Анатолий Отян - Редкая монета

Гравировщик вынул из глазницы лупу, отложил в сторону инструмент и изделие и спросил Алисова:

— Вы что-то хотели?

— Здесь принимают только золотые вещи?

— В принципе, да. А у Вас что-то другое?

Алисов пошарил в кармане и вынул монету. Он нагнулся и подал её в окошечко.

— Вот, нашёл на автобусной остановке.

Гравировщик, он же приёмщик золотого лома, стал рассматривать монету сначала надев очки, а потом опять, вставив в глазницу лупу.

Алисов понял, что монета его заинтересовала.

Гравировщик Чекмарёв, бывший лётчик-истребитель, провоевавший два года в дивизии Покрышкина, лично уничтоживший три немецких самолёта и два в группе, имел три боевых ордена, в конце войны был сбит и при этом ранен. После госпиталя в строй не вернулся и на гражданке осваивал новые специальности. Его тянуло к тонким, требующим особого старания работам, и обучившись специальности паркетчика-реставратора, перестилал полы в «Эрмитаже». Женившись на украинской девушке, переехал на Украину, вначале работал паркетчиком, а затем, имея с детства красивый почерк и пристрастие к рисованию, сам освоил специальность гравировщика. Вначале работал в системе бытового обслуживания населения, а с открытием магазина Ювелирторг перешёл работать в него. Магазину он был выгоден, как работник. Золотой лом не так часто сдавали, а заказы на гравировку с каждым месяцем увеличивались.

Алисов терпеливо ждал, и когда приёмщик, взвесив монету, протянул её обратно в окошко, разочарованно спросил:

— Что, не подходит?

— Я эту вещь принять не могу, так как она не золотая.

— Так она же платиновая.

— Сомневаюсь. Платина совершенно белая, не окисляется, а здесь непонятно. Монета почти серая, хотя, наверное старинная. А может и фальшивая. Меня смущает эта надпись, что на серебро. Я когда-то интересовался монетами, но подобной не встречал. Могу предложить вот что. Я её оставлю у себя, придёшь ровно через неделю в это же время.

Я проконсультируюсь в Киеве и может приму. Хорошо?

— Хорошо, но дали бы вы мне немного денег.

— Что значит немного?

— Ну хоть пятёру.

— Что, выпить хочется?

— Ага, — радостно закивал Алисов.

— У тебя паспорт с собой?

— Нету.

— Ну ладно, выпишу тебе квитанцию и пять рублей. Придёшь через неделю, может и больше получишь.

Чекмарёв выписал квитанцию, поставил на ней штамп и отдал вместе с пятью рублями Алисову. Петро внимательно прочитал:

«Принята монета из неизвестного металла, 1830 г. Двенадцать рублей на серебро. Вес 40,5 грамм».

Алисов положил квитанцию и деньги в карман и направился к своим.

— Ну что? — спросил Дзюба.

— Никакая это не платина. Дали пять рублей и сказали зайти через неделю. Спрашивали паспорт.

— Ты дал? — забеспокоился Дзюба.

— Что, я его с собой ношу?

— Фамилию не спрашивал?

— Та нет. Чего ты волнуешься?

— Ничего. Пошли возьмём бутылку.

Они пошли в центральный, или как его называли «зеркальный» гастроном, купили поллитровку. В столовой самообслуживания напротив гастронома, взяли по салату, три стакана. Дзюба разлил водку по стаканам: себе и Алисову полные стаканы, а Федьке полстакана.

— Тебе Федя, вообще пить нельзя, нет восемнадцати, но ты сегодня заработал. Будем!

Выпили. Дзюба понюхал хлеб, Федька, глядя на него, тоже. Когда поели салаты, Алисов закатив глаза, промолвил:

— Захорошело. Хороша водочка, да мало.

— Водки много не бывает, — в тон ему сказал Дзюба и направился к выходу.

На улице Дзюба сказал своим напарникам, чтобы они завтра ехали на объект и начинали работать, а он поедет в контору и проследит за погрузкой досок и рубероида и одновременно сплавит оставшиеся монеты.

— А может они дорого стоят? — спросил Алисов.

— Не жадничай, Петро. Они тебе могут зоны стоить.

— А чего мне? Нам.

— Если кто узнает о нас с Федькой, тебе головы не сносить. А на счёт денег не волнуйся. Разделим поровну, или пропьём вместе.

— Ну да, поровну. Как сейчас, мне сто, а вам по двести.

— Это, Федя, тебе аванс, а получка позже. Разбежались.

Соседи пошли на свою остановку, Дзюба ушёл в другую сторону. Он решил пройтись пешком до своего дома. Жил Дзюба в районе, называемом «Чичёрой». Этот район когда-то весь состоял из землянок и приземистых саманных домов и числился наряду с Кущёвкой самым криминальным местом в городе. Пьянки, драки, поножовщина являлись обычным делом и доставляли много хлопот городским властям и милиции.

В шестидесятых годах большую часть Чичёры потеснили хрущёвские пятиэтажки, но оставшиеся в низине дома осталось сборищем преступного мира.

Дзюба шёл домой и думал о том, что его гложет тревога из-за этих монет. Он не знал, чем могут они ему навредить, но знал, именно знал, что могут. Он думал, что если выпьет, то тревога пройдёт, но водка не дала приятного опьянения, а только усилила тревогу.

Переходя через речку по пешеходному мостику, Дзюба остановился, вынул из кармана монеты. «Выбросить их к едрени фени и дело с концом. Нужно от них скорее избавиться», — подумал Дзюба, положил монеты обратно в карман и пошёл домой.

Утром, придя на Участок, он узнал, что доски и рубероид, ним вчера выписанные, уже погружены на машину. Он зашёл за угол склада, где стоял туалет и увидел, что из него выходит механик Василий Млынырь.

Васька, как его почти все называли, в юности занимался вольной борьбой и ходил как медведь, с расставленными в сторону руками, в любую секунду готовый к схватке Он был балагуром и весельчаком, анекдотчиком и во время разговора раскачивался из стороны в сторону.

После службы в войсках МВД женился, работал шофёром, закончил вечерний техникум и стал работать механиком. Млынарь обладал незаменимым качеством для механика тех лет. Он был проныра, доставала и, как говорили о нём, мог у цыгана цыганку выпросить. Но когда нужно было молчать, у него и слова не вытянешь. Как правило, отделывался шутками и смехом.

Васька остановил Дзюбу и со смешливым выражением лица обратился к нему.

— Послушай, Николай, говорят вы вчера монету интересную нашли? Не осталась она у вас? Мой пацан насобирал уже полведра всякой меди и ему был бы неплохой подарок.

Дзюба молча протянул одну монету. Млынарь рассмотрел её и вернул обратно.

— Могу дать трояк, будет хоро-оший подарок пацану.

— Ты что, она же платиновая.

— Фуфло это, а не платина. Я пошёл.

— Подожди У меня их три штуки. Отдам за полсотни. Могу в долг отдать.

Васька взял три монеты подбросил их на руке и понял, что это платина, такие они были тяжёлые, и сказал:

— За фуфло пять червонцев? Ты чё, Коля, таво? И в долг я никогда ничего не беру и не покупаю. Мне три и не нужны, правда пацан у кого-то выменяет на что-то. Ладно, даю двадцатник.