Шарль Эксбрайа - Овернские влюбленные

- Я не знаю.

- Не знаешь?

- Нет. Я шла по газону и вдруг как будто камень, что-то тяжелое свалилось с крыши и прямо мне на голову. Удар! - и больше ничего не помню...

- Это ужасно, дорогая моя! Попадись мне только этот мерзавец...

- Успокойся, мой Мишук, я ведь еще жива...

Находившийся, видимо, на супружеской диете нотариус воспринял это как сигнал и бросился было обнимать жену, но, услышав голос дочери, вынужденно остановился.

- Что за странная манера: гулять по саду в ночной рубашке в одиннадцать часов ночи! - с издевкой заметила Мишель.

Соня слегка отстранила мужа и пристально посмотрела на недоброжелательницу.

- Что же здесь странного, милочка? Представьте себе, меня мучила страшная мигрень, никакие таблетки не помогали. Вот я и подумала, может, на воздухе станет легче. Это ведь так естественно.

- Ну конечно, моя маленькая, конечно! Ты только не волнуйся. Никто с тобой и не думает спорить... - заблеял обеспокоенный супруг.

- Однако мне показалось, что Мишель...

- Дорогая, прошу тебя, не обращай внимания! Мишель сегодня что-то не в духе, уж не знаю почему... Похоже, нынешние девушки все такие - нахальные и невыносимые.

- Может, и нахальные, зато верные! - резво вставила Мишель.

Отец какое-то время молча смотрел на нее.

- Верные? Кажется, ты решила изъясняться загадками? Верные кому?

- Допустим... своим обязательствам...

- Интересно, ну что ты-то можешь в этом понимать? Помолчи-ка лучше, в конце концов ты меня рассердишь! Соня, любовь моя, прости, но я должен уходить - меня ждут клиенты.

- Да, мой толстячок, иди...

- Я приду как только освобожусь, но, если ты заснешь, не стану тебя будить.

- Как ты деликатен, мой дорогой...

Поцеловав еще раз больную в лоб, Альбер попросил дочь немного побыть с мачехой в его отсутствие. Оставшись одни, женщины с нескрываемой ненавистью взглянули друг на друга. Первой не выдержала мадам Парнак.

- Вы терпеть меня не можете, правда?

- Не то слово!

- Вот как? И за что же?

- Святая невинность! Разве не по вашей милости отец оказался в столь жалкой роли?

- Какой еще роли?

- Обыкновенной - рогоносца.

- Какие гадкие слова, - насмешливо бросила Соня, - напрасно вы слушаете сплетни.

- Тут и без посторонних ясно что к чему.

- Ну-ну!

Мишель подошла к постели.

- Вот тебе и ну! Зарубите себе на носу, мадам. На ваших любовников мне плевать. Раз отцу нравится, когда его топчут ногами, то это его личное дело! Но Франсуа вам лучше бы не трогать!

- Франсуа?

- Да-да, того самого Франсуа, с которым вы встречались ночью!

- Хотите сказать, что это он меня ударил?

- Вы же отлично знаете, что не он!

- Тогда... это вы?

- Будь это я, вы бы так легко не отделались.

Соня расхохоталась.

- Приятно видеть, моя крошка, как ревность делает из вас настоящую женщину... безоружную, правда.

- Ничего, у меня есть то, чего больше нет у вас: молодость!

Соня пожала плечами.

- Это быстро проходит.

- Да, в этом нетрудно убедиться, глядя на вас!

Мадам Парнак улыбнулась.

- Неплохо... Но успокойтесь, крошка, я вовсе не желаю зла вашему Франсуа...

- Вот это и настораживает!

- Можете думать все что угодно, Мишель, но я еще не в том возрасте, чтобы связываться с сосунками.

- Поэтому-то он все время и крутится вокруг вас.

- По-вашему, я уж и понравиться не могу?

- Конечно-конечно, Франсуа настолько вам безразличен, что вы, замужняя женщина, назначаете ему ночью свидание!

