Анатолий Отян - Редкая монета

Из Светловодска, города на берегу Кременчугского водохранилища, в Москву на имя жены Дзержинского — Софьи Сигизмундовны, глубокой старухи, и её сына, уже больше двух дет приходят письма, обвиняющие их мужа и отца в кровавом терроре против своего народа. Вернее было бы сказать, что против народов бывшей Российской империи, так как Дзержинский был выходцем из Польши и писал в анкетах, что он поляк, но злые языки утверждали, что его отец, Эдмунд-Рувим Иосифович еврей, что для Советской власти является чуть ли не клеветой.

Какой-то негодяй из разных городов громадного СССР отправлял письма в которых выставлял Председателя ЧК кровавым палачом, поправшего человеческое и божественное начало. Сотни, если не тысячи сотрудников КГБ занимались поисками вражеского элемента, и наконец, установили что он проживает в Светловодске. Сейчас там работает группа графологов, и уже установили, что письма эти писал местный учитель географии, но взять его ещё не смогли потому, что он находился в отпуске, а где, ещё не установили. Сейчас отдел Синельника занимается его поиском, Москва ежедневно запрашивает, а результата нет.

Алисов зашёл в магазин, предчувствуя получение дополнительных денег, и подошёл к приёмной будке. Возле окошка стояла женщина и сдавала колечко, разрезанное в одном месте. Она объясняла приёмщику, что оно врезалось в палец дочери, палец опух и посинел, и отец вынужден был его с большим трудом разрезать. Алисов топтался с ноги на ногу, но, наконец, Чекмарёв выдал ей деньги, и Петро заглянул к нему в окошко, согнувшись пополам.

— Это я, — проговорил Петро.

— Вижу, одну минутку, — и приёмщик стал перекладывать бумажки у себя на столе.

— Дайте мне паспорт и квитанцию, что я Вам дал.

Алисов подал паспорт с вложенной в него квитанцией.

— Так, Алисов, — прочитал Чекмарёв, вы получили пять рублей, а монета, которую Вы сдали, оценена в шестьдесят два рубля восемьдесят четыре копейки. Она сделана не из чистой платины, а то бы Вы получили больше. Вам ещё причитается…

— Пятьдесят семь рублей восемьдесят четыре копейки.

Чекмарёв посмотрел на Алисова, удивляясь его мгновенному подсчёту. Алисов ещё в школе поражал одноклассников быстро производить в уме арифметические действия. Он уже успел разделить эту сумму на три и получалось, что каждому из компаньонов достанется по девятнадцать двадцать восемь.

— Правильно, распишитесь и получите квитанцию.

— Спасибо, — широко улыбаясь, Алисов повернулся чтобы идти на выход.

— Пройдёмте, гражданин, — преградил Петру дорогу милиционер.

— Куда, зачем, — растерялся Алисов.

— Пройдёмте, Вам там объяснят.

Они зашли в дверь коридора, идущего в глубь помещения и вошли в дверь с надписью «Директор». В комнате за столом сидели полная женщина и молодой мужчина маленького роста в гражданской одежде.

Женщина, наверное, директор магазина, сразу вышла, а коротышка подошёл к Петру и поднёс к его лицу какое-то удостоверение, подняв его над своей головой. Алисов не успел прочитать, что там написано, но маленький человечек представился:

— Старший лейтенант Синица.

«Больше похож на воробья с повёрнутым клювом», — подумалось Петру и рассмешило. Смех он сдержал, но мгновенно успокоился и в обыкновенной своей манере, вытягивая шею и наклонив голову, спросил:

— Зачем я понадобился старшему лейтенанту?

— Дайте Ваш паспорт, — был ответ, — и присаживайтесь.

Синица по своему обыкновению продолжал стоять.

— Гражданин Алисов, Вы на прошлой неделе сдали в скупку платиновую и очень ценную монету. Так?

— Да, так.

— Расскажите, пожалуйста, где вы её взяли и когда?

— В тот же день на автобусной остановке. Я думал, что это пятачок, поднял, смотрю, а там написано, что чистая платина.

— Кто видел, что Вы подняли монету?

— Я один пришёл на остановку.

— А теперь скажите нам правду! Где Вы в самом деле взяли монету, может Вам кто-то её дал?

— Гражданин старший лейтенант, не морочьте себе голову. Я её нашёл, — делал удивлённые глаза Петро.

Он уже понял, что этот пацан слабак в области допросов, и Алисов стал ломать комедию. Синица увидел в нём клоуна вроде Тольки и Кольки и разозлился.

— Мы сейчас поедем к Вам домой и посмотрим, есть ли у Вас ещё такие же монеты и драгоценности.

— Подумаешь, драгоценность за шестьдесят рублей. А домой я Вас не приглашал.

— Во первых, цена этой монеты такая, что Вам и не снилась, — но тут же спохватился, — я так думаю. А во вторых, мы произведём у Вас официальный обыск.

— Для этого нужно иметь санкцию прокурора, — ехидно Заметил Алисов.

— Пожалуйста, — сказал Синица, полез в портфель, стоящий на полу, достал оттуда бланки, один заполнил и показал Петру, — теперь есть?

— Есть.

У Петра было такое выражение лица, как будто ему показали замысловатый фокус.

На улице их ожидал ещё один милиционер и один гражданский. Ехали в двух милицейских «козликах». По приезду пригласили двоих понятых из соседей. Одной оказалась Федькина мать, а другим понятым — сосед, старик пенсионер за семьдесят. Частный дом Алисова строился ещё его тестем после войны, имел три небольших комнаты и кухню. Обыск начали производить с гостиной. Синица стоял посреди комнаты, в обыск не вмешивался. Непосредственно искал гражданский, поднаторевший, видимо, в таких делах. Понятые стояли у двери. Просматривали всё очень тщательно, даже пролистывали книги, стоявшие на этажерке.

Около часа обрабатывали гостиную и перешли в спальню. Гражданский снял простыни, одеяла и подушки, прощупав каждую вещь, и только поднял матрац, как раздался возмущённый голос Петровой жены Катерины:

— А что здесь происходит?! Кто вам позволил лезть грязными лапами в мою постель?!

Милиционер хотел ей что-то сказать, но она оттолкнула его и подскочила к гражданскому.

— Убирайся отсюда вон! — кричала она, сверкая глазами.

Синица побаивался языкатых женщин даже в спокойном состоянии, но сейчас его возмутило её поведение, и он решил проявить свой властный характер.

— Послушайте, гражданка Алисова!

Но гражданка не желала слушать. Она повернулась к Синице.

— И ты убирайся двухносый!

Этого уже Синица стерпеть не смог. Он заорал своим несолидным голосом:

— Не смейте меня оскорблять! Я при исполнении служебных обязанностей!

Он тыкнул ей под нос сначала удостоверение, а затем потрясал бумагой.

— Вот санкция прокурора на обыск. Если вы будете себя так вести, то мы подвергнем Вас аресту.

Катерина чуть успокоилась, и с удивлением смотрела на этого похожего на мышонка мужичка, и сразу вспомнила мультик, который смотрела их дочка и подумала: «А я, наверное, на кошку похожа». Это её рассмешило, он села на стул и собралась с мыслями. Вспомнила о своём депутатстве, показала на значок, приколотый к кофточке.