Эдмунд Бентли - Последнее дело Трента

– И поэтому вы позвонили? – быстро спросил Трент.

– У телефона в полуосвещенной библиотеке легко было занять положение, при котором Мартин не смог бы увидеть моего лица – только куртку и шляпу. Однако поза, в которой я сидел, была естественной и привычной для Мандерсона. И, конечно, мне важно было вести настоящий междугородный разговор, иначе телефонная станция в любой момент могла дать справку о том, что из дома Мандерсона никто не звонил в эту ночь.

– Неплохо, – сказал Трент. – Первое, что я сделал, это запросил телефонную станцию. И этот телефонный звонок, телеграмму, которую вы послали покойнику из Саутгемптона и в которой констатировали, что Харрис не появился и вы возвращаетесь, я оцениваю высоко.

Сдержанная улыбка осветила лицо Марлоу.

– Больше мне нечего сказать, мистер Трент. Я вернулся в Марлстон, здесь уже работал ваш друг Марч. Состояние у меня было такое же, как при отъезде. И самые тяжкие минуты наступили, когда я узнал, что делом займетесь вы. Нет, пожалуй, были мгновения и пострашней. Например, когда увидел вас идущим от того места, где я оставил тело. Мне казалось, вы предъявите мне обвинение на месте… Теперь я рассказал вам все.

Он закрыл глаза, и в комнате стояла долгая тишина. Внезапно Трент встал.

– Продолжите допрос? – спросил Марлоу.

– Нет, – ответил Трент, потягиваясь. – Просто занемели ноги. У меня нет больше никаких вопросов. Я верю всему, что вы нам рассказали. Верю потому, что очень тщеславен: ни один человек не мог бы лгать мне столько времени, чтобы я этого не обнаружил. Ваша история необычна. Но и Мандерсон личность необычная, и вы тоже. Вы действовали как лунатик, но я согласен с вами: если бы вы действовали как нормальный человек, у вас не осталось бы ни единого шанса. Одно неоспоримо – вы мужественный человек.

Краска залила лицо Марлоу, он замешкался с ответом, и паузой воспользовался мистер Копплс. Он сказал, откашлявшись:

– Что касается меня, то я ни на секунду не подозревал вас. Но, – продолжал мистер Копплс, подняв руку, – есть один вопрос, который я хотел бы вам задать.

Марлоу молча поклонился.

– Предположим, что в преступлении заподозрили бы кого-нибудь другого и отдали под суд. Как бы вы поступили?

– Думаю, мой долг ясен. Я обязан пойти к властям и рассказать всю мою историю и отдать себя в их руки. Трент громко рассмеялся.

– Представляю себе их лица, – сказал он. – Сейчас фактически никому не грозит опасность. Ни против кого нет каких-либо улик. Я сегодня утром видел Марча и он сказал, что присоединяется к мнению Баннера: это случай мести какой-то американской шайки бандитов, «индустриальной кровной мести», как он выразился. Так что – конец делу Мандерсона… Боже мой! Каким ослом может сделать себя человек, считающий что он сверхъестественно умен. – Он схватил со стола конверт с рукописью и бросил его в огонь. – Однако уже около семи. А у нас с Копплсом деловое свидание в половине восьмого. Нам надо идти. Всего доброго, мистер Марлоу. – Он посмотрел ему в глаза. – Я тот, кто крепко поработал, чтобы набросить петлю на вашу голову. Учитывая обстоятельства, не знаю, будете ли вы на меня в обиде. Пожмем руки?

– Что это вы сказали о каком-то деловом свидании в половине восьмого? спросил мистер Копплс, когда оба вышли из калитки. – Разве у нас есть такое свидание?

– Есть, – ответил Трент. – Вы обедаете со мной. Только одним можно отпраздновать это событие – обедом, за который плачу я. Нет, нет! Я пригласил вас первым. Я добрался до конца этого дела, дела уникального, дела, которое беспокоило меня более года, и если это недостаточный повод для доброго обеда, то не знаю, что и сказать. Копплс, мы поедем в мой клуб. Это будет празднество, а быть увиденным в Лондонском клубе в состоянии приятного возбуждения более чем достаточно, чтобы вдребезги разбить карьеру. Кроме этого, там всегда одинаковый обед, я не знаю, каким образом им это удается. Постоянный обед в моем клубе надоел миллионам его членов, в том числе и мне. Но мы все равно не поедем туда, где пируют сатрапы. Мы поедем к Шеппарду.

– Кто такой Шеппард? – спросил мистер Копплс, когда они вышли на улицу Виктории. Его попутчик шагал с необычайной бодростью, и полисмен снисходительно улыбнулся над блаженным его состоянием, какое он мог отнести только за счет алкоголя.

– Кто такой Шеппард? – переспросил Трент. – Шеппард – это место, где можно пообедать. Мни никогда не приходило в голову, что Шеппард существовал. Возможно, это миф тотемистического происхождения. Во всяком случае, у Шеппарда вы можете получить седло барашка, заставлявшее многих американских посетителей проклинать день, в который родился Христофор Колумб… Такси!

Машина плавно подкатила к тротуару, и водитель выслушал инструкции с величественным кивком.

– Другая причина, по которой я предлагаю Шеппарда, – продолжал Трент, лихорадочно зажигая сигарету, – та, что я женюсь на самой замечательной женщине в мире.

– Вы женитесь на Мабель! – воскликнул Копплс. – Мой дорогой друг, какая это прекрасная новость. Пожмем руки, Трент, это великолепно! Я поздравляю вас обоих от всего сердца… Я был в подобных же обстоятельствах давно, давно… Позвольте мне сказать… я серьезно надеялся на это… Но я ничего не знал! Я ничего не знал о ее отношении к вам. В ваших-то глазах я уже видел такие пожары, которые бы сделали честь величайшему существу. Я заметил это, когда вы обедали в моем доме, слушали профессора Пепмюллера, а смотрели на нее. У некоторых из нас, стариков, мозги еще на месте, мой дорогой мальчик.

– Мабель говорит, что она знала об этом еще раньше, – ответил Трент со вздохом. – А я-то думал, что исправно играл роль человека, который не сходит по ней с ума… Что же касается ваших поздравлений, благодарю тысячу раз, потому что знаю, ваша физиономия вытянулась бы на три фута, если бы вы считали, что мы совершаем ошибку… Хелло! – Автомобиль пролетел сквозь узенькую улицу, завернул за угол и влился в широкую магистраль. – Вот мы и приехали.

Расплатившись с таксистом, Трент повел мистера Копплса в длинный зал, заставленный множеством столов и наполненных гомоном.

– Это дом удовлетворения страстных желаний. Я вижу трех букмекеров, жующих свинину за моим любимым столиком. Мы займем этот, в противоположном углу.

Он долго совещался с официантом, пока мистер Копплс в приятном созерцании грелся у каминного огня.

– Что мы будем пить?

– Я думаю, – очнулся мистер Копплс, – закажем молоко и содовую.

– Говорите тише! – рассмеялся Трент. – У официанта слабое сердце, а он может вас услышать. Возможно, вы думаете, что вы крепыш, может, оно и так, но те, кто мешает напитки, сваливаются сразу, даже более крепкие, чем вы. Так что будьте умницей. Возьмем вина, а содовую оставим турецкому султану… А вот несут нашу пищу.