Шарль Эксбрайа - Счастливого Рождества, Тони !

- Да, конечно, хотя я бы не сказал, что потрясен. Такое ведь случалось и раньше, не так ли?

- Быть может, Гажан дружил с кем-нибудь из коллег и держался с ним откровеннее, чем с другими?

- Не думаю... Он был весьма замкнутым человеком... К тому же ваш предшественник уже расспрашивал всех инженеров и, по-моему, не добился никаких результатов. Все случившееся, конечно, прискорбно, но какой смысл пережевывать бесцельные сожаления? Нам остается лишь попробовать смягчить последствия предательства и надеяться, что в следующий раз те, кому поручено охранять ученых, выполнят свою задачу более добросовестно. А теперь прошу прощения, месье Лиссей, но у меня масса работы...

Короче, милейший директор выставлял меня за дверь.

В крошечном предбаннике, где сидела личная секретарша Турнона, тихая женщина лет сорока, во-видимому ничуть не опечаленная тем, что уже успела изрядно обрасти жирком, я подмахнул расписку, как того требовал директор, и, разумеется, не упустил случая поговорить.

- Ваш шеф всегда такой?

- Какой?

- Неужели он и вправду так безразличен ко всему на свете и относится к посетителям, как к назойливым мухам?

Женщина улыбнулась:

- Месье Лиссей, я зарабатываю тут восемьсот франков в месяц, а потому не имею права на особое мнение о начальстве или по крайней мере не должна высказывать его вслух.

Неглупая у Турнона секретарша!

- А вы мне нравитесь, - невольно вырвалось у меня.

- Жаль, что вы не пришли сказать мне об этом лет двадцать назад... - И она без малейшего перехода добавила: - Меня зовут Сюзанна.

Это сообщение погрузило меня в некоторую растерянность, и, признаюсь, я довольно глупо брякнул в ответ:

- Очень красивое имя...

Банальность ответа явно удивила секретаршу.

- Вы находите?

- Вне всяких сомнений.

Я прикусил губу, потому как едва не ляпнул, что так звали мою маму. А секретарша, полуприкрыв глаза, пробормотала себе под нос:

- Мне нравится имя Тони... очень оригинально...

Что это, попытка вскружить мне голову? Какая нелепость! И я, поблагодарив Сюзанну (раз уж ее так зовут) за любезность, начал тихонько пятиться, но не успел переступить порог, как секретарша подала новую реплику:

- Надеюсь, мы еще увидимся? Вы мне куда больше нравитесь, чем ваш коллега!

Может, она все-таки дура или хочет намекнуть, будто знает нечто такое, о чем на работе сказать нельзя? Любопытно... И я снова подошел к ее столу.

- Так вы видели Тривье?

- Разумеется... Он, как и вы, приходил к месье Турнону.

- Сюзанна... Бертран Тривье был моим лучшим другом... вот уже десять лет... до сих пор не могу поверить, что его больше нет... Я должен поймать того, кто убил Бертрана!.. Вы можете мне помочь?

Прежде чем ответить, секретарша долго смотрела на меня своими большими и печальными, как у коровы, глазами.

- Вы... вы, должно быть, умеете любить... - проникновенно заметила она. - А ваш друг вообще не обратил на меня внимания. Мне показалось, что он воспринимает меня как часть обстановки этой комнаты... И в этом он был глубоко неправ, месье Лиссей... Секретарша, много лет проработавшая в одной фирме, волей-неволей узнает немало интересного...

- Например, о Марке Гажане?

- В частности, и о нем...

Я, от волнения вцепившись в столешницу, нагнулся к самому лицу Сюзанны.

- Послушайте... Я думаю, нам имеет смысл обсудить все это подробнее...

- Возможно.

- И где я могу найти вас после работы?

- Я живу на улице Траверсан, у самой площади Мокайю на... четвертом этаже, слева. Жду вас после восьми вечера... Может, вы отведете меня куда-нибудь поужинать?

Я не успел ответить, поскольку месье Турнон, выскочив из кабинета, бесцеремонно вмешался в наш разговор. Похоже, его так и трясло от ярости.

