй, конечно, нет!

— О'кей. Тогда о ком же?

— О семье Тони. Понимаете, его брат был неприлично богат, жил во Флориде, имел несколько жен и детей от разных браков. И он, и все его родственники были сумасшедшими. И начали большую потасовку по поводу завещаний, их всего четыре, наверное. Я не очень много знаю обо всем этом, но как-то слышала, что, когда суд кончился, только адвокатам заплатили шесть миллионов. А часть денег капнула Тони, который умер сразу же после того, как по законам Флориды стал наследником. Он даже узнать об этом не успел, так скоропостижно умер. А у него никого не осталось, кроме жены, то есть меня. Вот все, что мне известно.

Не важно, как она получила деньги. Однако хорошо бы узнать, сколько она получила.

— Вы не хотите сейчас поговорить о завещании? — спрашиваю я.

— Нет. Позже, — отвечает она, беря садовые перчатки. — Давайте работать.

Спустя еще несколько часов я сижу с Дот и Донни Реем в заросшем бурьяном внутреннем дворике за кухней. Бадди, слава тебе Господи, уже в постели. Донни Рей измучен поездкой к мисс Берди.

В этот субботний вечер в пригороде запахи древесного угля и жарящихся на барбекю блюд насыщают знойный воздух.

Через деревянные заборы и аккуратно подстриженные живые изгороди разносятся голоса хозяев пирушек и гостей. Гораздо приятнее просто сидеть и слушать, чем разговаривать. Дот предпочитает курить и пить свой излюбленный растворимый кофе без кофеина, время от времени делясь совершенно неинтересными сведениями насчет одного из соседей. Или — о его собаках. Другому соседу, пенсионеру, на прошлой неделе отрезало палец циркулярной пилой, и она сообщает об этом не меньше трех раз.

Но я ничего не имею против. Я могу сидеть вот так и слушать часами. Мозг у меня все еще в отупении после экзамена.

И не надо тратить много усилий, чтобы развлечь меня. А когда мне удается позабыть о юриспруденции, думаю только о Келли. Я еще должен изобрести безопасный способ войти с ней в контакт, и я обязательно что-нибудь придумаю. Дайте только время.

Судебный центр округа Шелби размещен в современном двенадцатиэтажном здании в центре города. По идее здесь должен отправляться весь процесс судопроизводства. Тут множество залов для судебных заседаний, кабинетов служащих и администраторов. Здесь работают главный окружной судья и шериф. Имеется даже тюрьма.

Суд по криминальным делам делится на десять отделов, в каждом свой судья со своим списком дел, которые слушаются в разных залах заседаний. На средних этажах кишмя кишат адвокаты, полицейские, обвиняемые и их родственники. Для адвоката-новичка это пугающие джунгли, но Дек знает, как вести себя здесь. Он уже сделал несколько звонков.

Дек указывает на дверь Четвертого отдела и говорит, что через час мы должны здесь встретиться. Я вхожу в двойные двери и сажусь на задней скамейке. На полу ковровое покрытие, мебель удручающе современная. Впереди у стола, словно муравьи, снуют адвокаты. Направо отделенное от зала помещение, где десяток одетых в оранжевые робы арестованных ожидают своей первой встречи с судьей. Какой-то прокурор просматривает стопку папок, ища в ней нужное дело.

Во втором ряду я вижу Клиффа Райкера. Он совещается со своим адвокатом, просматривая какие-то бумаги. Его жены в зале нет.

Появляется судья, и все встают. Несколько дел откладываются, рассматриваются суммы, вносимые в залог, решаются случаи их сокращения или неуплаты, назначаются даты новых слушаний. Адвокаты быстро совещаются, затем кивают и что-то шепчут его чести.

Называют имя Клиффа, и он враскачку поднимается на возвышение перед судьей. Рядом с ним с пачкой бумаг стоит его адвокат. Женщина-прокурор объявляет суду, что обвинения против Клиффа Райкера снимаются за недостаточностью показаний потерпевшей.

— А где потерпевшая?

— Она решила не присутствовать, — отвечает прокурор.

— Почему? — спрашивает судья.

Да потому, что она в инвалидном кресле, хочется мне закричать.

Прокурор пожимает плечами, будто ей ничего не известно и, более того, совершенно безразлично. Адвокат Клиффа тоже пожимает плечами, словно не понимая, почему пострадавшая маленькая леди не приехала продемонстрировать суду свои травмы.

Прокурор — очень занятая женщина. У нее на очереди десятки дел, которые нужно уладить до ленча. Она быстро зачитывает заключение по поводу ряда фактов ареста Клиффа, недостатка свидетельских показаний, потому что пострадавшая не захотела их давать.