- Причем здесь свидание? Он сказал, что должен сообщить мне что-то очень важное!

- Какой все-таки дурак!

- Это верно, вы составите неплохую пару... если, конечно, не станет возражать третий, ваш отец.

- Как-нибудь разберемся, только не мутите воду!

- Мне-то зачем?.. Но вы забыли одну вещь, Мишель, - Франсуа не любит вас.

- Главное, чтоб вы не лезли, а это уже мое дело! - закончила Мишель и вышла из комнаты мачехи. В холле она наткнулась на Франсуа Лепито.

- Ах, и вы здесь! - воскликнула Мишель, даже не дав ему времени поздороваться. - Какого черта вас сюда занесло?

- Но... я хотел узнать, как себя чувствует мадам Парнак...

- И вам не стыдно?

- Стыдно? - изумился Лепито.

- Какой наглец! Только отец в кабинет, а этот уже шасть к его жене? возмущалась Мишель. - Что вам здесь нужно в конце-то концов? Ну?

- Ничего, обычный долг вежливости. Повторяю, я хотел узнать о ее здоровье.

- Так я вам и поверила! Долг вежливости!.. Вам-то что за дело до здоровья моей мачехи?

- По-моему...

- Молчали б лучше! Одно у вас на уме, развратник! А может, вас, как всякого убийцу, тянет на место преступления?

- Ну что вы несете? Совсем рехнулись? - слабо отбивался Лепито.

- Во-первых, попрошу вас разговаривать со мной вежливо! А во-вторых, нечего из меня дуру делать!

- Совершенно не понимаю, в чем...

- Вы что же, воображаете, будто ваше ночное свидание с мачехой для меня тайна? Это вы ее стукнули?

- Нет-нет, клянусь вам, это не я!

- Жаль! Это единственное, что я охотно простила бы вам! А теперь убирайтесь!

В это время нотариус вышел из своего кабинета и, увидев, что молодой клерк разговаривает с его дочерью, спросил:

- Вы хотели меня видеть, Франсуа?

- Пальцем в небо! - фыркнула Мишель.

- Я... я пришел... вернее, я хотел... узнать, как себя чувствует мадам Парнак.

- Очень мило с вашей стороны, Франсуа.

- Просто нет слов, как мило! - сквозь зубы пробормотала девушка.

Мэтр Альбер рассердился.

- В конце концов это просто невыносимо, Мишель! Какая муха тебя сегодня укусила? Твои замечания нелепы и неуместны.

- Нелепы и неуместны, да?

- Вот именно!

- Что ж, разбирайтесь сами! Почему б тогда не отвести его к Соне? Пусть убедится, что твоя супруга жива.

- Очень хорошо! Как раз это я и собираюсь сделать. Вы идете, Франсуа?

Мишель испустила вопль, похожий на крик бешеного слона, готового вонзить бивни в соперника.

- О-о-о! Полтора идиота!

И, повернувшись на каблуках, она выбежала в сад. Мэтр Парнак покачал головой и повел клерка в комнату жены.

- С моей дочерью что-то неладное. По-моему, она ревнует.

Франсуа показалось, что у него остановилось сердце.

- Ревнует? - прошептал он, побледнев.

- Да, Мишель, наверное, считает, что я люблю ее меньше, чем раньше. Глупенькая! Разве можно сравнивать любовь к жене и любовь к дочери!

Если Соня и удивилась, увидев Франсуа, то никак не выдала своего недоумения.

Эдмон Шаллан и Ансельм Лакоссад разрабатывали план действий на завтрашний день. Неожиданно дежурный сообщил, что с комиссаром хотел бы поговорить мэтр Парнак.

Нотариус снисходительно поздоровался, как и подобало богатому буржуа в разговоре с полицейским.

- Господин комиссар, я позволил себе побеспокоить вас, чтобы просить, не щадя сил, искать виновника покушения, которое едва не стоило жизни моей жене.