- Сюзанна! Это... это постыдно!.. Отвратительно! Так бросаться на шею первому встречному! И в следующий раз, когда вам вздумается разыгрывать столь смехотворные сцены соблазнения, будьте любезны хотя бы выключить интерфон! Не заставляйте меня слушать ваши глупости!

Я расстроился, что стал невольной причиной этой грубой выволочки, однако Сюзанна, судя по всему, отнеслась к упрекам шефа с невозмутимым хладнокровием. Когда Турнон, окончательно выдохшись, наконец умолк, секретарша вскинула на него глаза.

- Ты чертовски действуешь мне на нервы, Эрнест, - спокойно заметила она. - Надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет?

Месье Турнон, по всей видимости, хотел разразиться новой гневной речью, но запнулся, искоса поглядел на меня и, покраснев до ушей, исчез в кабинете.

- Ревнует, - все так же спокойно пояснила секретарша.

- Так я и подумал. И все-таки в следующий раз вам лучше бы и в самом деле выключить интерфон.

Она пожала плечами:

- Если б вы только знали, до какой степени мне на это наплевать!

* * *

По дороге в Кодран, к мадам Гажан, я раздумывал, что собирается рассказать мне Сюзанна. А вдруг это просто-напросто ребяческая уловка? Ведь не исключено же, что секретарше только хотелось провести вечерок в моем обществе, - Турнон-то наверняка не самый веселый компаньон... А кстати, означенный Турнон начинал меня всерьез интересовать - уж очень не схожи те два лица, что он показал мне всего за несколько минут. Ревнивец, устроивший любовнице сцену, несмотря на присутствие постороннего, нисколько не походил на отрешенного от земных дел и озабоченного исключительно научными проблемами директора завода. Так когда же он лгал? Мне казалось совершенно невероятным, чтобы человек, так страстно влюбленный в свою секретаршу, мог ничего не знать ни о чувствах, ни о личной жизни подчиненных. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что Турнон нарочно устроил спектакль. Вот только зачем? Настроение у меня поднималось - я чувствовал, что вышел на след. Возможно, он никуда не приведет, но чем черт не шутит... В окружавшем меня густом тумане загадка Турнона казалась неким огоньком, и даже если она не имеет особого отношения к делу, разобраться в ней все же очень любопытно.

От Сальваньяка я знал, что мадам Гажан живет в Кодране - западном пригороде Бордо, на улице Лоншан. Отправляясь туда, я понятия не имел, дома она или нет, но предпочитал проездить впустую, чем предупреждать о своем появлении особу, которую намеревался подвергнуть самому серьезному допросу. Мне хотелось застать ее врасплох. Кроме того, даже в случае неудачи я все же получу некоторое представление о психологии этой Эвелин, взглянув на дом и на квартал, где она живет. Я очень верю во влияние окружающей обстановки на духовный склад человека и не сомневаюсь, что у обитателей нынешних крупных агломераций в конечном счете сложился совершенно особый менталитет.

Эвелин Гажан оказалась дома. Услышав звонок, она почти тотчас открыла дверь, а я с первого взгляда влюбился без памяти. Да, знаю, подобные слова кажутся ужасно глупыми, но тут уж ничего не поделаешь, и не стоит даже пытаться утопить истину в потоке фраз, все равно никакие увертки не могут изменить того очевидного факта, что, как только дверь открылась и на пороге возникла Эвелин, я замер, не в силах издать ни звука. Для того чтобы вы меня поняли, могу напомнить, что каждый мужчина всю жизнь носит в душе более или менее смутный образ идеальной женщины, той, что и внешне, и внутренне соответствует его мечтам. Вполне естественно, он никогда не встречает такой женщины по той простой причине, что сие порождение грез не имеет ничего общего с действительностью. Более того, столкнись он случайно со своим идеалом, чаще всего просто его не узнает. Так вот, приехав в Кодран, я внезапно попал в число редких счастливчиков, которым довелось увидеть, что их мечта воплотилась в живом существе. И с первой же минуты я понял, что никогда не буду счастлив в полном смысле слова, если Эвелин в конце концов не станет моей подругой.