Войтек Стеклач - Как убить золотого соловья

– Чего это тебя занесло сюда сегодня? – поинтересовался я вместо приветствия.

– Салют! – Бридлер широко улыбнулся. Все внесценическое поведение и облик этого обладающего необычайным носом, большеротого и бледного человека казались частью то ли задуманного, то ли исполняемого этюда. – В девять я тут выступаю.

– Как это? – изумился я. – Мне казалось, сегодня дискотека.

– Да, – сказал Бридлер, – но с двадцатиминутной порцией культуры.

– А-а, – протянул я. Вот ведь что выдумали, ловкачи! Яд культуры, вливаемый по каплям, должен исподволь подорвать всеобщее обожание однообразного, доводящего до идиотизма хаоса децибелов.

– Нам бы еще внутрь попасть, – кивнул я на запертую входную дверь с табличкой «Билеты проданы».

– Разрешите. – Бридлер прокладывал путь среди покуривающих подростков, которые как будто ожидали, что произойдет чудо и они окажутся внутри, а я шел за ним.

Бух, бух! Звонка не было, так что Бридлер стучал кулаком, а подростки смотрели на него полными надежды глазами. По ступеням шумно поднялся собрат Бубеничека Саша Лютых, один из первых горячих популяризаторов каратэ в Чехии. Комментариев это, очевидно, не требует. Узнав нас, он помахал, развел руками и потопал по лестнице вниз.

– Забыл ключи, – коротко перевел мне мим на язык слов жестикуляцию вышибалы.

– Возьмите меня с собой… – попросила Бридлера озябшая девчушка лет шестнадцати в мини-юбке и с густо накрашенными губками – настоящее яичко к Пасхе.

– А что скажут папа с мамой? – ласково осадил ее мим. Губки ответили грубостью, и девица исчезла в толпе позади нас.

Лютых повернул ключ, приоткрыл дверь, и мы проскользнули в щель. Старания нескольких акселератов проникнуть вслед за нами были наперед обречены на неудачу. Мастер каратэ Саша Лютых знал свое дело.

– Что, Колда здесь? – спросил я, пока мы спускались по винтовой лестнице. На стене, которая в прежние времена, насколько мне помнилось, была декорирована конвертами от пластинок, теперь красовались рисунки какого-то молодого художника.

– Здесь, – кивнул Саша, – в кабинете у шефа. Шефом в «Букашке» был Вашек Крапива. Если к подвальчику начала потихоньку возвращаться память о его лучших днях, то это во многом было заслугой Вашека. Перед директорским кабинетом мы разошлись. Бридлер направился в гримерную, а Саша в бар, где, впрочем, в отличие от «Ротонды», подавали только безалкогольные напитки. Я постучал и открыл дверь. Крапива и Колда были в кабинете не одни. Возле низкого столика сидел на ящике еще один мой знакомый – Добеш.

– Привет.

Все трое смотрели на меня как на привидение. Первым опомнился Крапива.

– Как, ты еще жив?

– А ты меня похоронил?

– Ребята сказали мне, – Крапива мотнул головой в сторону Добеша и Колды, – что тебя замели.

– То же самое Добеш говорил мне вчера о Колде, – усмехнулся я.

Добеш расхохотался:

– Эх вы, душегубы, хоть бы руки друг другу подали!

– Дурацкая шутка, – запротестовал Колда.

– Я того же мнения, – согласился я. – Бонди не придет?

– А что? – забавлялся Добеш. – Настал его черед?

– В каком смысле?

– Я про ваш гангстерский синдикат.

Черный юмор Добеша заметно нервировал Богоуша.

– Ты надолго?

Я кивнул:

– Да, побуду… Так что Бонди?

– Не знаю, – пожал Колда плечами, – может, посидим в баре? – предложил он как бы невзначай.

– Ладно, – сказал я, а Добеш крикнул нам вслед, когда мы выходили из кабинета:

– Смотрите там поосторожнее с певицами, не то я останусь без ансамбля.

В углу бара стояли три столика для исполнителей. Я сел за один из них, а через минуту ко мне присоединился Колда с двумя стаканами лимонада. Я ждал, когда он начнет.

– Злишься на меня? – осторожно спросил он. – Мы с тобой никогда не говорили об этом, но…

– Погоди, – сказал я, – из-за чего мне злиться? Из-за твоих показаний?

– Нет, потому что я увел у тебя Зузану.

– Распространяться об этом не имеет смысла, – я глотнул лимонада, – про все это сейчас можно смело забыть.

– Ладно… – с заметным облегчением отозвался Колда.

– Принимаю просто как факт. Ведь мы все равно разошлись с Зузаной, уже полгода тому назад, ты же знаешь. Но, так сказать, остались друзьями.

– А я с ней… встречался… три месяца.

– То-то и оно. Ты, конечно, думал, что я с ней разделался из ревности?

Богоуш кивнул:

– Кто же еще мог ее убить?

– А выходит, мы с тобой в одинаковом положении, – сказал я. – Да, я смирился с тем, что потерял Зузану. Но что привело меня в бешенство, так это как ты подставил меня, бессовестно наврав, будто Зузана меня боялась.

Колда обиженно завертел головой:

– Нет, не наврал, спроси у Бонди.

– Похоже, вы с Бонди сговорились вырыть мне яму!

– Да точно она так сказала, – настаивал Колда.

– Тогда будь любезен передать все дословно.

– Я стоял в дверях, когда об этом зашел разговор. То есть… надо было забрать из машины пакет с нотами. Зузана его там забыла.

– Почему же не пошел Бонди? – подозрительно спросил я. – Ведь это его машина.

– Ты же знаешь, у него одышка от подъема по лестнице!

– Понятно.

– А Зузана и говорит: в восемь придет Бичовский. Взять свои вещи и поболтать. Ты останешься, Богоуш? Я ей сказал, что не могу, что в семь меня ждут.

– А Зузана?

– Разозлилась. Что, мол, я буду делать одна с этим психом, – Колда, извиняясь, пожал плечами, – боюсь оставаться с ним с глазу на глаз.

– Так в точности и сказала?

– Так и сказала. А я ей – ну ладно, я тебе звякну и, если он вздумает приставать к тебе, приду и хорошенько врежу ему… А потом я спустился к машине Бонди, она напротив дома была, на другой стороне, там, где разрешена стоянка.

– А когда вернулся?

– О тебе мы больше не говорили. Бонди наигрывал на фоно ту твою песню, а Зузана пела.

– И они записали ее на магнитофон.

– Может быть, – сказал Колда, – я не знаю, я читал. Но очень может быть, потому что еще в «Беседе» Бонди обещал Добешу, что он это потом сможет послушать.

– Но запись оставил у Зузаны, – отметил я вскользь, скорее для себя. – А дальше?

– Ну, Бонди ушел, а я…

– А вы с Зузаной занялись любовью, – помог я Колде выйти из затруднения.

– Верно, – целомудренно опустил глаза Богоуш. -

Потом я тоже ушел.

– А пока ты был у Зузаны, не звонила она кому-нибудь? Понимаешь, Богоуш, я вот что подумал: раз она меня боялась и не хотела остаться со мной наедине, может, позвала кого-то еще?

– Нет, не звонила она, – покачал головой Колда, – пока я там был – не звонила.

– А не вышло ли у нее с кем-нибудь в последнее время ссоры или, скажем, скандала? Ведь у того, кто это сделал, должна же быть, черт побери, причина!

– Не знаю, – Колда выглядел потерянным, – насколько мне известно – нет.