Людмила Басова - Каинова печать

– Да пьяный спит.

– Геля, вы посидите здесь еще немного, подождите, я схожу, посмотрю, как там, – кивнул в сторону комнаты, где работали ребята. Они закруглялись. Место, где лежал покойный, было очерчено мелом, а сам он упакован в черный пластиковый пакет.

– Ну что скажешь, – обратился Дмитрий к судмедэксперту Борису. – Первое впечатление?

– А первое впечатление у меня, Димыч, такое. Убийство произошло вчера, где-то между семнадцатью и девятнадцатью часами. Действовал непрофессионал, такое количество дырок мог сделать только человек, находившийся в ярости, короче, в состоянии аффекта. Кстати, при наличии стольких ран нет ни одной смертельной, художник просто истек кровью. Еще могу предположить, что убийца невысокого роста, но очень силен. Покойник хорошо его знал, не боялся и скорее всего не ожидал нападения, поэтому не сделал даже попытки защититься.

– Боря, ты говоришь, убийца очень сильный. Значит, скорее мужчина, чем женщина?

– Исключить женщину сразу, сходу, нельзя. Знаешь, еще будучи студентом, я проходил практику в институте судебной медицины имени Сербского. Так там произошел уникальный случай. Молодая девушка хрупкого телосложения в припадке безумия не только вырвала железную решетку из окна, но и свернула прутья в бараний рог. Так что сам понимаешь.

– А чем, ты думаешь, нанесены раны?

– Да думать не надо. «Острый, колющий предмет», а короче, ножницы. Коля нашел их в ванне.

Борис развернул целлофан. Ножницы были большими, похожими на портновские.

– Видишь, даже кровь не смыта. Убийца лишь замыл «пальчики».

– Геля, – позвал Дмитрий, и когда уборщица, старательно отводя взгляд от черного мешка, вошла, спросил: – Вы видели когда-нибудь эти ножницы?

– Да каждый день. Они на столе лежали у Виктора Ивановича.

– Зачем?

– Так у него много инструментов, – удивилась Геля непонятливости следователя. – Вот, целый ящик. И молоток, и гвозди, и пассатижи. Он рамки сколачивал, холсты надрезал, да мало чего! Вы думаете, у художника только краски и кисти? Ножницами он часто пользовался.

– Ну, спасибо за разъяснение. В соседнюю мастерскую кто звонил? Ты, Коля? Вот Геля говорит, что хозяин там, а не открыл, потому что скорее всего спит пьяный.

– Может, спит, а может… Пошли, ребята, еще постучим как следует, не откроет, будем ломать.

– Не надо ломать! – Геля умоляюще посмотрела на Дмитрия. – У меня ключ есть. Он мне давно его дал. Сказал – вдруг потеряю, пусть запасной у тебя будет.

– Что ж, тогда пошли…

На звонок никто не ответил, как и на громкий стук в дверь. Дмитрий повернул в замке ключ, рывком распахнул дверь, вместе с ним в комнату ворвались еще два опера, следом вошла Геля. Художник действительно спал, развалившись на продавленном диване. Спал в одежде – джинсах и свитере, лишь ботинки стояли на полу рядом с пустыми бутылками. Впрочем, одна бутылка коньяка была недопитой, стакан валялся опрокинутым, возле него – лужица вытекшей жидкости. Дмитрий потряс художника за плечи, тот, проворчав что-то невразумительное, повернулся на другой бок.

– Паша, – позвала Геля, – проснись, тут пришли к тебе.

Павел снова повернулся, безуспешно пытаясь сесть. С первой попытки не удалось. Но голову поднял, обвел всех мутным взглядом, длинные кудрявые волосы были всклокочены, борода тоже. И все же Дмитрий отметил про себя, что даже в таком состоянии мужчина красив, эдакий русский богатырь.

– Геля, – простонал художник, наконец усевшись на диване и свесив ноги в вязаных теплых носках, – ты кого привела ко мне? Впрочем, я рад… Хотя не в форме по случаю большого подпития… Но ведь повод какой…

– А что за повод, можно узнать? – спросил Дмитрий, подсаживаясь по-приятельски на диван.

– Повод у меня наиприятнейший. Давайте выпьем, и я все расскажу…

Капитан поднял стакан, понюхал его. То же самое проделал с бутылкой, – мало ли какая там могла оказаться жидкость. Запах вроде бы соответствовал. Тогда Дмитрий налил полстакана и протянул Павлу:

– Давай, лечись!

– А ты? Геля, найди еще посудину!

– Я потом, из твоего выпью. Давай, давай!

Художник выпил, вытер ладонью бороду, и уже через минуту оглядел всех совершенно осмысленным взглядом.

– Вы кто?

– Я лично капитан милиции, старший следователь УВД. Фамилия моя Прозоров, зовут Дмитрий Дмитриевич. Вот удостоверение.

– Да на хрена мне твое удостоверение, лучше скажи, ты-то по какому поводу ко мне в гости явился?

– Не в гости, а по службе. Вчера вечером был убит ваш сосед Виктор Иванович Графов.

– Господи, да кому он нужен?

Дмитрий вспомнил, что эту фразу сразу же произнесла и жена его, Маруся.

– Значит, нужен… А скорее, кому-то был очень ненужен – живой.

– Но я не слышал ничего, ей-богу.

– А разве вы вчера к нему не заходили? – неожиданно резко произнес капитан, и тон его был скорее утвердительным.

– Заходил. Вечером.

– Вечер – понятие растяжимое. Во сколько?

– Не помню, на часы не смотрел, был уже пьяным.

– Кто вам открыл?

– А никто. Открыто было, вот это помню. Я даже удивился.

– Ну-ну, рассказывайте, продолжайте. О чем говорили, что делал Виктор Иванович?

– Так я его не видел.

– Поясните, что значит – не видели? Его не было в мастерской?

– Я вошел в первую комнату, света нигде нет, крикнул: «Виктор, ты где»? Он не ответил. Ну, думаю, прилег старик подремать. А я пришел-то выпивки попросить. У него всегда в шкафчике, бар там в стене вделан, стояло несколько бутылок. Геля, скажи им, так ведь? А я чувствую, недопил, ну и решил похозяйничать. Знаю, знаю, сейчас кражу мне пришьете. Но он мне сам всегда давал или Геля, а я возвращал, когда деньги появлялись. Гель, ну скажи им, – опять обратился он к уборщице.

Та кивнула: да, так, это правда.

– А теперь я вроде как разбогател, вот и взял два коньяка. На днях бы отдал.

– Как разбогатели, не поделитесь секретом?

– Секрета нет, а вот рассказывать мне теперь расхотелось. Допрашиваете тут. Геля, душа моя, куда я тапки дел? Под диван, видно, задвинул. Помоги, а, глянь?

– Я вам помогу, – опередил капитан Гелю, но, едва наклонившись, вдруг уставился на носки художника.

– Ну-ка, подними ноги.

– Как поднять? Куда? Ты, капитан, не перепутал меня с какой-нибудь прелестницей?

– Тогда снимай носки. Живо!

– Да пожалуйста, с ума с вами сойдешь. Только не вздумайте нюхать, господа, по причине почти недельного пьянства носков, как и белья, не менял. Виноват, прошу простить.

– Хватит юродствовать! – Голос капитана стал жестким. – Что за бурые пятна на носках?

– Кто ж их знает. Может, краска?

– Может… Но на кровь больше похоже. Коля, позови Бориса, пусть упакует, как положено. А вы собирайтесь, поедете с нами.

– Да вы что, ребята, вы думаете, я…